– С вами мы побеседуем в свой черед!
Инна Георгиевна с беспокойством глянула на сына, но больше не проронила ни слова. И, круто развернувшись, действительно вышла из кабинета химии.
– Продолжим, – вздохнул Валерий, взглянув на Кошечкина, сидевшего втянув голову в плечи, с перепуганным видом. – Итак, по вашим словам, Екатерина Ивановна Пояркова, увлекшись цветной фотографией, попросила у вас специальный проявитель для цветных пленок, и вы ей его дали... Все верно?
– Так я ей свой дал, не казенный! – всполошился неожиданно Валентин. – В школе его не закупают, я сам, за свои деньги...
– Что, и администрация школы вам никак не компенсировала эти затраты? – усмехнулся Валерий.
– Премию раз в квартал выписывали... – Кошечкин обеспокоенно покосился на дверь. – Я ведь много снимал, честно, снимал... И учеников лучших, и для стенгазеты каждый месяц, и на природу с членами кружка ездили... Тоже снимали.
– И что же Пояркова? – подал голос Яковлев. – Много наснимала цветных фотографий?
– Не знаю... – Валентин нахмурился. – Я ни одной не видел... Она проявитель на другое извела...
В кабинете на некоторое время замолкли все, и после небольшой паузы вопрос задал уже Александр Борисович, предварительно предупредив Валерия взглядом, который тот прекрасно понял.
– А почему вы так думаете?
– Про что? – Кошечкин посмотрел на Турецкого с опаской: этот молчаливый дядька, сверливший его взглядом как шилом, ему сразу не понравился.
– Про то, что Пояркова «извела», как вы выразились, фотопроявитель на другое?
– Да видел я...
– Что именно и когда?
– Не помню когда, давно уже... Еще до того, как она отдыхать уехала... Они с Мишкой сюда ночью влезли, опыты какие-то делали, а я увидел...
– Вы что же, ночью были здесь?
– Мы с Катей в клубешник ходили, а я, когда поздно возвращаюсь, чтоб маму не беспокоить, ночую здесь... Охрана знает...
– Расскажите поподробнее, – сухо произнес Турецкий.
– Да как... тут и рассказывать нечего, правда, я тогда удивился... – Он задумался и наморщил узкий, покрытый красными пятнами лоб. – Ну, значит, я лег, но уснуть не мог, все про нее думал, думал тогда, что мне повезло!
В глазах Кошечкина мелькнула обида, потом он зло поджал губы.
– Дальше, – поторопил его Валерий.
– Дальше я, раз уснуть не мог, решил пойти с Васькой... Это наш охранник, он тогда дежурил, пойти побалакать. Тем более у него всегда пиво в запасе. Иду – гляжу, в этом кабинете свет горит – ну, думаю, либо маман, либо наша вторая химичка выключить забыли! Захожу – никого, а в лаборатории голоса...
Упомянутая Кошечкиным лаборатория сообщалась с кабинетом химии еще одной дверью, находившейся за спиной следователей.
– И вы не побоялись туда заглянуть? – с сомнением спросил Турецкий.
– А чего бояться-то, если я Катькин голос узнал? – вытаращился на него Валентин. – Ну и зашел туда, конечно. А она как раз какие-то реактивы в колбе смешивала... Не знаю какие, я давно школу кончал, так не определю...
– Пойдемте-ка с нами, покажете, как это было, где кто стоял, – Александр Борисович поднялся из-за стола и шагнул к двери, ведущей в лабораторию.
Лаборатория оказалась довольно просторной, вытянутой в длину комнатой, напоминавшей все школьные химлаборатории в мире: запертые шкафы с какими-то баночками, видневшимися сквозь их стекло внутри, длинный стол, уставленный стеклянными колбами, колбочками и пробирками, в середине которого высилось устройство, больше всего напоминавшее самогонный аппарат; маленькая газовая плита и вытяжка в углу, сейф в другом...
– На том конце они стояли, – ткнул пальцем в дальний торец стола Кошечкин. – Я глаза вылупил от удивления. А Катя... Словом, она сказала, что вроде бы они с Мишкой эксперимент проводят, чуть ли не открытие какое-то вроде бы она сделала... Я точно не помню, товарищ следователь!
Он страдальчески сморщился, а Яковлев, неслышно просочившийся в лабораторию вслед за Кошечкиным и следователями, негромко поинтересовался:
– Не помнишь, парень, запаха никакого от этого... открытия в комнате не было?
– Да нет вроде... – Он снова сморщился, старательно припоминая. – Но и Катька, и братец ее были в масках таких... Правда, у нас так положено, на всех лабораторных работах все школьники в масках, хирургических... Это правило мать ввела!.. Запах потом был какой-то такой... ну странный... Но у химиков все запахи странные, а тогда вроде бы нет. Но они, сами видите, от меня далеко стояли. И Катька тут же от стола отскочила, и мы с ней в кабинет вышли. А потом она попросила не мешать, мол, сейчас они все закончат и уйдут.
– И ты послушался? – усмехнулся Володя.
– Ну да... Я их здесь ждал... Недолго, они правда скоро вышли. Катька сказала, что подробно все мне расскажет потом, а тогда она спать здорово хотела.
– А что же охранник? – спросил Саша. – Молча впустил их посреди ночи, а потом выпустил?
– Не-а, они черным ходом пришли и ушли... Он только с виду заколочен досками, все, кому надо, знают.
– Ну а при чем тут твой проявитель? – спросил Валерий, возвращая Кошечкика к нужной теме.
– Так я потом, когда их проводил, сюда вернулся, чтоб в лаборатории и кабинете свет выключить – за болтовней-то снова забыли... Ну и подошел к столу, где они эксперименты свои ставили, – любопытно было... Да и шкаф с реактивами закрыть, он открыт был: маман утром второй «химичке» башку бы оторвала. Уж не знаю, то ли она его правда запереть забыла, то ли Мишка с Катькой как-то замок расковыряли...
– Кстати о замках: а кабинет химии на ночь, что же, совсем не запирается?
– А зачем? – Кошечкин пожал плечами. – Школа-то под охраной, к тому же уборщица поздно приходит. У нас только приемная запирается, кому тут что надо-то?
– Ну вот Поярковым же понадобилось? – вздохнул Турецкий.
– Всего один разочек, а так – кому охота? И так школа всем надоедает за день, – убежденно оказал Валентин.
– Вернемся к проявителю, – снова напомнил Валерий.
– Я же сказал, что поглядеть хотел, может, догадался бы, что они там делали... Но еще больше запутался: под столом пакетики от него валялись, смятые, больше ничего... А приборы они вымыли и перчатки в сушилку повесили, как положено.
– Сколько было пакетиков? – задал вопрос Турецкий.
– Три... И один еще в урне.
– Сколько ты ей их давал?
– Четыре и давал... – Кошечкин пожал плечами. – Но, может, она еще себе докупила? Не знаю!
«Это вряд ли... Судя по всему, светиться в магазине, наверняка единственном на весь городишко, в планы девушки не входило...» – хмуро подумал Александр Борисович, а вслух сказал:
– Сейчас покажешь, где кто стоял, когда ты вошел в лабораторию, и где лежали эти пакетики... Володя?
Яковлев уже доставал из папки, которая была у него в руках, чистые протоколы осмотра места происшествия.
Инна Георгиевна не стала дожидаться особого приглашения, после того как ее сына выпустили из кабинета. Правда, на сей раз она сочла необходимым постучаться. Александр Борисович встретил завуча несколько благосклоннее, чем до этого.
– Присаживайтесь, Инна Георгиевна, – он кивнул ей на специально придвинутый с другой стороны к учительскому столу стул. – У нас к вам действительно появились вопросы...
– Вы в чем-то подозреваете Валю? – В ее глазах метались теперь тревога и страх.
