11
И Макси принялась избегать Ричардсона.
Всю следующую неделю она корпела над бумагами, проверила все счета, разработала несколько возможных вариантов бюджета. Ее интересовало, как долго сможет просуществовать гостиница, если сразу же ее не продать. Оказалось, что недолго, если, конечно, не удастся поправить дела. Хотя это было возможно только при условии, что осень, зима и весна будут удачными и ничего непредвиденного не случится. Если же сезон будет так себе, как нынешний, то придется только экономить и надеяться на удачу. А если выпадет хотя бы один плохой сезон или подряд три посредственных, то надо будет или продавать гостиницу или не платить налоги и не покупать топливо для обогрева… Голодать.
И только в одном из вариантов предусматривалось, что старики уйдут на покой. Если гостиница будет продана Дэвиду Уилсону. Пока он не напоминал о своем предложении, но когда-нибудь обязательно снова напомнит об этом. У Макси не было принципиальных возражений против продажи гостиницы Дэвиду. И даже более того, она была уверена, что это — единственный разумный способ спасти Хантер-Ин. Сама Макси могла бы пойти на какие угодно жертвы и лишения, но пережить страдания стариков не могла.
После обдумывания каждого из вариантов Макси совершала прогулки по полям или уходила в лес. Несколько раз она бегала на озеро, иногда даже с ребятами из компании Картера. Многие из них ей нравились. Они были полны энтузиазма и настроены очень дружелюбно. Макси внезапно поняла, что они любят свое дело и буквально обожают Картера. Ей нравилось их дружеское и заботливое отношение к каждому члену труппы. Выполняя вместе самую разную работу, они сдружились еще крепче, и она только радовалась, что тоже участвует в этой совместной работе. Видя их энтузиазм и удовлетворение от сделанного, Макси все больше стала сомневаться в правильности своего решения. Покидая театр, она стремилась к миру и спокойствию, а теперь тосковала по сцене так, как может тосковать человек по утерянной ноге или руке.
Последний вариант ее действий, который она, в общем-то, не хотела признавать, предусматривал возможность возвращения в театр. От этого она постоянно страдала и попыталась представить, что произойдет с Хантер-Ин, если вернется на сцену. Когда в декабре она приехала сюда, дела шли совсем неважно. Старики думали нанять управляющего, но на это не хватало средств. Макси же занимала только одну комнату и получала немного наличных денег на карманные расходы, если таковые имелись. Правда, потом из-за пожара она едва не погубила все дело. Но старики сильно от нее зависели. И что же произойдет с ними, если она вернется в Нью-Йорк?
Вопрос оставался открытым. Но Макси в какой-то мере была удовлетворена, что наконец-то смогла сформулировать его.
Пьеса Шекспира шла еще в течение двух недель. Погода стояла хорошая, правда, выдались два дождливых дня. Народ валом валил на спектакли и был просто в восторге от Картера и его труппы. Макси лишь изредка и тайком наблюдала за тем, что происходило на сцене, стараясь избегать встреч с Картером. Никто ни разу не спросил ее о причинах отсутствия, поэтому она решила, что просто никому до нее нет дела.
Однажды, в день последнего представления этой пьесы, она совершила свою обычную прогулку. После полудня, побродив босиком по мелководью вдоль ручья и подождав, пока закончится спектакль, Макси возвращалась домой, минуя овечий загон. Дед, с красным и потным лицом, трудился над починкой изгороди. Сердце Макси тревожно забилось, но она заставила себя улыбнуться.
— Что-нибудь случилось, дед?
— Ничего хорошего, — пробурчал он в ответ.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Макси, чувствуя неладное. — Тебе помочь?
— Ничего мне не надо.
Он отложил свой любимый молоток и взял видавшие виды кусачки.
— Дед, у тебя все в порядке?
— Да.
— Ужасно жарко. Принести тебе чаю?
— Вот я закончу, тогда и принесешь. Макси заметила, что дед искоса посмотрел на нее.
— Дед!
— Макси, иди и не мешай работать.
— Хорошо, ухожу. Позови меня, если тебе потребуется моя помощь. — И она направилась к дому. По пути ей встретилась бабушка со стаканом чая. — Это для деда? Что-то он не в духе.
— Я знаю. Где ты была? Мы тебя искали, — пытаясь скрыть раздражение, сказала бабушка. — Во время спектакля выбежали овцы, и нам с дедом самим пришлось ловить их.
— О господи! Вам, что же, никто не помог?
— Актеры и зрители пытались, но разве они знают, как обращаться с овцами. И проку от них никакого. Это ужасно. Конечно, дед должен был следить за этими глупыми животными. Но, пожалуй, в этом никто не виноват. Зато настроение у всех основательно испорчено.
— Я могу еще что-нибудь сделать? — чувствуя вину, спросила Макси. — Они натворили много бед?
— Да нет. Просто они побежали в поле, никого не трогая. Это же безобидные существа. Ребята бросились их ловить, а они будто взбесились и понеслись прямо на публику. Я думаю, во время дружеского пикника это выглядело бы очень смешно, но не во время представления.
— Если возникнет необходимость, позовите меня.
И Макси направилась к дому. На веранде, обсуждая смешное вторжение овец во время последнего акта и возбужденно обмениваясь шутками, сидели Грегори Дуглас и Бобби Уортворт.
— А, Макси. Вы пропустили восхитительное зрелище, — сказал Бобби.
— Я уже слышала.
— Это был просто цирк. Не хватало только клоунов и чертова колеса. Если бы вы видели, какой переполох они устроили в толпе.
— Овцы абсолютно безвредные животные, — смущенно сказала Макси. Горло у нее от волнения перехватило, ведь это была ее вина. Если бы она находилась рядом, ничего бы подобного не случилось. Появись она вовремя, и все было бы в порядке. — Вы доиграли до конца?
— С трудом, — ответил Грег, задыхаясь от смеха. — После такого казуса было весьма трудно сосредоточиться.
Макси хотела уже было ответить на его смех в более резком тоне, но сдержалась и примирительно сказала:
— Не беспокойтесь, такого больше уже не случится, ведь мой дед — мастер по починке изгородей.
— Я надеюсь. В разгар событий я сказал ему о нежелательности подобного в дальнейшем.
«Ну, вот и конец взаимопониманию», — подумала Макси.
— К сожалению, овцы безмозглые твари, — добродушно сказала Макси.
Махнув рукой, Грег прервал разговор, и Макси с неприятным ощущением вышла во двор. За столом на лужайке сидели Картер и Люсинда. Они пили джин с тоником и так хохотали, что слезы текли у них по щекам. Макси старалась не замечать, как удивительно обаятельно смеялся Картер.
— Макси, такого ты не видела никогда. Садись. Ты слышала про овец?
Макси не стала садиться.
— Да, слышала. И хотела извиниться за неудобства.
— О чем ты? Вот это было зрелище. Три грязные, блеющие овцы вторглись в действие пьесы
