себя. Именно сейчас, когда разум должен работать четко, а организм точно и быстро выполнять приказы разума, именно в этот жизненно важный момент руки и ноги отказывались слушаться его.
– Черт бы тебя побрал! – тихо выругался Рыцарев, глядя на свою бледную, пошатывающуюся тень.
– Эй! – услышал он у себя за спиной.
Рыцарев остановился и оглянулся. Незнакомец стоял спиной к свету, и лица его было не разглядеть. Только силуэт, и тот не очень отчетливый. Рыцарев незаметно тронул пальцами пояс, проверяя, на месте ли пистолет. Пистолет был на месте. Рыцарев приободрился.
– Это ты мне звонил? – спокойно спросил он.
– Да, – ответил незнакомец.
Рыцарев помолчал, оценивая ситуацию, потом спросил:
– Чего ты хочешь?
– Чтобы тебе было больно, – ответил незнакомец. – Так же больно, как и ей, когда ты убивал ее.
Рыцарев удивленно поднял брови:
– Ты хочешь убить меня?
– Да.
Рыцарев усмехнулся:
– У тебя есть оружие?
– Нет. У меня есть только это... – Незнакомец поднял руки ладонями вверх.
– Вот как. Значит, ты хочешь убить меня голыми руками? Что ж, это очень по-мужски. В таком случае – нападай.
Не успел Рыцарев договорить фразу до конца, как незнакомец ринулся на него. Рыцарев быстро отшатнулся от надвигающейся тени, но незнакомец успел задеть его плечом. От сильного толчка Рыцарев отлетел в сторону, но тут же развернулся, чтобы встретить новую атаку незнакомца. Однако реакция подвела Ростислава Вадимовича, и тяжелый, как гиря, кулак противника врезался ему в переносицу. Голова Рыцарева отозвалась дикой болью, глаза ослепли, ноздри наполнились бурлящей кровью. Он почувствовал, что падает, и попытался сгруппироваться, чтобы, коснувшись земли, сразу вскочить на ноги.
Однако незнакомец оказался проворней. Он прыгнул на Рыцарева, как пантера, и вцепился ему в горло. Рыцарев захрипел, хватая воздух ртом. Он попытался оторвать пальцы незнакомца от своего горла, но хватка у того была крепкой. Продолжая ломать противнику пальцы, Рыцарев несколько раз ударил его коленом в живот. Но и это не помогло. Противник лишь зарычал, как раненый хищник, и усилил нажим, навалившись на голову Рыцарева всем корпусом.
Ростислав Вадимович судорожно забился в агонии. Он чувствовал жаркое дыхание противника на своем лице, и это дыхание обжигало ему глаза, забивалось в нос и рот, как вата, мешая дышать.
Почти теряя сознание, Рыцарев высвободил правую руку, выгнувшись дугой, вытащил из-за пояса пистолет и изо всех сил ударил противника рукоятью по голове. Потом еще. Он продолжал бить, чувствуя, как постепенно слабеют пальцы, сжимающие его горло. Еще и еще. Рука Рыцарева, сжимающая пистолет, стала мокрой от крови. Тело противника обмякло, и Рыцарев с усилием сбросил его с себя.
Незнакомец застонал и попытался привстать, но Ростислав Вадимович ударил его рукоятью пистолета в висок. Раздался хруст, незнакомец коротко дернулся и затих.
Рыцарев, тяжело дыша, откинулся на спину. Каждый вдох отзывался у него в горле острой болью, а окровавленное лицо болело просто нестерпимо. Ростислав Вадимович посмотрел на своего противника – тот лежал неподвижно; Рыцарев протянул руку и приложил палец к его шее – пульса не было.
«Мертв», – констатировал Рыцарев и принялся обшаривать его карманы. В одном из них он нашел водительское удостоверение – на фотографии был широкоскулый, коротко стриженный парень с колючими глазами. Большие, по-детски оттопыренные уши не гармонировали с суровым выражением его лица. «Олег Иванович Штырев», – прочел Рыцарев рядом с фотографией и спрятал карточку в карман. Затем он тяжело поднялся на ноги и огляделся – двор был по-прежнему пуст.
Заметать следы Рыцарев не стал – теперь это уже не казалось необходимым. Главное, чтобы операция, к которой они готовились целый год, прошла успешно, а там... Белый самолет, мягкий климат, пальмы и трехэтажный особняк на берегу моря.
Возле ближайшей лужи Рыцарев встал на колени и тщательно вымыл лицо холодной водой, потом вытер его носовым платком. К тому моменту, когда Ростислав Вадимович взялся за руль машины, он снова был в форме.
3
Александр Борисович говорил нервно, теребя в пальцах так и не зажженную сигарету:
– В общем, Кость, как я уже докладывал, Айман и часть его команды сидят в загородном особняке. Мы держим его под наблюдением, но проникнуть внутрь нет никакой возможности. С «прослушкой» тоже глухо, они заблокировали все известные нам номера – похоже, перешли на экстренную связь. Это может говорить только об одном: операция пройдет совсем скоро. Вчера зафиксировали последний звонок – Гатиев звонил Эдуарду Тихому.
– Это еще кто? – спросил Меркулов, сидя в кресле с хмурым видом и постукивая карандашом по столу.
– Эдуард Тихий – майор, работает в шестнадцатом управлении ФСБ. Занимается электронной разведкой. Помнишь, я тебе про него рассказывал?
– А, тот самый майор из ФСБ, который угрожал коменданту Лескову?
– Он. К сожалению, разговор прослушать не удалось. Мы и номер-то определили с трудом.
– Так-так. – Меркулов задумчиво потер подбородок пальцами. – Попахивает скорой развязкой, а?
– Я тоже так думаю. Более того, я уверен, что операция пройдет завтра вечером.
– Почему?
– Во-первых, интуиция...
– Весомый аргумент, – усмехнулся Меркулов.
– А во-вторых, – продолжил Турецкий, не обращая внимания на подначку, – завтра в Кремлевском дворце балет. «Лебединое озеро». Народу по случаю праздника будет уйма. В такой толпе, как ты сам понимаешь, легко раствориться. Да и вообще, под шумок такое дело провернуть проще всего.
– Что ж, в твоих словах есть резон, – сказал Меркулов, потирая подбородок. – Ты уже отдал все необходимые распоряжения?
– Да. Спецназ в курсе.
– Удалось что-нибудь узнать об этом таинственном Марке?
Турецкий покачал головой:
– Нет. У нас на него нет никаких данных. Реддвей тоже впервые слышит это имя.
– Айман не стал бы приглашать неизвестно кого, – заметил Меркулов. – Специалистов такой высокой квалификации не так уж много, и все они где-нибудь и когда-нибудь засветились.
– То-то и оно. А об этом – никакой информации.
– Может, из молодых?
Александр Борисович покачал головой:
– Да нет, вряд ли. Слишком уж ответственная и сложная операция. Есть у меня одна идейка...
– Излагай.
– По данным ЦРУ, в последние два года в Америке и Англии засветился один спец по кличке Ниндзя. Информации по нему – кот наплакал. Собственно, только кличка и известна, а кто за ней скрывается – неизвестно. Да что я тебе рассказываю, сам почитай!
Турецкий сунул руку во внутренний карман пиджака, достал два сложенных пополам листка бумаги и протянул их Меркулову:
– На-ка вот, познакомься. Это то, что прислал Реддвей.
Константин Дмитриевич деловито пробежал по тексту взглядом.
– Н-да, – сказал он, снимая очки. – Если этот Ниндзя – не выдумка Реддвея, то он очень серьезный товарищ.
– Не то слово! – поддержал Турецкий. – Остается невыясненным еще один важный вопрос. Мы до сих пор не знаем, что они планируют сделать на объектах «Мосводоканала».
