прокуратуре мы встретимся и обговорим с вами подробности…
— Вы уверены, что это обязательно? — негромко спросил Петр Авдеевич.
— Не теряйте времени, — сказал Николай Григорьевич, поморщившись. — Вы знаете нашу дачу в Никольском?
— Это, кажется, по Горьковскому шоссе за Балашихой? — спросил депутат.
— Да, поворот направо. Там стоит памятник Ленину, и он указывает рукой, куда следует повернуть… — кивнул Николай Григорьевич. — А разве вы у нас там не бывали?
— Пока нет, — вздохнул Петр Авдеевич. — Не привелось.
— Тогда запишите адрес, — сказал Николай Григорьевич.
10
Когда Кольчугин уехал, Николай Григорьевич, подумав, набрал номер на сотовом.
— Да-а… — услышал он ленивый голос жующего человека.
— Свирид, это я… Кончай жевать. У тебя есть что-нибудь на адвоката Богуславского? Он с братом держит адвокатскую контору.
— Сейчас посмотрю… — просипело в трубке. — Богуславский… — В трубке по-прежнему было слышно жевание и легкое пощелкивание компьютерной клавиатуры. — Адвокаты есть разные, все больше известные, а вот братья Богуславские… Они есть, но ничего на них нет. Явно не те фигуры, чтобы забивать ими файлы. На черта он тебе сдался?
— Значит, надо… Нашел, нет?
— Сейчас… не торопи, — недовольно сказал Свирид. — Ты хоть в курсе, что сейчас творится на бирже?
— Что, никак уже сбрасывают голубые фишки? — спросил Николай Григорьевич.
— Пока нет, не дело идет к тому. Знаешь, что-то такое там клубится, все перешептываются, переглядываются, все втихую и втемную. И ждут. И смотрят, кто начнет сбрасывать первым.
— Но ты меня сразу предупредишь, верно? — спросил Николай Григорьевич.
— Коля, обижаешь… — хмыкнул Свирид. — Кстати, что твой депутат? Он получил свою речь?
— Да, спасибо, только что передал. Я успел перелистать. Похоже на бомбу. Надо бы добавить его речи выразительности, как ты считаешь?
— На что намекаешь? — насторожился Свирид.
— Шум нужен, треск… Фейерверк. Ну, ты знаешь, как разогревают публику перед выступлением звезды эстрады.
— Это мы обеспечим… — сказал Свирид. — Пиротехников я тебе найду. Кстати, если нужно, эта речь завтра же будет в нужных газетах — до того, как Кольчугин появится на трибуне.
— Перебор, — не согласился Николай Григорьевич. — Вот это как раз то, что не нужно. Все сразу поймут, откуда что взялось. Понимаешь, слив конфиденциальной информации общественности уже приелся. Поэтому желателен именно фейерверк, завтра же, подробности обговорим вечером. Я еще не готов к окончательному решению.
— Понял. Но это ты неплохо придумал. Только до или все-таки после его выступления? — усомнился Свирид. — Ну как если бы ему отомстили?
— лучше до, — сказал Николай Григорьевич. — Чтобы привлечь повышенное внимание общественности к его выступлению… Короче, ты обещал хороших пиротехников? Только чтобы они были готовы уже сегодня.
— Найдем… — заверил Свирид. — Теперь о твоем Богуславском. Он подождет или тоже срочно?
— Срочно, Свирид, ты меня знаешь… Сейчас все только срочно!
— Тогда звони нашему «сливному бачку»! — сказал Свирид. — И прямо сейчас. Это верняк. У него там на файлах кого только нет. И Богуславский есть наверняка. А о пиротехниках я перезвоню минут через десять.
Николай Григорьевич прошелся по своей электронной телефонной книжке. Итак, «сливной бачок», он же юный и пронырливый корреспондент одного бульварного издания, известного публикациями всевозможных скандальных расшифровок телефонных и пейджинговых переговоров известных людей из мира политической тусовки и шоу-бизнеса… Издатели вынуждены были его турнуть, когда им захотелось сделать свою газетенку солидным изданием, его почти забыли, но он не унывает. Живет на широкую ногу тем, что сбывает за хорошие бабки накопленную информацию. И о нем говорят, будто он действительно знает все. И про всех. А что не знает, то и не обязательно знать. Но в последнее время своей информацией он просто так ни с кем не делится. А зачастую меняет на равноценную. Иногда сдает за так, если хорошо припугнуть.
— Да? — послышался ленивый, размягченный голос «сливного бачка».
— Это Яков Михайлович Янковский? — строго спросил Николай Григорьевич, уже представляя, как абонент, сощурясь, разглядывает табло определителя номера, припоминая, кому и сколько задолжал — в деньгах или в информации. Есть ему чего опасаться, есть…
— А кто его спрашивает? — послышался после некоторого замешательства и шушуканья девичий голос.
— Он знает, — спокойно сказал Николай Григорьевич. — И кто, и о чем… И пусть не придуривается, не шепчет тебе на ушко, будто его сейчас нет и не будет.
— Да, я слушаю… — виновато заговорил, почти заблеял Яков Михайлович, он же «сливной бачок». — Это вы, Николай Григорьевич?
— Он самый. Хотел напомнить, что за тобой должок. Небольшой, но отдавать-то пора.
— Да, но мы до сих пор не договорились, в какой валюте, — горячо заговорил бывший корреспондент ведущего столичного издания, гроза известных политиков, олигархов и прочих «виповых» любителей пошалить на стороне от глаз широкой общественности. — Я еще не совсем готов, если речь идет о деньгах…
Врет, подумал Николай Григорьевич. Но так убежденно… Позавидуешь!
— Однако на строительство дома на Успенском шоссе у тебя бабки есть. Правда, в последнее время образовалась напряженка. А если я передам в твою любимую «Неангажированную» сведения о его стоимости?
— То есть это вы уже передали в программу «Совершенно открыто» информацию о его строительстве?
— Мы, конечно.
— Не ожидал, если честно, — вздохнул Янковский. — Уж от кого-кого, но только не от вас.
— Но пока там речь не шла о том, сколько он на самом деле стоит, — продолжал Николай Григорьевич. — Это на поверхности — всего-то пара этажей, но в глубине, подальше от глаз общественности, все остальное. И бильярдная, и зимний сад, и бассейн, и гараж, и все это освещается искусственным светом.
— Но это не мой дом, что вы, конечно, не можете не знать…
— Дом на твою тетку, — согласился Николай Григорьевич. — Которая работает простой консьержкой в вашем подъезде. На такой дом с ее зарплатой надо работать до конца следующего тысячелетия. А тебе — с твоими гонорарами — до конца глобального потепления климата.
— Вот не думал, Николай Григорьевич, что вы способны на столь прямолинейный шантаж, — справился с растерянностью гроза новоявленных олигархов. — Вы же знаете, я всегда высоко ставил вашу порядочность, а вы мое умение хранить секреты, которые вы же мне и доверяли… И я никогда не раскрывал вас как источник моей информации, как бы меня ни запугивали.
— Просто ты меня боишься больше, чем других, — перебил его Николай Григорьевич. — На это у тебя ума хватает. Пока не появится кто-то другой, кто напугает тебя еще больше.
— Возможно, вы правы… — промямлил Янковский. — Хотя у меня есть на это своя точка зрения, заключающаяся в том, что лишь уважение к вам…
