Сосредоточиться на работе Шарлотте не удавалось, и она провела день в разговорах с Тельмой Толливер, Мэри-Джо и журналистом из 'Нашвиллской телеграммы'. Она ни разу не упомянула о том, кто пугал ее, забравшись в библиотеку. Сведения, которые ей удалось добыть о Дункане Толливере, были неутешительными, а она уже и без того чувствовала себя достаточно неуверенно.
Тельма, как выяснилось, понятия не имела о том, что Дункан Толливер приехал в Нашвилл, и вообще считала, что его нет в живых. Она еще раз повторила ту истину, что все родственники по его линии лихо делали деньги и так же лихо умирали насильственной смертью. Мэри-Джо было известно лишь то, что ее троюродный брат, с которым она не была знакома, в городе, но, насколько она знала, связь между их семьями оборвалась лет сто тому назад. Планы Дункана, связанные с 'Нашвиллской телеграммой', не интересовали ее. Дункан Толливер был для нее совершенно чужим человеком, по случайному совпадению носившим ту же фамилию. Она, разумеется, понимала, что ее тетя думает по-другому, и потому ничего не рассказала старушке, понадеявшись, что родственник будет держаться вдали от нее.
Журналист из 'Нашвиллской телеграммы' был услужлив, но подозрителен. Питер Барнаби, плотный мужчина с кустистой седоватой бородой, черными внимательными глазами, на редкость безвкусно одетый, был одним из самых уважаемых на Юге газетчиков, знаменитым своими острыми, сенсационными статьями. Сейчас он, основываясь на слухах, готовил статью о том, как 'Нашвиллская телеграмма' оказалась в финансовой ловушке. Если кому-то и были известны планы Дункана Толливера, касавшиеся покупки газеты, то это был, несомненно, Барнаби. Шарлотта перерыла всю городскую библиотеку, чтобы узнать историю газеты, но ей не удалось выяснить ничего нового для себя: генерал основал 'Нашвиллскую телеграмму' более ста лет тому назад, но в 1958 году семья продала ее и еще две газеты, принадлежавшие Толливерам, и переехала на Запад. Теперь они — или по крайней мере Дункан — решили вернуть себе 'Нашвиллскую телеграмму'.
Шарлотта представилась Питеру Барнаби, а потом немного растерялась. Почему, собственно, он должен давать ей какую-то информацию? Поэтому она просто сказала:
— Я хотела бы расспросить вас о Дункане Толливере.
Барнаби потеребил бороду, окинул Шарлотту быстрым взглядом и ответил:
— А что он вам сделал?
Шарлотта заверила его, что ничего, но Барнаби, почуяв, что она спрашивает неспроста, заговорил:
— Толливер до неприличия богат и поэтому занимается только тем, что прожигает жизнь. Он был альпинистом, проматывал деньги. Теперь, как мне кажется, он решил остепениться и счел Нашвилл вполне подходящим местом для того, чтобы купить газету и заняться делом. Доход ему не нужен. У Толливеров денег столько, сколько мы с вами в жизни не видели и не увидим.
Шарлотту слегка задела уверенность, с какой Барнаби определил, что она и Толливер принадлежат к разным слоям общества; впрочем, если бы это было не так, она бы не пришла к нему за информацией… И все же, обидевшись, она задала вопрос, которого задавать не собиралась:
— А вы случайно не слышали, этот Дункан Толливер не интересуется Толливер-хаусом?
Барнаби в ту же секунду насторожился.
— А вы что-нибудь слышали?
— Нет-нет, — тут же заверила его Шарлотта, — я просто так спросила. Уверена, что мисс Толливер ни за что не продаст ему дом.
— Кто не продаст? — переспросил Барнаби.
— Тельма Толливер. Она внучка брата генерала, Бэрда. Братья поссорились как раз перед тем, как генерал основал 'Нашвиллскую телеграмму'. — Барнаби явно растерялся, и Шарлотта, рассмеявшись, сказала: — Ой, простите меня, генерал был первым Дунканом Толливером. Он и его брат Бэрд поссорились и поклялись никогда друг с другом не разговаривать. Они и не разговаривали, судя по всему. Тельма до сих пор не признает родственников со стороны Бэрда.
— А какое ей дело до Дункана?
— Совершенно никакого. Я думаю, она не пожелает иметь с ним ничего общего.
Питер Барнаби достал из ящика стола листок бумаги, смял его в комок и бросил в корзину для мусора, но промахнулся.
— Во всяком случае, генерал очень разбогател на своих газетах, а Бэрд стал фермером- джентльменом. Его семья никогда не была такой богатой и преуспевающей, как семья брата. Тельме сейчас девяносто пять, мистер Барнаби, и все, что у нее есть, — это Толливер-хаус.
— А Дункан хочет его отобрать?
— Не знаю.
— Как это, интересно, он выкурит старушку из ее собственного дома?
— Мисс Толливер там сейчас не живет. — Шарлотта смущенно потупилась. — Там живу я.
— А кто вы такая?
Шарлотта все ему объяснила.
— Мисс Баттерфилд, — спросил Барнаби, начиная выказывать нетерпение, — что же вам от меня-то нужно?
— Ничего. Просто я считаю, что это очень хороший дом. Хотите его посмотреть? Я думаю, Дункан Толливер будет там вечером…
—
Шарлотта склонилась над столом и, чувствуя, как сердце ее забилось от радости, аккуратно записала адрес Толливер-хауса. Она заметила, что Барнаби недоверчиво сверлит ее взглядом.
— А почему вы думаете, что Толливер будет там вечером? — спросил он.
'Потому, — подумала Шарлотта, — что он обещал меня замучить, если я не уеду, а я не уезжаю'. Но Барнаби она с милой улыбкой объяснила:
— Он говорил мне, что скорее всего заглянет.
Барнаби побарабанил пальцами по своему заросшему бородой подбородку.
— Знаете, он не особенно будет рад мне.
— Возможно.
'Он будет в ярости', — подумала Шарлотта.
— Толливер заподозрит заговор, как только я появлюсь.
— Видите ли, мистер Барнаби, я преподаю кулинарию. Сегодня вечером у меня первое занятие. Я буду рассказывать рецепт домашнего хлеба, который узнала от мисс Толливер. Вы бы могли сделать вид, что хотите написать о доме и о 'другой ветви родового древа'. Мне не хочется, чтобы о мисс Толливер пошли лишние разговоры, но я уверена, что ей будет приятно, если ее дом признают достоянием Нашвилла.
— К которому часу быть?
— К семи тридцати.
— Я приеду.
Шарлотта с облегчением вздохнула. Спустя пять часов она сидела, съежившись от страха, в кресле эпохи королевы Анны в нижней гостиной. Она не договорилась с Барнаби о том, как он будет действовать, а значит, репортер поступит по своему усмотрению. Он приедет, и ее ученицы захотят увидеть библиотеку Толливеров… Дункан предстанет перед ними, и Барнаби напишет историю о человеке, желающем купить 'Нашвиллскую телеграмму', от которой полгорода надорвет животы.
Тельма Толливер вряд ли будет этому рада.
Дункан тоже. Но какое ей дело до того, будет или не будет рад Дункан? Он неделю не давал ей жить!!! Требовал, чтобы она уехала!! Обвинял в мошенничестве! Поцеловал ее. Привел в восторг…
Шарлотта допила херес. Поздно дуть на воду. Если она позвонит сейчас Барнаби, то он заподозрит что-то неладное. Ладно уж, Тельма, скорее всего, поймет ее. Но что будет, если она разозлит Дункана Толливера еще больше?!
Громкий стук в дверь заставил Шарлотту вздрогнуть. Она впустила в дом Питера Барнаби, фотографа из газеты, которого он привел с собой, и испуганную женщину средних лет, записавшуюся на полуторамесячные курсы южной сельской кулинарии.
