потерять ее такого талантливого, хотя и строптивого мужа как своего главного и наиболее важного клиента. Не упоминая ничего про Лиззи и Челси, он договорился с Джонатаном, чтобы тот оставил ключи у консьержки.
Однако Макгавок поджидал их, все еще не освободив квартиру.
— Мисс Гест, мисс Бернард, — поздоровался он с ними, хитро подмигивая хмурому Майклу. — Какая неожиданная встреча!
Лиззи и Челси улыбнулись в ответ и проследовали внутрь.
Джонатан был одет по-домашнему, в джинсы и рубашку. Сам он, мускулистый и дородный, высокий и хорошо сложенный, являл полную противоположность Майклу, больше полагавшемуся на силу воли, честность и необычную смесь изысканности и простоты.
«В чем-то, — подумала Лиззи, — они схожи со мной и Челси». Челси — покрупнее и светловолосая, Лиззи — невысокая и рыжеволосая. Челси осознавала свое существование как стремление к определенной цели, но по характеру была простодушной и начисто лишенной духа соперничества. Лиззи — совсем другая: переменчивая, более откровенная, если это касалось лично ее, и значительно более предприимчивая. Челси испытывала чувство удовлетворения от мысли, что она художник, и не пыталась вникнуть в суть понятия. Дизайн внутренних помещений не имел для нее особого значения. Она мечтала о собственной выставке, но и это было для нее не главным. Она просто безумно любила рисовать. Иметь успех — может быть, но деньги — опять же не самое главное; она умела сводить концы с концами.
Для Лиззи дизайн означал все. Она обожала свою работу, любила математическую точность чертежей и художественность изображения, она любила людей и всем сердцем стремилась к успеху. Ей нравилось доставлять удовольствие клиентам, как и самой себе. Она любила выполнять работу хорошо и получать за нее приличные деньги.
— Мы вам несказанно благодарны. Челси как раз присматривала новую квартиру. Ну и меня, за компанию, пригласили посмотреть. — И Лиззи одарила его и Майкла очаровательной улыбкой. — Надеюсь, мы вам не очень досаждаем?
Джонатан снова бросил взгляд на Майкла.
— К некоторым вещам со временем привыкаешь. Давайте я покажу вам квартиру.
Они еще не успели и пяти секунд постоять в весьма посредственно оборудованной кухне, как Челси проговорила:
— За девятьсот долларов здесь даже нет нормальной плиты?
Лиззи тихонько толкнула подругу локтем: Челси не читала финансовый раздел «Нью-Йорк тайме» и не имела никакого понятия о ценах на жилье. Челси кашлянула и изменила тон:
— Уютное местечко! Сколько живу в городе — никак не могу привыкнуть к ценам. Я согласна.
— На остальное не желаете взглянуть? — мягко спросил Вольф.
Рассмеявшись, Челси ответила:
— Да, да, конечно.
Небольшое место на кухне было предназначено для обеденного стола, но Джонатан втиснул туда огромный дубовый стол и завалил его бумагой. Вольф заметил скомканную простыню на вершине бумажной кипы, но Джонатан, с ехидцей улыбаясь Майклу, сразу же засунул ее куда подальше. Майкл пожал плечами. Он давно привык к своим темпераментным и любвеобильным авторам. Лиззи про себя засмеялась: ей понравился этот большой и неуклюжий писатель… как и его невозмутимый агент. Если бы и ее было так же трудно задеть, как Майкла… Но люди всегда говорили ей, что она легко обижается. «Не принимай все так близко к сердцу», — не уставали повторять ей Челси и другие.
Столовая переходила в жилую комнату с обнаженной кирпичной кладкой и поврежденным камином, с высоким потолком и дубовыми полами. Большие некрашеные окна выходили на улицу. Стоял небольшой диванчик, прикрытый темной накидкой, пара стульев и поломанный одежный шкаф.
— Это можно привести в порядок, правда, Лиз?
— Я готова дать совет, — осторожно и с намеком ответила Лиззи.
— Правильно, — согласилась Челси. Спальня была небольшая, заваленная книгами, папками и прочим хламом. На столе стояла устаревшая электрическая пишущая машинка. Майкл подошел поближе и стал рассматривать бумаги, но Джонатан спокойно сказал:
— Я уже перевез рукопись на Парк-авеню.
— Ну и как она?
— Пока не могу сказать точно.
— От тебя никогда ничего толком не добьешься. Я смотрю, ты и компьютера еще не приобрел.
— Радуйся, что я не требую шикарных мраморных столов. — И, поворачиваясь к женщинам, Джонатан продолжил: — Тут есть и большая кровать. А в передней комнате выдвигающийся диван. Вот и вся мебель.
Рассматривая непритязательную обстановку, Вольф качал головой:
— Я приношу ему миллионы, а он по-прежнему работает в жутких условиях.
— Ладно, не будем выяснять все это, — в манере Лиззи Олсон проговорила Лиззи.
Джонатан просветлел, а Майкл легонько ущипнул Лиззи за локоть.
— Поэтому я и нанял вас, не так ли?
— Будем надеяться, — сухо ответила она.
Они окончательно все обговорили, поблагодарили Джонатана, который пообещал освободить площадь к утру следующего дня, и распрощались.
Спускаясь вниз, Майкл понял, что его благотворительность ничего ему не принесет. Лиззи и Челси въедут сюда вдвоем, поделят плату на двоих и станут жить да поживать в этой жалкой лачуге. Одна займет спальню, другая устроится в гостиной. И ни одна не будет иметь достаточно места для личной жизни и для встреч с любовниками.
Он выругался про себя и поплелся за двумя весело щебечущими интриганками.
Надо что-то придумать, чтобы перетащить Лиззи к себе на квартиру. Может, даже припугнуть ее. Со всей силой он толкнул входную дверь. Нет, нет и еще раз нет! Что надо сделать — так это оставить их в покое. Не надо было рекомендовать их другому клиенту. Из-за этого они надолго застрянут в Нью-Йорке. И не следовало подсовывать им эту квартиру.
Вместо того чтобы сразу отправить их домой, он помогал им зацепиться в городе!
Да что с ним, в конце концов, происходит?
Влюбился в Лиззи Олсон? Интрижка — это одно, а любовь — совсем другое. Она сексапильна и желанна, и он хотел переспать с ней, но это не значит влюбляться. Любовь означала, что он теперь и жить без нее не сможет.
Остановившись на пыльной ступеньке, он призадумался.
А ведь так и есть, без нее он не может представить себе свою дальнейшую жизнь.
Поджидая его в фойе, женщины улыбались коварно, как хищные кошки, только что проглотившие канареек: одну — под именем Майкл Вольф, а другую — под именем Джонатан Макгавок.
— Огромное спасибо вам, Майкл, — проговорила Челси. — Вы помогли мне выбраться из непростой ситуации.
«Зато, в каком унизительном положении оказался сам», — разозлился он и не слишком вежливо ответил:
— Надо думать!
— Вам не нравится доставлять людям удовольствие? — отреагировала на его реплику Лиззи, в то время как Челси уже вышла за дверь.
— Когда как, — прошипел он. Остановив машину, он вежливо открыл дверцу и помог женщинам сесть. Помогая, прикоснулся к бедру Лиззи. И сразу нахлынули воспоминания: он вспомнил нежность ее упругой груди, ее губы, ее маленькое теплое тело. Начиная покрываться испариной, он безумно захотел вытащить ее из машины, сорвать парик и признаться, что без памяти влюбился.
Сдержавшись, он только сказал:
— Вы поезжайте по своим делам, а мне нужно еще кое-чем заняться. Скоро увидимся, хорошо?
Лиззи широко улыбнулась, и все, что он мог сделать, это помахать ей на прощание рукой.
Вернувшись к Макгавоку, он попросил налить себе виски, устроился за столом и все рассказал
