мне, прямо сейчас?
— Ну, честно говоря… Просто не знаю. А где ваш муж?
— Его нет. И не будет, — с нажимом сказала она.
— Но он ведь может появиться… В любой момент.
— Поменьше слушайте анекдоты по мужей, внезапно вернувшихся из командировки. Нет его! И это, кстати, уже мои проблемы! — В ее голосе сквозило нетерпение. — Или вам придется что-то врать супруге? — со смешком спросила Тамара.
— Нет, я только передам свои дела брату, вы только скажите, где вас найти… — засуетился адвокат.
Пока Тамара диктовала адрес, депутат Думы Кольчугин ходил взад-вперед по комнате.
— Да сядьте вы, наконец! — уже приказал Николай Григорьевич. — Не мельтешите перед глазами. Вы что, всерьез, как пацан, влюблены в эту шлюху?
Петр Авдеевич не ответил. Только послушно сел, закрыл рукой глаза.
— Но вы же сами уговаривали ее принимать нужных людей в своей спальне, — напирал Николай Григорьевич. — А как коснулось конкретного человека…
— Вы поймите, — не то вздохнул, не то простонал, не то всхлипнул депутат. — Я столько для них сделал, для Сережи и Тамары… Я фактически подарил им этот дом… И она постоянно давала мне понять… Она кокетничала, заигрывала… А сама…
— Обрыдаешься… — хмыкнул Николай Григорьевич. — А может, вам это только показалось? Разве вы не могли ошибиться, выдавая желаемое за действительное?
— И она мне вдруг отказывает, а сама готова лечь под первого же попавшегося!
— Но только не под вас, — кивнул Николай Григорьевич. — Обидно, я понимаю. Проблема, знаете ли… А если она согласится на адюльтер, вы успокоитесь?
— После этого… адвокатишки, этого еврея? — кивнул в сторону динамиков депутат. — Вы за кого меня принимаете?
— Оказывается, ко всем своим порокам вы еще и половой антисемит? — удивился Николай Григорьевич. — Вроде, согласно нашему досье, замечены в этом не были… Ну, понятно, вы свое достоинство не на помойке нашли, — продолжал он сочувственно. — А я уж хотел завтра же вечером предложить вам кассету, где Тамара изучает с адвокатом в постели все детали предстоящего посещения банка, где вы им продемонстрируете ваше профессионально состряпанное с моей помощью соглашение с ее мужем. Никак вы уже начали жалеть, что просили меня об этом?
— Да уж… — закряхтел Петр Авдеевич. — Сами понимаете. Все так неожиданно…
— Но уж очень вам хотелось добиться ее взаимности, хотя бы столь некрасивым, я бы сказал, подловатым способом. Состряпав эту расписку.
— Значит, вы их адюльтер тоже запишете на кассету? — спросил Петр Авдеевич.
— Вы меня разочаровываете, — покачал головой Николай Григорьевич. — С каких пор вас пугают интимные подробности? Это плохой знак. Когда вы были в последний раз в салоне мадам Сотниковой?
Бедный депутат ничего не ответил, только приоткрыл рот, испуганно глядя на Николая Григорьевича.
— Да, мы и это знаем. Как знаем, что записано о вас в карточке сексопатолога в филиале израильской клиники здесь, в Москве. Особенных успехов их нетрадиционное лечение вам пока не принесло. Или, может, пригласить вам ту же Олечку? Она хотя бы знает ваши особенности. А если их узнает на себе ваша Тамара? — Он кивнул на экран. — Такой, как она, с ее неумеренными запросами, вы будете внушать только отвращение, неужели не понимаете?
— А вы откуда знаете о ее запросах? — настороженно спросил депутат.
— Значит, знаю, — отрубил Николай Григорьевич. — Работа у меня такая. Меня этому учили: все знать из первых рук о своих клиентах и тех, с кем они имеют или собираются иметь дело. Так вот она — стерва, каких мало. Попробуй не дай ей в постели то, на что она претендует… Что вы на меня так смотрите? Уж не ревнуете ли?
— И вы это лично проверяли? — тихо спросил Петр Авдеевич.
— Да. Именно. Вы угадали. Поставил эксперимент на себе. Чтобы знать, как она себя поведет в нештатной обстановке. Не отпугнет ли клиента, не повергнет ли его в шок… Ведь ее будущие клиенты, как правило, немолодые, семейные, работа у них сидячая, нервная. Словом, с ней придется еще раз-другой провести беседу. Я пробовал с ней сначала по первому варианту, так она мне всю спину расцарапала и не отпускала, хотя вот-вот ее муж должен был вернуться… И по второму, постарался сделать все пораньше, не довести ее до оргазма… Так она меня столкнула на пол и взбесилась как тигрица, еле унял… Только не изображайте из себя венецианского мавра. Вам это не к лицу.
— Кого? — не понял народный избранник.
— Отелло, Петр Авдеевич! Трагедия Шекспира. Слыхали про такого? Вечная тема. Еще один мужик, который не вынес тяжесть рогов на своем лбу… Смотрите на нее, как на кобылицу, которую не каждому дано объездить. Или как на бездушную секс-машину, которую можно перепродать другому в качестве подержанной, что ближе к истине. Особого удовольствия, скажу вам прямо, я не испытал… И если она вас сейчас отталкивает, то лишь потому, что по наитию чувствует вашу некоторую слабость и неуверенность. Обратитесь к трудам Фрейда, наконец, если не верите. Кто такой Фрейд, вам надо объяснять?
— Спасибо за откровенность, — криво улыбнулся Петр Авдеевич. — Можно сказать, я ваш должник.
— Ну что вы! — махнул рукой Николай Григорьевич. — Это входит в нашу профессию. На самом деле, сексуальная безопасность — составная часть общей безопасности нашей клиентуры. С некоторых пор я их стараюсь не разделять. Вас что-то не устраивает или удивляет?
— Да как вам сказать?..
— Вы не поверите, у нас тут был один прокол… Ладно, это наш секрет, но вам можно рассказать. У нас был контракт на охрану одного маменькиного сынка, на которого покушались, чтобы отомстить его папашке, известному кавказскому авторитету. Что-то там давнее, вроде кровной мести. Так вот мы однажды сопровождали его к одной девке, в которую он был влюблен со школы… Сам толстый, раскормленный, плаксивый. Ей хорошо заплатили и дали понять, как она должна себя вести. А эта сука взбрыкнула и посмеялась над его неумелостью. И он повесился, прямо на люстре в ее спальне, когда она ушла в ванну. Люстра оборвалась и упала на него сверху, проломив ему голову. Что я мог сказать его отцу? В контракте не было сказано, что мы должны со свечкой торчать возле кровати, где объект охраны занимается сексом… Отец это понял, а девку, кстати, мы тут же взяли к себе. Ценный, как оказалось, кадр. Ибо она стала соображать. Кстати, ее зовут Оля…
— Та самая? — поразился Петр Авдеевич.
— Надеюсь, с вами она хорошо себя вела, не позволяла себе неуместных замечаний в ваш адрес?
— Да нет вроде… — пробормотал Петр Авдеевич, с лица которого не сходило растерянное недоумение. — Вроде все было нормально.
— Именно так. С тех пор она не позволяет себе язвить в адрес клиентов и старается только им помогать и утешать, если у них не получается… А вот с Тамарой придется еще поработать, поскольку она кажется нам весьма перспективной. И как только она будет подготовлена, милости просим в ее кроватку. Это я вам гарантирую.
— Мне пора в прокуратуру, — сказал Петр Авдеевич, посмотрев на часы. — И так опаздываю.
— Пожалуй… — кивнул Николай Григорьевич. — Но у меня к вам есть еще одно предложение. Давайте будем последовательными. Общественность сегодня заинтригована всем, что происходит в финансовой сфере. Вопрос уже не в том, почему в России воруют, а кто, как и сколько. И потому у нас к вам деловое предложение.
Он достал из ящика стола пластиковую папку, в которой лежали несколько отпечатанных листков бумаги.
— Это что? — сощурился Петр Авдеевич, протянув руку.
— Это ваша завтрашняя речь в парламенте. Здесь ее основные тезисы… Берите, не бойтесь, это, конечно, бомба, но вам опасаться нечего. Ознакомитесь в дороге. А вечером после вашей встречи в
