– Ты уверен? – снова приставал Грязнов. – А если этот Менжега пацана где-нибудь в отвлеченном местечке пытал?
– Не поверю! Принц должен был видеть! Он любит такие зрелища. Он еще и сказал что-то пацану, – упрямо твердил Турецкий. – Что-то злое и мстительное.
Грязнов уставился на друга. Он знал такие моменты в следствии. Когда следователь или сыщик сживается со своим неизвестным противником настолько, что даже его мыслями мыслить хочет. Чаще всего оказывается – полная ерунда. Но иногда...
Поляковых-младших нашли через Европол (новая организация европейской полиции). Для них эта работенка оказалась довольно простым делом. Там ребята свое дело туго знали. В гаагской штаб-квартире Европола были получены подробные сведения о преступниках и их родственниках. Вся эта конфиденциальная информация хранится в неиссякаемой компьютерной памяти Европола. Через двадцать минут уже был известен и городок в Швейцарии, и клиника, и даже номер телефона.
Остальное время ждали, пока наша телефонистка соединит.
«Нет, Слава прав, это дорога в никуда, – мысленно соглашался с другом Турецкий. – Но чем черт не шутит».
Когда телефон зазвонил, оба даже вздрогнули.
– А как ты ему скажешь? – в самый последний момент задал самый главный вопрос Грязнов.
– Не знаю, – буркнул Турецкий.
«А сказать придется, – подумал он почти панически. – Сказать надо».
– Алло, Степан Поляков?
– Да... – В голосе растерянность. – А кто спрашивает?
– Это знакомый вашего отца. Турецкий моя фамилия.
– Что-то случилось? Какой Турецкий? Как вы меня нашли?... – заторопился с вопросами голос. Что-то почувствовал.
– Я следователь...
Турецкий помолчал, давая голосу минутку передышки.
– Где отец? – тихо спросил голос.
«Как будто из соседней комнаты говорит, – подумал Турецкий. – Нет, из соседней так хорошо слышно не было бы...»
– Вы нам поможете, Степан? – вопросом ответил Турецкий. – Вас ведь похитили из больницы и пытали?
– Я не смогу вам помочь – это навредит отцу, – с надеждой сказал голос.
– Ваш отец погиб, – выговорил Турецкий ровно. – Мне очень жаль.
«Только бы не бросил трубку! Только бы не бросил...»
Через минуту ответил другой голос. Это был брат Степана.
– Что вас интересует?
«Оказывается, у Поляка два сына, – удивился Турецкий. – Что ж он, дурак, хлопцев родил, а как им без него жить теперь?»
– Мне надо знать, куда возили Степана, когда выкрали из больницы.
Там помолчали. Снова голос Степана:
– Я не помню. Меня вырубили. Но, кажется, какой-то подвал там был.
– Кто вас пытал? Менжега, то есть старик?
– Нет, старик не пытал. Там здоровила такой был с железным зубом и...
– И?
– Парень со мной учился во ВГИКе, мне кажется, там был его отец...
– Учился?
– Он умер от наркотиков...
...На Николину гору выехали уже часов в пять утра. И это еще хорошо, что в пять. Запросто могли и до следующего вечера прокопаться. Пока нашли вгиковскую секретаршу, пока разбудили ее и притащили в институт, пока она сонно копалась в личных делах студентов, пока нашла папку студента Максима Эдуардовича Кторова, проживающего по адресу: проспект Вернадского, дом двадцать три, квартира четыреста восемьдесят два, пока организовывали понятых и обыскивали пустую квартиру, пока опросили всех соседей и кто-то из них – тоже сонный и испуганный – не припомнил, что сосед как-то любезно подвозил его по дороге на дачу. А дача, кажется, была на Николиной горе.
Это, конечно, была слабая ниточка. Но Турецкий вдруг вцепился в нее бульдожьей хваткой.
Завертелась карусель. Подключили муровских оперативников, спецназ...
– Саш, ты не порешь горячку? – осторожно спросил Грязнов.
– Порю, – согласился Турецкий.
– Он мог за это время сотню дач сменить.
– Мог. Но не сменил. Он должен жить там. У него должно быть все по высшему классу! Понимаешь, он человек с газовым баллоном.
– Чего? – не понял Грязнов.
– Не важно, то есть его когда-то надули, так он теперь весь газопровод иметь будет. Он вон войско себе завел. Он войну ведет. И что, ты считаешь, жить будет в каком-нибудь Бибиреве? Он будет жить в правительственной даче с линией метро.
Выпалив эту фантазию, Турецкий резко оборвал сам себя. Выпучил глаза, словно вдруг привидение увидел.
– Славутич, можешь узнать, к каким дачам на Николиной горе правительственные ветки подведены?
– Саша, натурально, я тебя уважаю. Но ты больно доверяешь своим фантазиям, – отодвинулся от друга Грязнов.
– Я не фантазирую. Я знаю.
Грязнов опять увидел, что Турецкий как бы не в себе, как бы на его месте сидит какой-то другой человек. Наверное, Принц-Акпер-Владимиров-Кторов#.
«Шиза», – очень мягко подумал Грязнов, но таки пошел узнавать требуемое.
Поселок оказался куда больше, чем думалось Турецкому. И что же было теперь делать? Ходить и стучать во все дачи, простите, не здесь Принц живет?
Команда остановилась на окраине.
Ждали от Турецкого распоряжений. Он почувствовал себя нашкодившим школьником. Но отступать было некуда.
– Найдите мне тут какого-нибудь старожила.
– В полшестого утра? – мягко переспросил Грязнов.
– Именно, – огрызнулся Турецкий.
Грязнов нехотя вылез из машины, но бегать по садовым участкам ему не пришлось, из-за поворота навстречу вышел патлатый парень с удочками через плечо.
Грязнов подозвал его и спросил:
– Господин рыбак, вы тут давно живете, натурально?
– Натурально, – ответил патлатый.
– Кое-какую консультацию дадите?
– А вы кто? – Патлатый прислонил удочки к забору и сунул руки в карманы.
– Мы – представители правоохранительных органов, – высокопарно ответил Грязнов. Корочки свои он научился показывать очень мастерски, даже как-то театрально. Эффекта, к сожалению, не последовало.
То есть он последовал, но совсем уж неожиданный. Патлатый наклонился к уху Грязнова и что-то сказал, от чего сыщик как-то неуверенно попятился.
Турецкий высунул голову в окно.
Грязнов растерянно оглянулся на шефа.
– Что там, Слава?
– А вот...
