Пред кем седую голову склонить?!
В мирном доме под городом Энском Проживаю певцом деревенским. С краснощёкой зарёю встаю, Краснословные песни пою.
Не в цене стало красное слово, Только мне и не надо другого. Где цена, там всегда суета, И в словах там сквозит чернота.
Не опишешь такой чернотою Лес осенний с листвой золотою, Коромысло реки и боры Перезрелой предзимней поры.
На страницах газет и журналов Черноты той сегодня немало, Только я черноты не хочу, Краснословием душу лечу.
В раскуроченном русском селенье Гимном жизни звучит моё пенье. Суету моровую кляня, Может, кто-то услышит меня.
И от слов моих красных воспрянет, И на землю родимую глянет, Как на мать, а не как на бревно, Что гниёт под ногами давно.
Заведёт лошадей, купит плуги, Колокольца навесит под дуги, Выйдет в поле с нуждой воевать - И землица начнёт оживать…
РАЗГОВОРЫ
Воевали, бедовали
Да судьбы катили круг…
Эх, давно не наливали
Мы по полной, милый друг!
За столом из сбитых досок Припозднимся, посидим, Без махры, без папиросок Души словом усладим.
Засидимся, как бывает, Залюбуемся словцом. Если руки наливают, Не побрезгуем винцом.
Ведь не тати мы, не воры, А писатели Руси. Трезвы наши разговоры, Трезв наш голос, гой еси!
г. Череповец
ft
Пролетели на дальнее тёплое озеро лебеди,
Прокричали на ближнем холодном тревожные вороны.
Как давно мы в отцовских заглохших местах с тобой не были,
Но теперь воедино срастаются разные стороны.
Молчаливо столетние русские избы кондовые
Оглядят нас резными оконцами подслеповатыми
В деревеньке старинной с красивым названьем Вишнёвая,
В деревеньке, сегодня, увы, пустырями богатою.
Добрый брат мой, с тобой городские сейчас, или кто ли, мы? Только в сердце застряла тоска и сквозит нескончаемо: Что ж мы с краешку всё, да ещё за чужими застольями, Где и песня весёлая слышится, будто печальная?…
Облака потянулись на юг над уральской равниною. Перелески светлы. Степь затихла, дождя ожидаючи. Напои нас, отчизна, забытою силой былинною. Мы ведь здесь, мы пришли, и беда поправима пока ещё!
www
Я рос в бараках коммунизма, Полынь, промышленная грязь. Моя привязанность к отчизне Здесь тихой звёздочкой зажглась.
Отцы, кто с фронта, кто из тюрем, Рассказы, водка, песни, смех, Я никого не помню хмурым, Хотя я крепко помню всех.
Медали звякали, и сила Была такая в мужиках! И где их только не носило, В каких югах и северах!
Да, это были люди жизни. Сейчас вокруг снуют не те… Где ж вы, бараки коммунизма, В своей нетленной доброте?!
АЛТАЙСКИЙ ПРИТОР
В веках легендарных, кипящих, начальных Изломан горами простор. Замшелые камни, колючий кустарник, Забит буреломом притор.
Мой конь осторожно ступает по скалам, Слоисто лежащим внизу, Над нами по небу натужно, устало Тяжёлые тучи ползут.
Подвернув кокетливо копыто, Выгнув спину в инее свою, Бусая корова, как в корыто, Погружает морду в полынью.
Сжатое, скрипящее пространство, Обморочный зимний огород, Где сугробов синее убранство Подпирает тёмный небосвод.
Ничего поблизости живого,
Индевеет сторона моя,
Только я, да бусая корова,
Да в декабрьских звёздах полынья.
В долине пружинятся ивы под ветром. Предзимья сквозная пора. Притор мой алтайский, уступы и кедры, Таёжной реки шивера.
Проеду я кромкой, в бурлящую воду Осыплется щебень с тропы. Такая рисковая наша порода - По краю ходить у судьбы.
А там, за притором, - отлогие склоны И рубленый дом у ключа. И комнаты в доме светлы и просторны, И перед иконой свеча.