– Да, – кивнул Хасан. – Надо развязать.
Апти достал из кармана нож, нажал на кнопку. Лезвие с сухим щелчком выскочило из рукоятки. Галя вздрогнула. Заметив ее испуг, Апти качнул тонким блестящим лезвием у Гали перед лицом и сказал развязным тоном:
– Не бойся, дэвочка. Я тебя не больно зарэжу. Чик – и все!
Он запрокинул голову и загоготал. Хасан презрительно поморщился.
– Режь скотч, – коротко приказал он Апти.
Тот схватил Романову за плечо, резко развернул ее и принялся ловко орудовать ножом у девушки за спиной. Через несколько секунд руки девушки были свободны, и она, морщась от боли, стала растирать пальцами запястья – сперва одно, потом другое.
– Будешь плакать – снова свяжу, – с угрозой сказал ей Апти.
Галя с трудом сдержала всхлип.
– Пошли, – сказал Хасан и повернулся к двери.
Галя и Апти двинулись за ним: она – впереди, кавказец замыкал шествие.
На улице было темно. Моросил мелкий дождик. Галя в нерешительности остановилась под козырьком веранды.
– Чего ждешь? – спросил Апти.
– Холодно, – сказала Галя.
– Ничего. Дома согреешься.
Апти толкнул ее в спину.
– Подожди! – сказал Хасан. Он снял куртку и набросил ее на плечи Гале. – Так будет лучше.
Апти смерил его насмешливым взглядом, но ничего не сказал.
Галя шагнула под дождь.
Они дошли до железных ворот, Апти отодвинул засов и открыл скрипучую калитку.
– Чего ждешь? Иди!
– Но ведь там... лес.
– Там в лесу машина, – соврал Апти. – Довезем тебя до станции.
Галя шагнула в темноту и неизвестность.
Под ногами чавкала грязь и хрустели сучья. Галя шла рядом с Хасаном. Ей хотелось взять его за руку, но девушка не хотела его сердить. Они перешли через небольшую полянку, отделявшую дом от леса, и ступили под мрачную крону деревьев. Апти зажег фонарик. Желтый луч фонарика выхватил хворост под ногами, влажные черные кусты и скользнул дальше, уткнувшись в стволы сосен. Тьма вокруг желтого луча сгустилась еще больше.
– Почему мы идем в лес? – спросила Галя.
– Там тропа, – ответил ей Апти. – Ведет прямо до станции. Ты, главное, иди.
И Галя пошла дальше по тропинке – настолько узкой, что, если бы не фонарик, ее невозможно было бы заметить.
Вдруг Галя остановилась.
– Чего встала? – сердито окликнул Апти.
– Я дальше не пойду, – сказала Галя.
– Не пойдешь?
– Нет.
Апти направил луч фонарика ей в лицо:
– Почему не пойдешь?
– Эта тропа ведет не на станцию, – сказала Галя, пугаясь своих резких слов. – Она ведет в лес!
– Это короткая дорога, – сказал Апти.
Галя заслонилась от луча рукой:
– Я по этой тропе не пойду. Идите в дом, а я сама найду дорогу.
Фонарик дрогнул в руке Апти.
– Сама найдешь? Хасан, ты слыхал, она сама найдет! Слушай, сучка, или ты пойдешь вперед, или я вырежу тебе кишки прямо здесь!
Апти начали надоедать тьма и сырость, ему не терпелось вернуться в теплый дом. На бледном как полотно лице Гали выделялись черные блестящие глаза.
– Вы хотите меня... убить?
– Если не будешь слушаться – убьем, – пригрозил Апти. – А теперь – иди!
– Подожди, – сказал ему Хасан. – Видишь, она боится. Послушай, девочка, – обратился он к Гале, – надо идти вперед. Не бойся, все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Галя вгляделась в его темное лицо долгим, испытующим взглядом.
– Я верю тебе, – сказала она наконец и двинулась в глубь леса.
Так они шли минут десять, после чего Апти скомандовал:
– Сворачивай в лес!
Галя остановилась как вкопанная.
– Сворачивай, – тихо сказал ей Хасан.
Галя зябко передернула плечами и, секунду поколебавшись, сошла с тропы на мокрую, пожухлую тропу.
– Ай, шайтан! Тут сапоги нужны, а не кроссовки, – в сердцах проворчал Апти.
– Перестань жаловаться, – строго сказал ему Хасан по-чеченски.
Апти хмыкнул и ответил товарищу на родном языке:
– Легко тебе говорить, брат, у тебя на ногах ботинки. А у меня гляди что... – Он кивнул на носки своих белых кроссовок.
– Так и сидел бы на даче.
– Да я бы сидел, если бы Айман не погнал. Не знаю, какого хрена я поперся? Эту сучку и одному завалить можно. Можно было ее вообще во дворе закопать.
– Не говори чепухи, – отрезал Хасан.
Галя не понимала чужой речи, но интонация голосов мужчин не предвещала ничего хорошего.
«Господи, только бы не убили. Только бы не убили», – думала она, прижимая руки к груди. Но смотрела в темный лес, который становился все чернее и чернее, и понимала: из этого леса не выходят. Все происходящее казалось ей нереальным. Ночь, лес, мокрый хворост под ногами, глуховатые звуки чужой речи и холод, сковавший тело, – все это было как кошмарный сон. Вот только проснуться никак не получалось.
– Вот заболею завтра и испорчу всё дело, – продолжал ворчать Апти.
– Не заболеешь.
– Легко тебе говорить, – не сдавался Апти. – А я температуру плохо переношу. Меня сразу колотить начинает. Вот и представь себе: у меня в руках «калаш», а меня колотит и из стороны в сторону качает. Хороший я буду боец, нечего сказать!
– Все, стоп! – Хасан остановился.
– Чего? – не понял Апти, тоже остановившись. – Здесь, что ли? Айман велел к реке увести!
– Уведу. А ты иди обратно, на тропу.
– Ты серьезно? – не поверил своему счастью Апти.
– Да. Надоел ты мне своим нытьем.
– Вот спасибо, брат, удружил. – Апти посмотрел на замершую Галю и с усмешкой сказал: – Только на куски ее не режь. Ударь разок в сердце – и в воду. А то знаю я тебя. Вечно после тебя крови, как на бойне.
– Не волнуйся. Всё аккуратно сделаю.
– Давай! – Апти повернулся и, не обращая больше внимания на Галю, зашагал обратно.
Вскоре шаги Апти затихли во тьме. Хасан и Галя остались одни.
– О чем вы говорили? – тихо спросила Галя. – И почему он ушел?
– Ноги промочил, – просто ответил Хасан. – Ты-то как, сильно замерзла?
– Есть немного, – сказала Галя и поежилась.
