сказать: «Ненавижу, когда говорю, а рядом кто-то копыта чешет», но вовремя себя остановил. Сейчас я и без того выгляжу не лучше этих мерзавцев.
Наведя пистолет на майора, я прицелился ему в голову.
— Бронислав всерьез решил, что я предоплату присвоил, или это все задумано просто ради того, чтобы опустить меня на хату и капитал?
Майор решил не играть в героя и говорить, что видит меня впервые, не стал. Он поклялся всеми известными ему святыми, что Бронислав уверен в моей вине и его намерения не выходили за рамки программы возврата четырех с половиной миллионов.
— Попугать, только попугать, чтобы вернул! — пискляво закончил повествование майор.
— С первой частью вы справились на отлично. Вы меня перепугали. Но как я могу возвратить то, чего не брал?.. — Мною стал овладевать гнев. Свора подонков просто так, шутки ради, решила взять меня в оборот и отнять все, что я заработал за шесть лет бессонного труда! Просто так! — захотелось! Наклонившись, я схватил толстяка за растрепанную шевелюру. Удивляюсь, насколько легко мне удалось поднять этот мешок дерьма на полметра от пола. — Не брал, мерзавец!..
Мой крик едва не отклеил от стен обои.
— Не брал, сволочи!! Я не брал ваших денег! Понятно это или мне, чтобы выжить, нужно убивать вас по двое каждые два дня?!
Обезумев от ярости, я оставил голову толстяка в покое, выбросил вперед руку и шагнул назад.
— Артур! — закричал Игорь. — Это уже плохо, Артур!..
— С тобой я позже разберусь, старина! — Обернувшись, я пронзил его взглядом. — А тебе, сука позорная, минуту на молитву даю! Читай, тварь!..
— Пощадите! — раздался его истерический крик, и меня словно накрыло покрывалом мрака. И память услужливо подсказала знакомую картину…
— Артур! — донеслось до меня, разрывая покрывало в клочья.
Я отшатнулся в сторону, отнимая от лица ладонь.
Майор по-прежнему сидел на полу, за спиной моей тяжело дышал Костомаров.
— Развяжи меня, Артур…
Поставив пистолет на предохранитель, я положил его на стол и наклонился за лежащей на полу бритвой.
Поднявшись, он сразу схватился за ухо.
— Если через полчаса не пришью, грош мне цена как хирургу. Еще два сантиметра, и отпилил бы к чертовой матери, — он пронзил бездыханное тело сверкающим взглядом. — Но кое-что я сделать обязан, иначе и ухо не в радость будет…
Я и слова не успел вымолвить, как Костомаров разбежался и, придерживая орган слуха, изо всех сил врезал ногой по ноге майора. Я никогда еще в жизни не слышал такого рева, какой вырвался из легких толстяка. Он орал, бледнея на глазах, а у меня дрожали барабанные перепонки.
— Ты что делаешь? — не возмущенно, а скорее удивленно спросил я. — Это же не он резал!
— Меня — не он, а отца Александра — он! — И поклявшийся приносить людям только облегчение человек впечатал подошву в обвисшее от крика лицо майора…
Я стоял словно пораженный молнией.
— Повтори…
Костомаров, чуть прихрамывая после удара, посмотрел на меня тяжелым взглядом:
— Когда я отправил тебя в свой дом, я направился к священнику. Все, что ты говорил о нем, казалось мне чудовищным. Я знаю отца Александра больше, чем ты, а потому не верил, что этим человеком мог овладеть искус… — Он в изнеможении опустился на стул и упер взгляд в притихшего, но продолжающего хрюкать майора. — Скоты… Тот, которого ты застрелил, привязал батюшку к стулу, а эта тварь рвала у священника ногти. Я струсил… Да, я знаю, что мне нужно было выйти и остановить этот кошмар! Но я струсил, и, когда отец Александр мучился, я лишь дрожал за иконостасом, как заяц… Не понимаю, как ты не увидел меня, когда пришел…
Майор трепыхнулся, и Костомаров, душка-человек, развернул к нему искаженное судорогой лицо:
— Молчи, гад!..
Стерев с подбородка кровь, он продолжал, а я стоял, словно пораженный молнией:
— В какой-то момент они оставили его одного и ушли наверх искать деньги, которые, по их мнению, ты передал священнику на хранение и признание о местонахождении которых эти гады из него выколачивали! Я хотел было выйти из укрытия и развязать священника, но в этот момент послышались шаги и появился… Какой черт тебя принес в церковь?! Если бы не твое феерическое появление, я бы освободил священника и мы вышли бы через центральный вход! Ты же явился и, вместо того чтобы заняться делом, решил выступить в роли философа, мать твою! Ты болтал, а за моей спиной уже звучали шаги!
— И ты снова струсил…
— Да! Я снова струсил! Когда стало ясно, что отец Александр вот-вот заговорит, вон тот урод с конской прической поднял ружье и выстрелил! Они тут же ушли, а после того как ты с ножкой наперевес метнулся за ними, я прошел мимо тела священника и вышел через центральные ворота! Я бежал домой как угорелый! Я уже точно знал, что ты придешь…
Майор внимательно слушал, хрюкал и переводил взгляд с Костомарова на меня, силясь понять, кто же из нас все-таки будет его сейчас убивать. В голове моей гудел рой мыслей.
— Они не могли найти никаких денег, потому что я не брал их у Бронислава… — внезапно сверкнула догадка. — Слушай ты, боров! — обратился я к майору. — Как в доме священника оказались триста тысяч, которые потом нашла милиция?
Лицо его затряслось так же, как трясется живот танцовщицы во время исполнения танца.
— Он не скажет, — подтвердил Костомаров, начиная уже всерьез беспокоиться о своем ухе. — Он боится…
— А старуха Евдокия, ясновидящая? — взревел я.
— Ее тоже убили эти подонки, — прохрипел Костомаров. — Кто же еще?
— Что, подумалось, что я отдал бабке четыре с половиной миллиона долларов?! Ты хоть представляешь, поганец, как выглядит такая сумма наличностью?! Или я подарил священнику и древней старухе кредитные карты «Виза» на эту сумму?! — Я склонился над майором, так что он хорошо все слышал.
Покрутив своими поросячьими глазками, он вдруг заговорил. Он соображал — и тут же говорил.
— Когда Бронислав понял, что остановить Гому невозможно, а толку из его поножовщины никакого, он послал меня на помощь…
— И первое, что ты сделал, это стал рвать ногти у православного священника?
Заметив мое движение, Костомаров прикрикнул:
— Не марай рук!..
Скрипнув зубами, я вытер со лба пот.
— Слушай меня внимательно, командированный. — Вынув магазин, я протер пистолет и швырнул его в соседнюю комнату. — Возвращаешься в Москву и говоришь Брониславу: «У него нет твоих денег». Чем мне поклясться, что это так?
Майор не ответил. Он думал, наверное, о том, как ему будут зондировать рану и какие последствия для его психики это повлечет. Но он меня слышал — я знаю.
— Мне нужно забрать из больницы Лиду. Позвони по телефону, скажи, чтобы ее приготовили.
Костомаров снял с висящего на стене телефона трубку, приложил к уху, потом от души выматерился и приложил к другому. Набрал пять цифр и позвал какую-то Таню. Тане он велел выдать выписываемой сегодня больной Полесниковой Лидии одежду и ждать его прибытия.
Еще раз убедившись в том, что в глазах майора ничего, кроме страха, нет, я подтолкнул доктора к
