Осинцев усмехнулся:
— Вам палец в рот не клади, товарищ следователь!
— Оттого и жив пока еще! — в тон ему ответил я, понимая, что разведчик начал ломаться и сейчас начнет применять разработанный в штабе вариант Б.
— Мое руководство разрешило мне в интересах важности дела, которое вы расследуете, ответить на те из ваших вопросов, которые не будут касаться оперативной секретности.
— Вот и хорошо! А что, ваше начальство знает, чем я занимаюсь?
Осинцев улыбнулся полухитро-полузагадочно:
— Должно знать, коль вы настойчиво хотите заглянуть в нашу епархию!
— Что ж, это справедливо. Так вот, Сергей Борисович, по некоторым нашим данным получается, что полковник Скворцов имел контакты с лицами, нам пока не известными, но явно не принадлежащими к вашему ведомству…
— На каком основании вынесено такое категоричное суждение?
Интересно, думаю я, это они отняли у Олега факсограмму? И если они, то расшифровали уже или еще колдуют?..
— Есть показания, что одним из контактеров полковника Скворцова был иностранец.
У Осинцева удивленно вытягивается лицо.
— Что-о?
Но я не могу понять, искренне он удивляется или по программе.
— Вы понимаете, что такие вещи нельзя утверждать без доказательств, даже если вы следователь по особо важным делам?!
Застращал, понимаешь! Мне тут не только за каждым словом следить нужно, но еще смотреть в оба глаза, вдруг чем-нибудь да выдаст, что знает про «жучка» в моем кабинете. Тогда хоть одна проблема у меня будет решена.
— Сергей Борисович, давайте сначала поговорим о том, чем занимался на своем рабочем месте Скворцов, а потом я расскажу вам, откуда знаю о недозволенных контактах вышеназванного полковника.
Он посмотрел на меня раздраженно и сказал, стараясь придать своему голосу оттенок презрения:
— Какая-то уркаганская у вас манера вести беседу, Александр Борисович!
— Так ведь контингент у меня все больше такой и был, — отвечаю смиренно.
— Ладно, — махнул рукой. — Спрашивайте.
— Чем он занимался?
— Закурить разрешите?
— Да, пожалуйста.
Он закурил, откинулся на спинку стула и заговорил наконец по делу.
— Скворцов к нам пришел из полковой разведки. Поэтому специфика у него была соответствующая: разведывательно-диверсионная деятельность в ближнем, среднем и даже дальнем тылу вероятного противника.
— Он обучал молодежь?
— Да нет, обучают в другом месте. Последние несколько лет он и некоторые другие товарищи работали над принципиально новым диверсионным подразделением в структуре ГРУ. Я надеюсь, Александр Борисович, что все сказанное мной останется между нами?
— Конечно! Мне нужно иметь представление о его работе, чтобы можно было достаточно правильно предполагать, кому, скажем, из мафиозных структур могли понадобиться идеи и опыт Скворцова.
— Вы думаете, к проекту присосалась мафия?
— Пока это всего лишь одна из вероятных версий, — пожал я плечами.
— Да-а, если только со Скворцовым нечисто, пойдет у нас серия отставок, видит Бог!
Я неопределенно махнул рукой.
— Почему сразу так пессимистично? Возможно, Василий Дмитриевич вел сложную игру не на предательство, а, наоборот, на обезвреживание врагов.
— Тогда бы он, я думаю, поставил в известность руководство — и началась бы игра по всем правилам.
— Возможно. Но мы отвлеклись, Сергей Борисович.
— Да? Ничего, нить разговора я не потерял. Подразделение было создано к середине девяносто третьего года. Проходило обкатку, да, собственно, и до сих пор проходит. А первое боевое крещение было знаете когда?
— Когда?
— В октябре девяносто третьего.
— Когда парламент с Президентом воевал?
— Вот-вот!
— Понятно. А для чего же нужно такое подразделение? У нас вроде диверсии не в ходу.
— Во всей своей красе этот отряд может развернуться в случае начала военных действий.
— Это что-то вроде команды «Альфа», которая была когда-то у КГБ?
— В общем, да, только будет, пожалуй, покруче «Альфы».
— Вот даже как! Выходит, полковник Скворцов серьезный был мужик?
— Совершенно верно.
— Он, наверное, и командовал этим… отрядом?
— Да, на первых порах. Потом стал заместителем.
— Допустил просчеты?
Осинцев быстро взглянул на меня:
— Нет, почему? По возрасту был староват для такой работы. Вы не представляете себе, Александр Борисович, какие у них были перегрузки!
— Почему же, представить-то, наверное, могу, вот перенести их — это вряд ли! Скажите, у Скворцова бывали командировки?
— За границу?
— Любые.
— За границу не было — другой профиль. А по стране, конечно, ездил.
— Можете сказать, когда и куда он ездил последний раз?
Осинцев наморщил лоб, напрягая память или делая вид, что напрягает:
— Да. Совсем недавно, в первой половине ноября выезжал…
Он сделал паузу, и я поспешил напомнить Сергею Борисовичу вторую часть вопроса:
— Куда же?..
— Куда-то на Кавказ…
Та-ак, все чего-то едут нынче в горы, кого ни возьми. Этак начнешь подозревать, что и самого скоро пошлют.
— В какую-нибудь горячую точку? — как бы между прочим спросил я.
— Весь Кавказ, считайте, сплошная горячая точка, я сказал бы: горячее пятно! Вот сейчас в Чечне начинается, хлебнем еще. Мы предлагали вариант быстрого и безболезненного решения этой проблемы, к нам не прислушались. А сейчас портачи из контрразведки затеяли там свои операции, да что-то нет большого толку!..
— А какой у вас был вариант, если не секрет?
Он улыбнулся:
— Секрет. Операция хорошо разработана, нам просто не дали ее провести. Как метод, пригодится еще!..
— Вы не очень жалуете службу контрразведки. Это у вас традиционная неприязнь?
— Вопрос не по теме, Александр Борисович, но я отвечу, если хотите. Как перестали они делом заниматься после августа девяносто первого, так до сих пор толку нет. Тогда хоть инакомыслящих выщелкивали, так и агентов тоже не забывали из разных там разведок. А сейчас что? Когда занавес железный Горбачев убрал, знаете, сколько их сюда хлынуло, спрятанных под легальными крышами?! А ФСК
