— Это не были 'наши' поцелуи, это были ваши поцелуи, и я буду вам очень признательна, если подобное впредь не повторится! — Чтобы ее слова звучали весомее, она даже стукнула кулачком по столу. Он только мерзко улыбнулся в ответ. Шарлотта подумала, что после драки кулаками не машут, но все же стукнула еще раз — просто так, на всякий случай.
— Вы правы, — сказала она. — Мне наплевать, кто вы. Я жалею, что спросила об этом. Забирайте свою саблю, свои поганые сигары и проваливайте, нечего вам делать в моем доме!
Опрокинув кресло, он встал, широко расставив ноги. Шарлотта на всякий случай отпрыгнула. Его лицо стало мрачнее тучи. Добродушный, с удивленной ленцой взгляд погас.
—
Она растерянно глядела на него.
— Не можете же вы, ей-Богу, думать… конечно, я не имела в виду, что это мой собственный дом! Дом принадлежит Тельме Толливер. Я сняла его и живу здесь. И хочу, чтобы вы убрались отсюда. Я ясно объяснила?
— Позвольте теперь объяснить мне, — сказал он вежливо, но стиснутые зубы и злые глаза выдавали его истинное состояние. — Я знаю, кто вы и чего хотите, мисс Баттерфилд, и сделаю все, чтобы у вас ничего не вышло, хотя вы красивы и даже нравитесь мне. Вы — мошенница, мисс Баттерфилд, и, по-моему, очень ловкая, но и я вас в покое не оставлю. — Грозно сдвинув брови — точно такие же густые и черные, как на портрете, — он наклонился к Шарлотте. — Я хочу, чтобы к завтрашнему дню вас не было в Толливер-хаусе, или я устрою вам такое, чему вы не обрадуетесь. — Он сделал паузу и впился в нее глазами. — И поверьте, мисс Баттерфилд, это мне доставит удовольствие.
Значит, это и был Дункан Толливер — негодяй, дьявол во плоти… Шарлотта открыла рот, чтобы возразить ему, поспорить, что-то объяснить, но, увидев его громадные сжатые кулаки и ледяной холод в глазах, поняла, что никакие доводы его не убедят. И все же ей не хотелось сдаваться. Чтобы показать, что она не испугалась, Шарлотта протянула руку, взяла 'Смит и Вессон' и гордо подняла голову. По какой-то необъяснимой причине ее голос прозвучал спокойно и сдержанно, как ей того и хотелось.
— Жаль, что я вас сразу не пристрелила, вы, презренный негодяй, — произнесла она.
После чего повернулась на каблучках и выскочила из комнаты, оставив непрошенного гостя растерянно стоять со сжатыми кулаками.
3
Дункан Толливер слышал, как Шарлотта пробежала по гостиной и сломя голову бросилась вниз по винтовой лестнице. Он был почти уверен, что она оступится и сломает себе шею, но ее каблучки равномерно стучали до тех пор, пока не хлопнула дверь кухни. Он просто не верил своим ушам. Любая здравомыслящая женщина, зная, что у нее в библиотеке сидит незнакомый генерал армии конфедератов, отправилась бы сейчас либо в полицию — если ни в чем не виновата, либо куда-нибудь еще, где можно спрятаться. А Шарлотта Баттерфилд как ни в чем не бывало моет внизу посуду! Он слышал, как она гремит чем-то, с шумом задвигает ящики и хлопает дверцами шкафчиков. Он сделал все возможное, чтобы запугать эту женщину, а она всего-навсего спустилась вниз. Здорово!
Дункан снова устроился в кресле и закурил еще одну сигару. Он порылся в памяти, но не смог вспомнить, чтобы кто-то еще называл его презренным негодяем. Может, не надо было ее целовать? Улыбнувшись, он подумал, что вот уж об этом он совсем не жалеет. Нет, конечно, поначалу в его планы поцелуи не входили, но она выглядела просто чертовски привлекательно! Эти растрепанные волосы, изумленные глаза, женственное платье… А фартук! Он чуть не расхохотался, увидев огромные красные яблоки! Кто же она такая, эта мошенница? Привлекательная женщина — это несомненно. И очень загадочная.
Дункан успел заметить, что она полна противоречий: женственная — и юная, очень умная — и чрезвычайно… непорядочная. Совсем невинная — и в то же время способная разжечь в нем жар лишь прикосновеньем длинных изящных пальцев. Готовая наставить на него револьвер — и достаточно беспечная, чтобы оставить этот револьвер незаряженным… Или это тоже было притворством?
Он-то думал, что 'привидение' заставит ее через несколько ночей убраться из Тол-ливер-хауса, а добился только того, что сорвал голос да заработал круги под глазами. Шесть ночей подряд Дункан пробирался в библиотеку и, просовывая голову в дверь гостиной, хохотал с такой силой, что его смех гремел по всему дому. Он думал, что Шарлотта наконец выскочит в сад, прыгнет в свой старый 'фольксваген' и умчится куда глаза глядят. Он бы, пожалуй, даже обрадовался, если бы она, проявив хоть какой-то интерес к его действиям, вызвала полицию или своих братцев. Но нет! Он старался, изображая привидение, — а она спала.
Каждое утро она поднималась около восьми, варила кофе — аромат его был просто убийственным — и через час уезжала. Дункан ковылял вниз, с трудом расправляя спину после нескольких часов беспокойного сна на узенькой раскладной кровати, которую он поставил себе в библиотеке, и допивал остатки ее кофе. Потом, проклиная себя, он пробирался сквозь заросли на задний двор Толливер-хауса, к своему 'лотосу', стоявшему за каретным сараем, и ехал к себе в гостиницу, чтобы принять душ, переодеться и позавтракать. Никто не был посвящен в его планы по выкуриванию Шарлотты Баттерфилд из этого дома, так что ему трудно было объяснить окружающим, почему он постоянно утомлен и рассеян. Но он ведь готов был обнародовать свое решение купить 'Нашвиллскую телеграмму', а следовательно, голова у него должна была быть свежей. Садиться за стол переговоров, побывав ночью привидением, — вещь не слишком разумная. Вот он и решил поторопить события и разделаться, наконец, с женщиной, которая поселилась в доме, являющемся достоянием его семьи, — переодеться прапрадедушкой-генералом и предстать перед ней.
Чего же он добился? Все его усилия, видимо, были не только дурацкими, но и бессмысленными. Вместо того чтобы удрать, как он надеялся, Шарлотта явилась к нему с незаряженным пистолетом! Если бы он не был так убежден в своей правоте, то подумал бы, что эта прелестная молодая женщина в платье цвета слоновой кости и фартуке с красными яблоками вовсе не мошенница. Когда он узнал, что она открыла курсы рукоделия и южной кулинарии, то решил, что это она придумала для отвода глаз. Однако сегодня к ней на занятие явились пять женщин…
'В общем, — с неудовольствием подумал Дункан, — одно из двух: либо она готова на все, лишь бы ее поведение выглядело убедительным, либо она невинна'.
Он чертыхнулся и выбросил сигару.
К завтрашнему дню весь Нашвилл узнает, что это он, Дункан Толливер, вырядился генералом армии конфедератов и сорвал урок. Как он станет это отрицать? А как сможет объяснить? Рассказывать всем, что он просто решил спасти свою престарелую родственницу, вырвав ее из лап мошенницы, — бесполезно. Тельма не согласится с этим, и Шарлотта выйдет из переделки невинной как дитя! Тем более, если она и впрямь не задумала ничего дурного. Впрочем, ей вполне хватит ума, чтобы воспользоваться размолвкой между двумя ветвями семейства Толливеров — невероятно богатой и полностью обедневшей.
Злясь с каждой секундой все больше, Дункан прислушивался к тому, как Шарлотта гремит посудой. Наверное, она давно знала, что в библиотеке торчит он, а вовсе не привидение, и придумала, как ей выставить его идиотом! Дункан громко выругал ее, надеясь, что в этом он прав. 'Да, — сказал он себе решительно. — Шарлотта Баттерфилд — не более чем интриганка, а ее обаяние помогает ей добиваться своего'. Непричесанные волосы, лучистые невинные глазки — и при этом готовность ответить на его поцелуи… Это все хитрые уловки. А напрягшаяся грудь? 'Тоже притворство', — подумал Дункан. Впрочем, она и сама ужаснулась, увидев это откровенное свидетельство своего неравнодушия к его ласкам. Ее смущение казалось настолько искренним…
— Вот чертовщина, — снова ругнулся Дункан и отправился на балкон, чтобы докурить сигару и убедить себя, что он не окончательный болван…
Внизу Шарлотта тем временем домыла посуду, закрылась в спальне и допивала сейчас еще один стакан хереса, сожалея, что не прихватила с собой всю бутылку. Это она-то мошенница! Всю жизнь ее считают слишком прямолинейной, а этот негодяй посмел обвинить ее в том, что она замышляет что-то бесчестное по отношению к бедной старушке! Она с грохотом швырнула пустой стакан на стол и открыла
