— Доброе утро, мисс Баттерфилд, — медлительно, с ленцой произнес Дункан Толливер. — Хорошо спали?
Уловив насмешливые нотки в его голосе, она хлопнула дверцей шкафа.
— Как убитая.
— Вы встали раньше, чем обычно.
— Никто не мешал мне спать сегодня ночью, — ответила Шарлотта, пытаясь говорить так же мягко и иронично, как и он, хотя это было ей нелегко. Думая о том, что всю прошлую неделю он непрерывно наблюдал за ней, она начинала выходить из себя.
Они помолчали. Шарлотта чувствовала его взгляд, но все же заставляла себя не оборачиваться.
— Я подумал, что мы могли бы выпить вместе по чашечке кофе, — нарушив молчание, сказал наконец Дункан и добавил не без иронии: — В честь старой дружбы.
Вчерашний холод, которым он обдал ее на прощанье, исчез, а простота и легкость, с которыми он к ней обратился, показались Шарлотте просто чудесными. Она оглянулась по сторонам в поисках какого- нибудь занятия, чтобы не поворачиваться к нему лицом, будучи, можно сказать, почти голой, но на плите уже закипал кофе. Так или иначе, но придется выключить газ, а значит — предстать перед ним во всей красе. Если б он хотя бы уж не был именно таким, каким она его себе представляла — высоким и потрясающе красивым, как генерал… Лежа без сна ночами, когда он ее пугал, Шарлотта воображала себе привидение именно таким. Но
— Мистер Толливер, — сказала она сухо, — у меня нет никаких причин пить с вами кофе и вообще находиться в вашем обществе хотя бы и минуту.
— Ошибаетесь, — благодушно ответил Дункан.
— Нет.
— А как же вы намерены от меня избавиться?
Кофе забулькал, и Шарлотте пришлось, быстро повернувшись к нему и Дункану, прикрутить газ, а потом снова отвернуться, надеясь, что Толливер не догадается, отчего она смущена.
— Если вы порядочный человек, — произнесла она, стараясь говорить как можно более естественно и в то же время твердо, — вы не станете вынуждать меня предпринимать какие-либо действия. Вам ведь ясно, что я не хочу, чтобы вы оставались здесь.
Больше она ничего не сказала и стала ждать, что он уйдет.
И вдруг ни с того ни с сего она вспомнила свой сон. Ее даже бросило в пот от неожиданности — тоненькие струйки побежали по шее, по животу, притягивая к телу тонкую ткань рубашки. Грудь стала тяжелой и плотной. 'Это не из-за него, а из-за сна', — убеждала она себя. Она постаралась успокоиться, но снова вспомнила генерала из своего сна и то, как он раздевал ее…
Не может быть, чтобы это происходило с ней, Шарлоттой Баттерфилд!
— А кто говорит, что я порядочный человек? — услыхала она слова Дункана. — Просто я хочу с вами побеседовать!
— Такая возможность была у вас вчера вечером, мистер Толливер, — едва выговорила Шарлотта, молясь, чтобы он все-таки ушел, — но вы воспользовались ею лишь для того, чтобы обвинить меня в мошенничестве!
'И еще, — подумала она, — чтобы поцеловать меня'.
— Возможно, я и ошибся. А вы что, хотите, чтобы этот кофе превратился в бурду, или все же когда- нибудь снимете его с огня?
В два прыжка он подскочил к плите, и они одновременно потянулись к ручке. Дункан успел первым решительно повернуть ее до отказа против часовой стрелки. Шарлотта от неожиданности покачнулась и, потеряв равновесие, ударилась о его крепкое плечо. Она чуть не отлетела к столу, но две сильные руки крепко схватили ее за плечи. Она улыбнулась и хотела поблагодарить его, но, вспомнив о том, что рубашка приклеилась к телу, смущенно опустила голову. Дункан прищурил глаза, сдвинул брови и стал молча, очень пристально смотреть на четко обозначившиеся под тонкой тканью очертания ее тела.
Кончиками пальцев он осторожно коснулся ее шеи, и уголки его рта тронула насмешливая улыбка.
— Ой-ей-ей… — протяжно сказал он, запуская пальцы в треугольный, отделанный кружевами вырез. — Я потрясен, Шарлотта. Вы выглядите невинным мышонком — и тут же превращаетесь в опытную соблазнительницу… Я с вами пересплю, не сомневайтесь, и у меня потом не будет на этот счет никаких угрызений совести… если, конечно, мне это понравится! — Дункан смело дотронулся по очереди до ее сосков, сразу ставших твердыми, как две жемчужины. Глубоко вздохнув, он немного отодвинулся. — Знаете, мисс Баттерфилд, — заметил он, — не исключено, что я все же не ошибался на ваш счет.
Шарлотта едва не задохнулась от злости — на себя, на него, на весь мир… Она так рассвирепела, что не смогла даже ничего объяснить. Вырвав у него руки, она отскочила в сторону.
— Если вы не против, я схожу за халатом! — яростно крикнула она.
— Поздновато скромничать, вам не кажется, мисс Баттерфилд?
Не отвечая, она бросилась в спальню, схватила свой старый красный махровый халат и, плотно запахнувшись в него, подвязалась поясом. 'Спасена!' — подумала она.
Когда Шарлотта вернулась в кухню, Дункан уже перелил кофе в серебряный кофейник, который она вчера вечером поставила на поднос вместе с такой же сахарницей, молочником и тонкой фарфоровой чашечкой с блюдечком.
Сейчас он копался в шкафу.
— Тут что, нет ни одной нормальной кружки?! — заорал он.
— Нет, — сухо ответила Шарлотта, — только старинный фарфор.
Поняв, что она вернулась и можно не кричать, Дункан вынул голову из шкафа и оторопело уставился на ее жалкий халат. Он, правда, уже знал, что от нее можно ожидать чего угодно, но поношенный купальный красный халат — это уж было чересчур. Вероятно, он полагал, что Шарлотта Баттерфилд перед ним как на ладони, еще до того, как встретился с ней, но теперь его явно стали одолевать сомнения. Нахмурившись, он взял себе чашку с блюдцем и, поставив на поднос, отнес его на круглый дубовый стол.
Увидев, что все ее ухищрения бесполезны, Шарлотта нехотя села на стул напротив Дункана и стала смотреть, как он наливает кофе. Серебряный кофейник в его больших руках выглядел слишком изящным, но он не пролил ни капли и протянул ей чашку с ловкостью, казавшейся удивительной для такого крупного мужчины. Шарлотта тут же напомнила себе, что он, как-никак, вырос в семье Толливеров и получил отличное воспитание.
— Вам нравятся атрибуты богатства, да, Шарлотта? — спросил Дункан, наливая кофе и себе.
Его тон не был таким уж противным, но Шарлотте он все же был неприятен.
— Мисс Толливер позволила мне пользоваться всем, что есть в доме, — твердо сказала она. — Вы и сами убедились, что кроме фарфоровых чашек пить здесь не из чего. А кофе я люблю переливать в другой кофейник, чтобы он не терял аромата. — Сняв с чайника, который стоял на столе, стеганый футляр, она надела его на серебряный кофейник. — Вот так, видите, мистер Толливер? А вообще мне не нравятся ваши рассуждения по поводу моих денежных дел.
— А кто сказал, что я рассуждаю?
— Вы имели в виду…
Нисколько не смутившись, Дункан пожал плечами.
— Я всегда обстоятельно изучаю тех, кого пугаю по ночам.
Шарлотте потребовалось героическое усилие, чтобы сдержать негодование. Дункан Толливер преследовал ее… Дункан Толливер сорвал ей первое занятие. Дункан Толливер прятался в доме! Дункан Толливер разузнал, каковы ее денежные дела!! Но сейчас он был в хорошем расположении духа, улыбался, вел себя спокойно, а если она накинется на него, то он снова станет холодным и злым, как вчера.
Она намерена остаться в этом старом южном доме, но для этого требуется терпение и выдержка.
Дункан снял кожаную куртку. От Шарлотты не укрылась вся крепость его мышц на руках и животе под обтягивающей тонкой шерстяной водолазкой. Ах, был бы он лучше привидением! Она поспешила поставить на стол чашку, но в рассеянности зацепилась пальцем за тоненькую ручку. Осторожно высвобождая палец,
