— Я знаю, знаю. Он не из таких. Значит, он был женат и у него пятеро детей?
Челси засмеялась:
— Тоже мне, удумала!
— Это что-то ужасное, да?
— Совсем нет. Правда. Я уверена, что его мотивы можно понять.
— Мотивы чего?
— Я не могу рассказать тебе.
— С тобой кто-нибудь поделился?
— Лиззи, я не скажу тебе. Сама спроси Майкла.
— Так, значит, моя лучшая подруга скрывает страшный секрет и не хочет поделиться со мной? Он посчитает меня дурой.
— Майкл прекрасно поймет, о чем ты его станешь спрашивать.
— Он нанял другого дизайнера?
— Давай продолжай в том же духе. Ты сама не соображаешь, что плетешь.
— Если я догадаюсь, ты мне скажешь?
— Отчаяние тебе не к лицу. Почему бы тебе не прийти к нему и не прижать его к стенке, пока он не сознается?
— Скажи мне немедленно!
Челси вышла в холл и потом прошла на кухню. Лиззи следовала за ней. Они все еще были в халатах. Вернувшись от Майкла, Лиззи приняла ванну и вздремнула. Ночью она почти не спала. Но ее это не волновало. Она влюбилась.
— Лиззи, — проговорила Челси, включая газ под чайником. — Ты же знаешь, я никогда не вмешивалась в твои романы.
— С каких это пор? Я хорошо помню, как ты сообщила мне, что Арман Годвин был торговцем наркотиков.
— Он мне никогда не нравился.
— Да, но он и не имел отношения к наркотикам.
— Но и профессором средневековой истории он тоже не был, хотя представился тебе именно так, вспомнила? Он владел игорным домом.
— Тем не менее, ты вмешалась.
— Он был не для тебя.
— А Майкл для меня?
— Да, поэтому я и не собираюсь вмешиваться.
Лиззи вздохнула, собираясь с мыслями, но в это время послышался звонок, и они обе вскочили. Челси взяла трубку.
— Кто это? — из кухни спросила Лиззи.
— Это Вольф, — проговорила Челси и, затянув поясок на халате, направилась к себе в комнату. — Если не возражаешь, я сейчас же ухожу.
Лиззи раздумывала. Сердце ее забилось, кулаки крепко сжались. Она начала покрываться испариной.
Майкл решил приехать сам. Чтобы сделать признание?
Но в чем?
Ночью он был таким милым. Таким нежным и обещающим. Лиззи очень хотела бы, чтобы это чувство восхищения и счастья сопровождало ее всю жизнь. Она хотела бы, чтобы Майкл любил ее так же сильно, как любит она его.
Раздался стук в дверь. Посмотрев в глазок и убедившись, что это он, она открыла все замки и впустила его.
— Привет! Какой сюрприз!
Он внимательно посмотрел на нее:
— Челси все рассказала тебе?
«О Боже праведный!» — подумала Лиззи и ответила:
— Нет.
Вольф пошел в гостиную. Диваном по-прежнему пользовались как кроватью, но в целом комната преобразилась и ничем не напоминала писательскую берлогу Макгавока. Стены перекрашены в белый цвет, на окнах жалюзи, разваленная мебель исчезла. Вольф понимал, что Лиззи начинает потихоньку превращать свою мечту в реальность, создавая себе настоящий дом. Она приняла решение остаться в Нью-Йорке: теперь в этом не было сомнений, да он и раньше-то не особо сомневался.
Челси выпорхнула из комнаты:
— Привет, Майкл, и до свидания. Лиз, увидимся позже.
Засвистел чайник. Лиззи пошла на кухню выключить его, и предложила Майклу чаю или кофе.
— Нет, спасибо.
Ответ прозвучал официально, но и она спросила таким же тоном.
— Лиззи…
— Челси ничего мне не рассказали, Майкл. Я понимаю, она что-то знает, но она, ни за что не скажет. — И, повернувшись к нему, спросила: — Майкл, в чем дело? Пожалуйста, скажи мне. Я не такая плохая, чтобы вычеркнуть из памяти все то, что произошло между нами прошлой ночью…
— Слава Господу, нет, конечно, — прервал он. — По крайней мере, я надеюсь, что нет. Я узнал тебя, Лиззи.
Она совершенно не понимала, о чем он говорит, и ужасно побледнела.
Майкл потер лоб, голова у него болела с самого утра.
— Я знал, что ты Лиззи Олсон, с первого Дня.
Она с изумлением уставилась на него:
— Ты знал?
— Да. После того как мы пообедали, я позвонил матери и все выпытал у нее. Я сразу узнал твою улыбку. — Он подошел к ней и, показывая на сковородки, висящие над плитой, проговорил: — Можешь швырнуть в меня чем-нибудь, если хочешь.
— Ты знал… — повторила она.
— Я метался меж двух огней, Лиззи. С одной стороны, мать предупредила меня, чтобы я был добр к тебе. С другой — я не знал, что ты задумала, и должен был быть настороже. И вдруг я начал влюбляться в тебя, не понимая, что делаю.
Лиззи зажмурилась:
— Какая же я дура!
— Нет, ты не дура. — В его голосе была боль, но Лиззи не услышала ее.
«Надевала этот идиотский парик, накладывала ногти, а он все знал». Горячие слезы навернулись в уголках ее глаз.
— О Господи, лучше бы мне умереть!
— Швырни в меня сковородкой, — беспомощно проговорил Майкл и, подойдя ближе, притронулся к ней. — Лиззи…
Почувствовав, что он рядом, она открыла глаза. Слезы покатились градом.
— Уходи, Майкл. Пожалуйста, уходи. Я умоляю тебя, уходи.
— Какое имеет значение, знал я или нет, что ты выдаешь себя за нью-йоркского дизайнера?! Я люблю тебя, Лиззи. Я не могу…
— Не надо!.. — Теперь она испытывала ярость. Ей казалось, что так ее еще никогда не унижали. — Ты не понимаешь, Майкл. Я играла роль Элизабет Гест, чтобы не просить твоей помощи. Мне не нужно никакого покровительства. Я хотела, чтобы ты нанял меня исключительно из-за моих способностей, а не потому, что пожалел девушку из своего родного городка.
— Я и не думал жалеть тебя, — мягко ответил Майкл.
— Но ты подписал контракт, даже не взглянув на него.
Она отвернулась, чтобы он не видел ее слез и отчаяния. И любви. «А правда, какая разница? —
