— До чего ты неприятный тип, Свистунов… Тебя берут в семидесятитысячное дело, а ты, как Воробьянинов, просишь расписку за голубой жилет. Кстати, о голубом… — Тихон бросил исписанный листок Герману и заглянул ему в глаза. — На кастинге не зажимайся. Делай, что говорят, импровизируй, думай о том, что будешь делать в следующее мгновение, подыгрывай ситуацию под будущее… Пробы будут проходить на натуре, Гера. Так что, прошу, не зажимайся…
— Как это — на натуре?
— Ну, ты на какую роль приглашен? Вот на той и… Знаешь, на твоем месте я бы не торговался. Тем более что пробу будет снимать, говорят, сам мастер.
— А когда ехать?
— Я дал твой номер продюсеру. Сиди и жди. Да, спасибо, что выручил. — Дождавшись, когда Свистунов захлопнет дверцу, Куртеев рванул машину с места. — Ищите, ищите магазин мужской одежды, гуру!..
Глава 22
— Профессор, я хочу поговорить с вами. Мне не нравится ваш вид. Вы впали в депрессию?
— Нет, в раздумья, Куртеев.
— Тогда сорвите с рукава вашего пиджака лейбл Армани. Во-первых, костюм за триста долларов — это далеко не Армани, во-вторых, вы выглядите как лох.
Передвигаясь насколько это возможно быстро по Ленинградскому проспекту, Куртеев пытался настроить себя и профессора на боевой лад. У него получалось неважно, но он старался. Не хватало еще, чтобы в какой-нибудь ответственный момент старик дал маху из-за навалившихся на него неприятностей.
— Берг, я хотя и не строитель по образованию, но в силу того, что работаю в строительной компании, вынужден был расширять свой кругозор. За последние полгода я прочел массу исторических очерков о великих зодчих. И обратил внимание на то, что ни один из них не падал духом. Кон построил Христа Спасителя на плавающем грунте, и ничего — не умер от тоски. Ему говорили: не строй, съедет. А он разогнал женский монастырь и сваял. Другой пример — Клодт. Это мой кумир. До этого был Уэйн Гретцки, сейчас — Клодт. Вы обратите внимание, Берг, на его жизнелюбие. Жена трахалась с другим, презирая своего старичка, а он, тщедушный, духом не пал. Выпросил у царя разрешение на украшение Аничкова моста в Питере конной группой и одному коню вместо яиц и члена прилепил лицо любовника своей суженой. Вот это я понимаю. Никакой паники. А когда строил в 1862 году памятник «Тысячелетие России», на лбу скомороха, расположившегося за спиной одного из просветителей, вырезал: «ХУЙ». Вы уж меня простите, но это не я резал, а памятник охраняется государством, посему никаких лингвистических и моральных претензий ко мне быть не может. Помня о коне, я вместе с этим думаю, что в лице скомороха следовало бы поискать черты еще одного, реально существовавшего во времена жены Клодта, Казановы. Берг, жену мужика имели все, кому не лень. А он стоически переживал неприятности. У нас проблема куда проще. У вас пропала дочь, у меня невеста.
Берг бросил взгляд, который не показался Тихону добрым.
— Никто не умер. Мы найдем ее, и все будет хорошо. А сейчас, чтобы снять тяжесть с души, не оставить ли для истории и нам чего на память? Я предлагаю Минина и Пожарского. Я взберусь и напишу, подобно Бендеру: «Тиша и Оттыч здесь были». Посмотрите в пиджаке — косоглазый закройщик из Пекинского филиала дома Армани мог мел в кармане забыть. Куда вы смотрите, доктор наук?
Берг, чуть склонившись, смотрел в правое зеркало заднего вида. Какие бы маневры на «Геленвагене» ни совершал Куртеев, за ним, словно на тросе, двигался другой джип — серый «Лендкрузер». Профессор уже четверть часа пытался разглядеть лица сидящих в машине, но стекла ее были тонированы так, что можно было смело относить к категории не прошедших техосмотр.
— Вас тревожит тот японец? Меня он тоже волнует.
— Оттого-то вы и нервничаете?
— Признаться, да, — помолчав, согласился Куртеев.
— А оторваться от него можно?
Тихон улыбнулся.
— По Ленинградскому в час пик? И потом, какой смысл? Те, что нас обнажили, давно в Шереметьеве, за нами катится вторая партия моральных уродов. Зачем от них отрываться?.. Их можно остановить.
Резко затормозив, Куртеев включил заднюю передачу и с пробуксовкой вогнал корму «Геленвагена» в передний бампер «Крузера». От удара Берг дернулся сначала назад, а потом вперед с такой силой, что едва не выбил головой стекло.
— Что вы делаете?!
Услышав второй удар — кто-то сломал «Крузеру» задний бампер, Куртеев удовлетворенно кивнул и опустил оба передних стекла.
— А теперь рвите когти, Берг, иначе нам несдобровать.
Выбравшись на капот «Геленвагена» — больше в такой пробке стоять было не на чем, разве что на стоящем зеркало к зеркалу «Бентли», профессор спрыгнул и побежал, цепляясь подолом новенького пиджака за выступающие части машин. За его спиной стоял неодобрительный гул. Куртеев рассчитал все правильно. На удар впереди люди в «Крузере» могли плюнуть, но удар сзади после резкого торможения вызвал припадок ярости у въехавшего в корму джипа «шестисотого».
Однако надежды Куртеева на то, что пассажиры пострадавшего «Мерседеса» задержат пассажиров «Крузера» для разборок, не оправдались. Точнее сказать, оправдались они частично. Узколобые гиганты команды Лукашова не могли выскочить из окон с той же легкостью, что консультант и профессор. Им явно не хватало простора. Когда же они оказались на земле и, не обращая внимания на цепляющегося за их рукава хозяина «шестисотого», отправились в погоню, время было упущено. Куртеев и его безволосый спутник исчезли.
— Найдите мне эту суку! — рычал в трубку Лукашов. — Если она купила билет, значит, она появится!.. Вас объегорили студент со стариком, не дайте объегорить себя девке! Она может быть в парике, может быть перекрашена, в очках, с цветными линзами, в платье времен Екатерины, я не знаю!.. Баба, которая крадет три лимона, может позволить себе импровизацию!
Напротив Лукашова сидел невысокий пухлый мужичок и сосал из стакана хозяйское виски. Из холла к лифту охрана пропустила его без слов — Олег Иосифович уже давно был своим в компании «Регион».
— Все будет нормально, Олег, — заверил, положив трубку на телефон и опрокинув в себя полстакана «Белой лошади», Лукашов. — Они найдут ее.
— Мой друг, на хрена ты мне это рассказываешь?
— То есть? — Спиртное достигло желудка президента «Региона», и через пару секунд сухие и воспаленные глаза Лукашова увлажнились. — О чем ты?
— Зачем мне знать, найдет кто твоего заместителя главбуха или не найдет? Зачем ты делишься со мной своими проблемами?
— Как так?..
— Мой друг, бабки я дал тебе. — Пятько начал спокойно, но потом стал распаляться. — Не этой Виктории Золкиной, ни Истасову, своднику долбаному, а тебе. Когда эти двое сумасшедших один за другим появились, я подумал, что Золкина стала тебе мешать и ты ее малость урезонил. Попридержал за узду… Или еще за что… Однако сейчас выясняется, что никто ее не придерживал и что я, как идиот, сам напоролся на неприятности, разговаривая с ее женихом! Где мои деньги, Лукашов?! Только не говори, что ответ зависит от того, как скоро твои дефективные найдут какую-то девку!..
— А ты бы не орал на меня, — пробормотал оглушенный президент. — Это наша общая проблема.
— Ничего похожего! Это твоя проблема! Я перечислил деньги не на счет Виктории Золкиной, а на счет компании «Регион», президентом которой являешься ты! И это я с тобой договаривался, а не с Золкиной! И мне все равно, кто украл мои деньги, потому что украли их после того, как я передал их тебе!.. Ты что,
