губы салфеткой и только после этого спросил:
— Куда?
— Протопоповский переулок, дом десять. — Подумав, я добавил: — Второй подъезд.
— Ага, — согласился тот. — Второй этаж. А по деньгам что?
Договорились мы быстро, потому что я не торговался.
Это все ерунда, что бывшие разведчики устанавливают на своих квартирах суперсистемы охраны, приклеивают волоски к притвору, минируют здание. И что живут они за городом или на брошенном заводе, в оборудованном по последнему слову техники помещении — тоже ерунда. Бывший разведчик жил в Протопоповском переулке, в полногабаритной трешке, неподалеку от центра. Поднявшись на этаж, я увидел обычную деревянную дверь, хотя и двойную. Понятно, что дверь деревянная только снаружи, изнутри она, конечно, бронирована. Но это все, чем охраняется вход в жилище Старика.
Мне очень хотелось, чтобы старухи в этот момент дома не было. С другой стороны, как я окажусь в квартире?
Нажав кнопку, я стал ждать.
К тому моменту, когда моя голова окончательно заполнилась сырым туманом безумия, в прихожей раздались шаркающие шаги. Мне задали обычный в таких ситуациях вопрос, на который ответил я совсем неожиданно:
— Президент компании «Глобал» Лисин. У меня дурные новости.
Вероятно, жена Старика привыкла к дурным новостям. Одно дело в кафе «Элефант» под музыку Таривердиева сидеть, смотреть на бессмертного мужа и размышлять, для какой цели он на ней женился, и совсем другое ждать его каждый день с работы. Когда шпион рядом, любая пакость всегда на виду.
Замок провернулся трижды, и дверь распахнулась. На пороге стояла тетя лет пятидесяти на вид, в домашнем фланелевом костюме и с собранными в хвост волосами. Пятьдесят, значит, он женился на ней, когда ему было тридцать, а ей — двадцать. Или когда ему было двадцать, а ей — десять. От разведки всего ожидать можно.
Я выбирал начальника СБ три месяца. Когда обороты компании достигли невиданных размеров и мой офис наполнился сотрудниками до отказа, я оказался в трудном положении. Мне нужен был человек, который бы следил за всем этим коллективом воров, мошенников и вымогателей. В министерстве мне предложили Старика, и я, просмотрев его послужной список, удовлетворился рекомендациями. Пять лет этот человек верой и правдой служил мне и был вхож в близкий круг. Я знал, где он живет, но ни разу не бывал у него дома. И сейчас я ничуть не жалел об этом, поскольку его жена была по-прежнему мне чужой человек, и это хорошо. Она понятия не имела, что я немного переживаю, когда причиняю знакомым людям неудобства. Особенно женщинам.
— Вы Игорь Игоревич?
— Верно, — подтвердил я, думая, как перейти от любезностей к скотству. — А вы жена моего начальника службы безопасности?
— Да.
Что-то не клеится наш разговор…
— А как вас зовут?
— Анастасия Николаевна.
— Анастасия Николаевна… — повторил я, сожалея о том, что не какая-нибудь Марта Богуславовна. С Мартой Богуславовной было бы полегче. А русская женщина, с русским именем… Нехорошо как-то. Ситуация осложнялась еще и тем, что я не знал, как выглядят нехорошие парни в такой ситуации. — Анастасия Николаевна, мы не могли бы пообщаться с вами в ванной?
Я услышал то, что сказал, и вспотел. Такое даже следователь с приятелем мне не предлагали, а уж пидорков похлеще их в Москве еще найти нужно.
— Да, да, конечно, — не раздумывая, согласилась она и пошла в квартиру. — У меня тут только не прибрано, воскресенье, стирка…
По дороге я прихватил стул и оставил его у входа в ванную.
— Зачем вы включили воду? — прозвучал мой изумленный голос на фоне грохота тугой струи.
— Ну, вы же поговорить хотели?
Черт, я совсем забыл, чья она жена…
— Анастасия Николаевна, у меня дурные новости.
— Что-то с Аркадием? — заволновались ее глаза.
— Нет, с Аркадием все в порядке. Дурные новости преимущественно для меня, а не для вас. У вас с собой, случайно, нет телефона?
— Есть, — ответила она и вынула трубку из кармашка фланелевого пиджачка.
Я попросил его, и она отдала.
— Видите ли, впервые в жизни мне приходится замыкать женщину в санузле, и оттого я немного волнуюсь. Мне это неприятно.
Она слушала меня внимательно, но не понимала.
Выйдя, я захлопнул дверь, прихватил стул и подпер им ручку двери.
— Вы что, обалдели? — услышал я, когда затихла вода.
— Анастасия Николаевна, когда вас потом будет спрашивать прокуратура, применял ли я к вам силу, когда втаскивал в ванную комнату, прошу вас вспомнить тот момент, когда вы включили воду.
— Вы точно Лисин?
Это резонный вопрос. Будь я на ее месте, я бы в первую очередь поинтересовался именно этим. Старик наверняка говорил ей, насколько я влиятельный и солидный человек. А в представлении любого человека влиятельные в Москве господа так не поступают.
— Да, я Игорь Игоревич Лисин. И чтобы сократить алгоритм нашего разговора, я сразу прошу вас ответить на несколько вопросов.
— А если не отвечу?
— Я вас понимаю. Но от ваших ответов зависит будущее вашего мужа. Да и вопросы не сложны. Я вас прошу просто подтвердить или опровергнуть кое-какие факты.
— И вы сразу уйдете?
— И выпущу вас, Анастасия Николаевна.
— Ну, давайте попробуем.
Я плохой разведчик, поэтому начал, как лох.
— Ваш муж говорил мне, что вчера днем был у Гейфингера и они с ним разговаривали. Это так?
— Да, это так.
Самое плохое, что теперь я понять не могу, чего добился.
— А сегодня днем он был у Геннадия Гросса?
— В котором часу?
— В половине пятого.
— Точно, в половине пятого он поехал к Гроссу. Говорит: «Нужно заскочить к Гроссу, а то как бы чего не случилось».
— Значит, он сказал вам, что поедет к Гроссу?
— Совершенно верно.
— Значит, он лежал на диване, читал газету, а потом вдруг встал и сказал: «Нужно заскочить к Гроссу, а то как бы чего не случилось»?
— Именно так. Но перед этим весь день ходил по комнате и твердил: «Интересно, как там Гросс? Волнуюсь я за него».
— Анастасия Николаевна, в принципе, я понимаю, что вы делаете, — сказал я, разглядывая по стенам натюрморты кисти, несомненно, Анастасии Николаевны. У жен разведчиков, я слышал, есть такая особенность: пока их мужья укладывают в тайники микропленки, они рисуют природу или ходят в театры. — Но что вы скажете, если я сообщу вам, что как раз в это время, когда ваш муж, с ваших слов, был у Гейфингера и Гросса, их убили?
Молчание в ванной продолжалось всего мгновение.
— Как вы сказали: Гурфиндеров и Кроссманов?
