полудохлой суке!!
— О чем ты, мать твою?! — взревел я, каждой клеткой ощущая приближение неприятностей. Очень больших неприятностей.
Выломав, наконец, устройство, он бросил его на пол и принялся крушить каблуком, с каждым предложением нанося удар:
— В Москве, Чекалин, есть неприметный дом, а в нем — четырнадцатая квартира! В квартире этой лежит двадцатисемилетняя женщина, похожая на пятнадцатилетнюю девочку! Ее охраняет столько людей, сколько не присматривают даже за президентом страны! Весь подъезд заселен дежурными сменами и медиками. Когда одни несут службу, другие спят или смотрят телевизор! Потом они меняются местами, и со стороны кажется, что все пятнадцать квартир подъезда живут своей жизнью! Снаружи все серо и сарайно. Но стоит войти внутрь квартиры, где лежит так и не ставшая женщиной девочка, как фантазия отказывает! Для того чтобы вся эта схема аппаратов работала и теплила никому не нужную жизнь, тратится триста тысяч долларов в месяц или три с половиной миллиона долларов в год. СОС — компания, созданная исключительно для того, чтобы выручать чистой прибыли на три с половиной миллиона плюс зарплата персоналу и содержание территории со всем оборудованием! Никакой суперприбыли, Чекалин, ни цента навару! Все уходит на поиск кадров, на их дрессировку и уничтожение! Компания не имеет права ошибиться! Ей необходимы лучшие доктора, лучшие юристы, лучшие топ-менеджеры! И когда становится ясно, что сотрудник выдохся или ведет себя неадекватно, его уничтожают, чтобы найти и отдрессировать другого! Корпоративная система в идеале — вот что такое СОС, Чекалин!.. Уничтожив устройство, мы остановим производство «Убийцы» на несколько лет! За это время умрут тысячи больных онкологическими заболеваниями, но спасутся сотни тысяч будущих сотрудников! Если не жизни, то души их!..
— А приконченный охранник на входе?! — белея, прокричал я.
— Что одна-две жизни, когда речь идет о спасении миллионов?!
Его логика безупречна. С такой философией он мог бы работать не в СОС, а в администрации президента какой-нибудь страны.
— Девочка… — прошептал я, вспоминая главное в монологе начальника, то главное, что едва не замазалось в моей памяти штрихами его последующих откровений. — Двадцатисемилетняя девочка… Что же это за девочка такая, когда на поддержание ее жизни тратится триста тысяч в месяц, из чего следует, что эта жизнь кому-то не так уж безразлична?..
Он оторвал взгляд от манящих его предметов в несгораемом сейфе и посмотрел на меня с недоумением. «Как? — спрашивал его взгляд. — Разве за всем этим я упустил самое главное?..»
Два комплекта спасительного препарата так и остались лежать в открытом сейфе.
Дверь, с таким трудом открывавшаяся в сторону, поднялась вверх, как невесомые жалюзи.
Я увидел искаженное от гнева лицо Молчанова, а за ним — серое, как пепел, лицо Старостина. Вперед них в помещение успели вбежать трое или четверо охранников.
Раздались два выстрела.
Куда поразили моего босса, я не видел. Мне же пуля перебила кость выше колена, и я повалился на мрамор. Потеряв сознание от болевого шока за секунду до того, как мой затылок коснулся пола, я услышал, как голова тупо стукнула плиту. Но боли я уже не почувствовал…
Глава 26
В СОС работают лучшие доктора. В этом нет сомнений. Очнувшись на металлическом стуле и подняв глаза, первое, что я увидел, было мутное пятно, из-за окружности которого выступали части чьих-то силуэтов. Мгновенно вспомнив, что случилось, — впрочем, скорее всего, я и не забывал этого, — я усилием воли разогнал туман перед глазами и осмотрелся.
Доктора в СОС знают свое дело. Нога моя была тщательно перевязана, правда, для этого им пришлось распороть мою левую штанину почти до ширинки. Думаю, они не слишком от этого переживали. В остальном был полный порядок.
Решив не смотреть перед собой, где в удобных позах на стульях расселись участники спектакля, я повернул голову и убедился, что начальник юротдела жив. Он уже пришел в себя и разглядывал свое нагое по пояс тело. Пуля вошла ему под ключицу, но теперь, судя по инструментам, лежащим рядом с ним на столике, ее там уже не было. Мой босс был так же заботливо перевязан и сейчас занимался тем же, чем был занят секунду назад я — разгонял дымку перед глазами.
— Если я предположу, что вы перепутали корпуса и офисы, я не слишком глупо буду выглядеть? — без тени иронии спросил Старостин, и я разглядел над его головой поднимающийся вверх сигаретный дымок.
— Нет, конечно, — процедил я, пробуя шевельнуть простреленной ногой. К сожалению, или к счастью, сделать этого мне не удалось. Я был привязан к стулу.
Старостин вздохнул.
— Но какой ущерб причинили делу — это-то вы понимаете?
— Да, конечно.
Старостин расчесал голову руками и тяжко выдохнул.
— Ну, сволочи… Ну, сволочи…
Молчанов приблизился и изо всех сил врезал мне в челюсть. Кровь вылетела изо рта, в голове запел цыганский табор. Мне не кажется удивительным, что главным в нашей банде он считает меня, а не начальника отдела. Со мной Молчанов провел, наверное, куда больше времени.
— Да не бей ты его! — взревел Сергей Олегович. — Что изменится от этого?.. Ну, сволочи… Господин Чекалин, не откажите мне в удовольствии потолковать со мной. Я неплохой логик. Тот, с кем вы сюда пришли, знает это.
Босс, стиснув зубы, сидел неподвижно, я же крутнул затекшей шеей.
— Почему бы нет.
— Вам известно, что вы больны раком?
— Мне известно это. В этой компании, кажется, все больны. И не только раком.
— М-да, — сказал Старостин и откинулся на спинку, — вы далеко зашли в своих изысканиях, — и президент многозначительно посмотрел на начальника СБ.
— А разве я не говорил, что эту тварь нужно останавливать без сложных комбинаций?! — вскипел Молчанов. — Разве я не был против его принятия на службу?! Кажется, это вы и этот деятель, — он кивнул на неподвижного начальника юротдела, — уверили меня в том, что он нужен компании, как воздух!
— Не ори, поц.
Эта короткая и смачная, как щелчок бича, фраза заставила Молчанова съежиться и заткнуться. В глазах Старостина, которые разглядывали Молчанова, я увидел стальной блеск. Раньше я его не видел.
— Если вам известно, что вы больны, тогда, должно быть, вам известно и то, что имели возможность победить болезнь, — Старостин посмотрел на два лежащих на столе в углу комнаты набора. — И нет никаких сомнений в том, что я вылечил бы вас. Тогда странно все это, — и он указал мне пальцем на моего босса. — Зачем вы с ним пошли? Почему не предупредили меня?
— Потому, быть может, что о моей болезни сообщил мне он, а не вы. Вы неплохой логик. Так раскиньте мозгами.
Старостин выбрался из кресла и сделал два круга вокруг стульев.
— Вы правы. Но зачем вы уничтожили устройство? Вы хотели забрать шприцы и смыться?
— Да, вы неплохой логик.
— А вы не боитесь последствий?
— Смерти, что ли? — уточнил я, сплевывая накопившуюся во рту кровь. Какая-то часть ее не долетела до пола и окрасила мою рубашку. — Мне два месяца осталось, так что рискнуть стоило.
— Два месяца! — тихим шепотом вскричал Старостин. — Да знаешь ли ты, сопляк, что значит один день боли?! Один час ее?! Мгновения, тянущиеся, как годы, разрезающие мозг тупым ножом!..
Глаза его вращались, как у сумасшедшего, который узнал, что он сумасшедший.
