большой глоток виски и напряженно следил за тем, как остальные отвечали на его ставку: Ричард — Джерид — судья Харт — Вильям-старший… Судья пожал плечами. Элидж Добс, ни слова не говоря, бросил карты рубашкой вверх. Ричард облизал губы кончиком языка и закончил игру.
Вильям выложил «клубную дорожку». Судья перевернул карты вниз рубашкой. Ричард вздохнул, покачал головой: «Извини, Вильям», — и выложил «оленью дорожку». Вильям застонал, как от боли.
— Все, — сказал он, трогая белокурые волосы, мокрые от пота. — Я пуст. Проклятье!
— Почему бы нам не передохнуть? — предложил Джерид и повернулся к новичку с испуганными глазами. — Вы сможете присоединиться к нам в следующей партии.
Бесс чуть было не улыбнулась, но вовремя спохватилась.
— Я не уверен, что выдержу ваши ставки, — сказала она хрипловатым голосом.
— И не напрасно! — усмехнулся Джерид. — Они поднимаются в каждой раздаче и могут выпотрошить вас дочиста.
— Среди нас новичок, я вижу. Разрешите узнать, откуда вы прибыли, мистер Вуд, — вежливо обратился к Бесс Прэнтис-старший. — Из Нью-Йорка, я полагаю.
— Да, вы правы.
— И чем занимаетесь?
— Я артист.
Старший Прэнтис удивился:
— Каким же образом вы стали друзьями с мистером Инмэном?
Бесс напряглась для мгновенного ответа, который и не объединил бы ее с Джеридом, и подтвердил бы ее право на присутствие здесь.
— Мы скорее не друзья, а приятели, — с ленивой медлительностью проговорила она.
— Извините меня, — прервал их судья, поднимаясь. — Пойду поищу дочь.
Бесс, опустив глаза, изучала стол из вишневого дерева.
— А вы спрашивали о ней у Джинни? — поинтересовался старший Прэнтис.
— Да. Она сказала, что оставила Бесс на лужайке. Но я не нашел ее там.
— Расспросите Джинни еще раз, и понастойчивее. Если ваша дочь задумала что-нибудь, моя наверняка знает.
Судья Харт улыбнулся и кивнул:
— Да, проказы у них обычно общие.
Джерид дружески сжал колено Вуда под столом, усмехнувшись ему в лицо. Они с судьей вышли. Бесс последовала было за ними, но все-таки не решилась. Расскажет ли Джерид ее отцу, где искать дочь?
Прэнтис-старший и Добс пошли проведать своих дам, Бесс решительно поднялась и направилась к бару, у которого расположились Ричард и Вильям. Она боялась, что мужчины заметят, как неуклюже она идет в своих огромных башмаках, но те не обратили на нее никакого внимания. Заказав себе стакан виски и считая, что пить его не обязательно, она села на обитую бархатом кушетку, полускрытую баром от беседующих.
— Ты же знаешь: отец не даст мне больше денег! — В голосе Вильяма слышалось отчаяние.
— Мы можем обстоятельно обсудить ситуацию наедине, — предложил Ричард.
— Вот и давай обсудим. Здесь никого нет.
Итак, Вильям даже не заметил «маленького Мука». Но Ричард кивнул на незнакомца. Тогда Бесс глотнула немного виски, притворяясь равнодушной к их разговору.
— О, кому это интересно? — воскликнул Вильям. — Да и без того завтра утром все будут знать, что я по уши в долгах.
— Ты заядлый игрок, — мягко произнес Ричард. — Заядлых игроков легко обыгрывать, потому что они не умеют вовремя останавливаться. Ты считаешь, что следующая раздача непременно принесет тебе выигрыш, и потому всякий раз поднимаешь ставку. А я только подстраиваюсь под твою ставку, имея лучшие карты, чем ты.
Вильям застонал. Выглянув из-за угла бара, Бесс увидела, как он обхватил голову руками.
— Но у тебя всегда есть деньги, — тоном упрека сказал Вильям. — Я жду, что и у тебя они кончатся, но этого не бывает никогда. Кто ты, черт возьми? И что ты хочешь от меня?
— Ты отлично знаешь, кто я, — спокойно произнес Ричард. — И знаешь, чего я хочу.
— Проклятье! Я даже не буду завтра на собрании.
— То есть как это не будешь? — прошипел Ричард. — Смотри, это для тебя плохо кончится!
— Но они все равно собираются обсуждать лишь стоимость перевозок и оплату проезда пассажиров.
Бесс пыталась тянуть понемножку виски, чувствуя, как оно обжигает горло, и притворяясь, что не слушает.
— Все это — идеи Вандэрбилта, — сказал Ричард. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что он возьмет под контроль столько железнодорожных путей, сколько сможет. — Ричард говорил грубоватым, спокойным голосом. — Он не сумеет прибрать к рукам только Балтиморскую и Огайскую дороги, но и нам не позволит вмешаться.
Вильям вскочил:
— Какое это, черт возьми, имеет отношение ко мне?
— Ты знаешь, Вильям. Не играй со мной. — Ричард помолчал, глядя Вильяму в глаза. — Если ты заберешь свой капитал из «Б и О», то навредишь нам. Это очень просто: не забирай свой вклад! Ты задолжал мне крупную сумму. Ты ведь не сказал своему отцу, сколько должен, поэтому он и не тревожится. И пусть не тревожится! Все, что от тебя требуется, — не выходить из дела. И мы забудем о твоем долге. Ты не должен давить на «Б и О», а я не буду давить на тебя.
Вильям нервно ходил мимо стойки бара, деланно улыбаясь. Отчаяние клубилось в его глазах.
— Итак, ты получаешь деньги от президента железнодорожных компаний Балтимора и Огайо Гаррета? Мне бы следовало догадаться раньше. Ты шпионишь в пользу «Б и О», Хоскинс? Моя сестра будет отнюдь не в восторге, услышав это.
Хоскинс стиснул плечо Вильяма.
— Не пытайся мне угрожать, — прорычал он. — Мои отношения с Джинни никак не связаны с этим, и ты знаешь это!
— Я тебе верну все до последнего цента! Лорд будет готов бежать уже в следующую субботу.
Но ни голос Вильяма, ни его красное лицо не внушали доверия.
— Я жду возвращения своих денег сегодня вечером. Или обещания оставить в неприкосновенности твой вклад в «Б и О», — категорически заявил Ричард.
— Проклятье! Ты же знаешь, я не могу вернуть их сегодня!
— Правильно. Значит, остается второе.
Вильям одним глотком допил свое виски:
— Я достану деньги для тебя, Хоскинс. Если даже мне придется их украсть, ты получишь свои проклятые деньги! — Вильям с треском поставил пустой стакан на стойку бара и стремительно вышел.
Ричард Хоскинс спокойно допил свое виски и подошел к молодому человеку в пенсне.
— Мне заплатить вам? — с подчеркнутой вежливостью спросил он. — Или вы джентльмен?
— За что заплатить? — изумился молодой человек.
— За то, чтобы вы сохранили услышанное в тайне.
— Я артист и не интересуюсь ни делами, ни деньгами, — фыркнул Эбрахэм Вуд.
Ричард поклонился небрежно и отошел к карточному столу.
Все мужчины, кроме судьи Харта, вернулись. Вильям, похоже, сполоснул лицо холодной водой. Бесс заняла свое место за столом и с нетерпением ожидала начала новой партии. Игра показалась ей довольно простой, а оставшиеся четыре стодолларовые бумажки прибавляли уверенности в себе.
Однако ее надеждам не суждено было сбыться. Джон Моррисэй вошел в комнату вслед за Элиджем Добсом и, прошествовав прямо к Эбрахэму, бесцеремонно взял его за плечо:
— Мне надо поговорить с вами, но не здесь.
Все, кроме Джерида, выглядели смущенными. Он же ухмылялся и спокойно тасовал карты.
— Надеюсь, скоро увидимся, Эби, — бросил он. — Мистер Моррисэй, будьте повежливее с молодым
