– Ничего, – проскрипел Турецкий, – подождет до утра. Есть люди, которые и больше сидели.
– Но... что же вообще произошло, ты можешь уже объяснить?
Турецкий ответил одним словом:
– Нефть.
– Нефть?
– Нефть.
– Что это значит?
– Объясняю, – вздохнул Турецкий. – Государственной тайны тут нет, все составляющие можно найти в прессе. Английская компания «Бритиш ойл» решила вложить в российский бизнес 6,75 миллиарда долларов. Эта вторая по размерам британская нефтяная компания. Она объявила, что потратит почти семь миллиардов, чтобы объединиться с одной из русских нефтяных компаний. Такой суммы, причем единовременно, в Россию не вкладывала еще ни одна иностранная компания. Сначала британцы имели контакт с компанией господина Дубовика (кстати, тоже члена клуба «Березка»), но затем перескочили к конкурентам, то есть к Максакову. У грядущей сделки имелись весомые политические составляющие. Такие договоренности не могут быть достигнуты без консультаций с политическим руководством стран, поэтому сделке предшествовали негласные переговоры между первыми лицами двух стран. Можно не сомневаться, что британская компания внимательно прислушивается к рекомендациям своего правительства, слишком уж высока цена вопроса. Объединенная компания ежегодно должна была добывать около шестидесяти миллионов тонн нефти.
– Но возможно ли это?
– Думаю, да. Мне пришлось собрать некоторые цифры, так что я знаю, о чем говорю. Только один лидер российского нефтяного рынка – «Дальнефть» – намерен в этом году произвести восемьдесят пять миллионов тонн. Объем доказанных запасов нефти – около одного и трех десятых миллиарда тонн – поставил бы новую компанию на третье место в мире. Рыночная стоимость новой компании составила бы семнадцать миллиардов долларов. Теперь Россия, которая уступает по добыче нефти лишь Саудовской Аравии, могла поделиться запасами с британской компанией. Президент «Бритиш ойл» Фрэнсис Гамильтон назвал сделку «крупнейшим стратегическим шагом в стране, обладающей богатейшими нефтегазовыми ресурсами и огромным потенциалом экономического роста». Но слияния компаний не произошло. Почему? Ответ прост. Потому что Максаков мертв.
Смотри, что происходит. В первых числах апреля из Лондона в Москву прилетел вице-президент «Бритиш ойл» Ричард Коэн, тридцатилетний американец, чтобы сделать окончательный выбор. Почему американец? Англичане последнее время часто нанимают американцев управлять своими компаниями. Американец неплохо говорит по-русски. Дубовик ввел его в «Березку», поскольку были уверен, что уж там- то ему никто не помешает. Однако неожиданно оказалось, что новым членом клуба стал Станислав Максаков. Как именно это произошло, теперь неизвестно: Цыганков считает, что благодаря его личному обаянию, но не исключено, что он выдает желаемое за действительное: Максакову было необходимо пообщаться с американцем в неформальной обстановке. И вот в стенах клуба развернулась настоящая борьба за американца. А значит, за контракт. От Ричарда Коэна зависело, кого выбрать для совместной деятельности.
– Какая борьба? В чем она выражалась?
– Максаков пытался свести свою дочь Александру с Коэном. Но оказалось, что Коэн увлечен не дочерью Максакова, а его женой Мариной!
– Откуда ты знаешь?!
– Не перебивай. И Марина неравнодушна к иностранцу. А такой проницательный в бизнесе олигарх Максаков, оказывается, абсолютно слеп в делах житейских, он не замечает этого, потому что сам увлечен молоденькой девушкой, работающей в «Березке». А Марина сейчас в Лондоне с Коэном, Денис ее там выследил по моей просьбе.
– Как Денис?! Ты хочешь сказать, что Денис тоже в Лондоне?! – совсем уже изумился Гордеев.
– Конечно, а где же ему еще быть? Я сам его туда отправил, следить за Мариной Максаковой.
– Ну и ну... Ладно. Теперь мне все понятно. Но я не понимаю, откуда ты знаешь, что у Максакова был роман с Катей Столбовой? Откуда?!
– От верблюда.
– Цыганков тебе бы этого ни за что не сказал.
– Он и не сказал. Но зато я расколол начальника службы безопасности Максакова – Петра Кирина. Он был одним из подозреваемых в убийстве Максакова. У него имелся свой мотив, он влюблен в Марину...
– А я не знал, что был еще один подозреваемый кроме Столбова.
– Тебе и не положено знать. Кульминацией истории стала смерть Максакова. Он занимался любовью с Катей в подсобном помещении. Катя отлучилась, а Максаков приходил в себя, сказывался возраст. Никого постороннего там не было, это нам известно...
– Еще бы, там хранились одеяла, подушки и прочее.
– Вот именно. Когда, разыскивая сестру, туда ворвался, на свою беду, вечно ревнивый Кирилл, он первым и увидел бездыханное тело. Максаков был окончательно и безнадежно мертв. Кто-то, предположительно Дубовик, ударил его ножом в сонную артерию. Ножом вскользь нами упомянутого Кирилла Столбова, который он украл в его комнате. Ревнивец Столбов разыскивал Катю, а напоролся на труп ее любовника и умудрился запачкаться кровью. Хотя слово «умудрился» и предполагает некоторую неловкость парня, что вполне соответствует действительности, на самом же деле запачкаться было немудрено. Спроси меня почему?
– Почему? – автоматически повторил Гордеев.
– Потому что, как ты сам заметил, кровь била фонтаном. Теперь мы знаем, что капли крови на одежде Кирилла появились не при ударе ножом и не при соприкосновении с телом. Смешно предполагать, что Кирилл хотел помочь потерпевшему...
– И это мы сейчас знаем, что Максаков умер мгновенно! – сообразил Гордеев. – А Столбов же, увидев его окровавленного, видимо, испугался, что его ранила Катя. Я уверен, что, если его расшевелить хорошенько, он и сам это скажет, если только сообщить, что настоящий убийца изобличен. Правильно?
– Очень может быть.
– Тогда, Александр Борисович, говори прямо, к чему ты клонишь, если ты уже сам так уверовал в невиновность Столбова!
– К тому, что Максаков мертвый не очень хорошо выглядит в глазах западных бизнесменов – за ним (то есть за его компанией!) скандал, адюльтер, убийство и все такое. В таком случае «Бритиш ойл» снова поворачивается лицом к Герману Дубовику.
– Я понял! – подхватил Гордеев. – Это все – согласно логике Дубовика. Но они не знают, что на принятие такого решения англичанам нужно благословение правительства. И Коэн улепетывает обратно на туманный Альбион. Конец мерлезонского балета. Чего мы теперь ждем, Александр Борисович?
– Грязнова.
Грязнов появился как по заказу и шлепнул папкой об стол.
– Господа юристы, ваш Дубовик – рецидивист и в недавнем прошлом – вор в законе по кличке Бова. В начале девяностых, после освобождения из колонии, он очень умело и грамотно создал себе новую биографию. Сделал пластическую операцию, изменил внешность. Сменил фамилию Дубинин, стал Дубовиком. Купил себе диплом института имени Губкина. «Сделал» докторскую диссертацию. В общем, вполне благополучным гражданином заделался. Деньги общака, которые он контролировал, Бова вложил в нефтегазовый бизнес. И разбогател уже непомерно, став респектабельным джентльменом и прямым конкурентом Максакова.
– Неужели все так просто? – не поверил Гордеев. – Это что же выходит? Любой, у кого куча денег и еще больше амбиций, может стать нефтяным магнатом?!
– Не любой, – заметил Вячеслав Иванович. – Наш Бова – человек весьма незаурядный. Мы его последние лет десять безнадежно ищем. Да только все не там и все не того человека. Да что мы! Американцы внесли его в список ста наиболее опасных преступников и запретили, разумеется, пересекать их долбаную границу. Так он и не пересекал. Бова не пересекал. Но как вы думаете, сколько раз за последние пять лет в Штаты летал господин Дубовик?
