не жила бы сейчас в чужой, в сущности, квартире в качестве сторожа, да еще в условиях, когда каждый рубль приходится клянчить...
– Да что вы? – посочувствовал Померанцев. – Значит, квартира эта не ваша?
Одновременно при упоминании «каждого рубля» ему невольно припомнилась сумма, фигурирующая в отчете американского приятеля Турецкого: хотел бы он получать ежемесячно такие «рубли»!..
– Ну, не совсем чужих людей, конечно, – поправилась Соня, слегка смутившись. – Очень дальних родственников... Седьмая вода на киселе... покинувших когда-то родину...
– И что же, вы сами это все оплачиваете?!
– Ну, не совсем. – Софья Эдуардовна поморщилась и неохотно продолжила, кляня себя за неосторожный язык: – Какую-то сумму они, конечно, присылают... Но скоро будут слать и вовсе гроши, уже предупредили!
Она снова забыла о том, что перед ней не просто симпатичный молодой человек, а работник Генпрокуратуры: так уж была устроена Сонечка, бывшая красотка, что в присутствии мужчин всегда расслаблялась, начисто забывая, что былое обаяние, с помощью которого она когда-то вертела кавалерами, давным-давно испарилось.
– Представляю, как вам трудно живется, – подыграл Валерий. – Бросить на вас огромную квартиру и ни разу здесь с тех пор не появиться!
– Это бы еще полбеды! Уж поверьте, лучше бы они и правда обо мне забыли! А то один из хозяев обещал вот-вот нагрянуть: наверняка прослышали, что цены на недвижимость у нас сейчас просто сумасшедшие, и за все хорошее решили выкинуть меня на улицу без гроша в кармане!
– Какая неблагодарность! – покачал головой Померанцев. – И что же вы, собираетесь покорно все это воспринять?
– Слава богу, у меня пока что есть друзья, остались от прежних времен!
– В наше время это такая редкость, – поддакнул Валерий, не ожидавший, честно говоря, что ему удастся разговорить Соркину так быстро.
– Володечка меня не бросит, сам сказал... Кстати, если вы собираете какие-то сведения о Мусечке, – Софья Эдуардовна все-таки вспомнила о цели визита Померанцева, – Володечка вам многое может рассказать, он и тогда очень помогал следствию... Только те, кто им занимался, явно были подкуплены Мусиными врагами, понимаете?
– Вполне возможно, – легко согласился Померанцев. – А Володечка – это тот, который был начальником охраны?
– Что вы, совсем нет! Я того начальника терпеть не могла, очень подозрительный тип! Он – представляете? – даже на похоронах не был! Я имею в виду Володю Клабукова... Владимира Ивановича, мы с ним одни тогда только и горевали по-настоящему, больше никому не верила и не верю!..
– Да, я вас понимаю, – удовлетворенно кивнул Валерий. – Что меня удивляет, так это то, что после смерти вашего друга, насколько знаю, на вашу долю из его наследства не досталось ничего... Кстати, вы не в курсе, кто завладел его особняком?
– Вот именно, завладел! – Соня разволновалась настолько, что ее круглое мясистое лицо покрылось пятнами, очевидно, обида в ее сердце все еще была жива. – Муся собирался как раз сделать завещание, когда все это случилось, и – не успел... Он сам говорил, что все это – и дом, и деньги – мое! И Володя может подтвердить... Муся просто не успел! А потом как понаехали эти его племянники из Киева, так и все! И осталась я настоящей круглой сиротой!..
На глаза Софьи Эдуардовны навернулись слезы, и Померанцев испугался, что она сейчас разрыдается и впадет в истерику. Но женщина взяла себя в руки и с горечью закончила:
– Особняк они продали... Какой-то бизнесмен купил... Я в прошлом году туда поехала – просто так, посмотреть, повспоминать... Хотела зайти, взглянуть, что там и как...
– И что?
– Не впустили, – вздохнула Соня. – Какой-то жлоб у наших прежних ворот, даже камеру еще Муся ставил, и – не впустил!..
Женщина примолкла и задумчиво уставилась в окно. В этот момент Валерий даже испытал к ней что-то вроде сочувствия: уж очень непрезентабельно выглядела сейчас Софья Эдуардовна, во всяком случае, куда старше своих паспортных сорока восьми лет.
– Спасибо вам, вы мне очень помогли, – заговорил Померанцев, выждав небольшую паузу. – Знаете, для следствия очень важно иметь реальное представление о личности жертвы... Могу я от вас позвонить?
– Конечно-конечно. – Соня слегка вздрогнула и сделала попытку подняться, но Валерий ее остановил:
– Сидите, Софья Эдуардовна, не стоит хлопотать, просто скажите, где у вас тут аппарат телефонный...
– Ах, ну да, – слегка кокетливо отозвалась Соркина. – У вас же наверняка разговор не для посторонних ушей... – Померанцев с виноватым видом развел руками – мол, что поделаешь, профессия такая. – Телефон у меня в гостиной, дверь прямо напротив кухонной... Может, все-таки выпьете со мной кофейку? У меня и немножко коньячка есть!
– Спасибо, но – увы! Я на службе... Померанцев действительно был на службе, и здесь, в Сониной квартире, у него оставалось еще одно, сугубо служебное дело, о котором Турецкий и понятия не имел... Есть вещи, которые их шефу знать не положено, даже в случае, если он о них знает... Спасибо Грязнову- младшему, с которым Валерий пересекся всего на секунду по дороге к Соркиной...
Валерий, войдя в столь же неприбранную, как кухня, гостиную, сразу же увидел старый, еще дисковый аппарат, стоявший на столе, покрытом синей плюшевой скатертью. Встав спиной к двери, он покрутил несколько раз диск и лишь после этого снял трубку, очень удобную для его целей, если иметь в виду ее устаревший фасон: такие аппараты не выпускаются уже, пожалуй, лет десять... а зря!
Произнося довольно громко заранее заготовленный монолог, изредка замолкая, якобы выслушивая собеседника, Померанцев ловко свинтил панель трубки, прикрывавшую микрофон, и в одно мгновение вставил туда «жучок», полученный от Дениса Грязнова: в «Глории» таких штучек всегда было с запасом – в том числе и в расчете на аналогичные сегодняшней ситуации. Обратный процесс занял у Валерия не больше минуты, после чего наступило время попрощаться с гостеприимной хозяйкой.
Оказавшись на улице, следователь внимательно огляделся, но того, что искал, не увидел... Неужели Агеев опаздывает?
Но в этот момент негромкий автомобильный сигнал послышался откуда-то из-за его спины и, обернувшись, Померанцев обнаружил незнакомую серую «пятерку» самого затрапезного, как и полагается такому старью, вида.
– Ну ты даешь. – Подойдя к машине, Валерий наклонился к слегка опущенному водительскому стеклу. – И где только нарыл это ископаемое?
– Где нарыл, там ты точно не найдешь, – ухмыльнулся Агеев, подмигивая ему. – Между прочим, бегает не хуже твоей... Ну что, все в порядке?
– А то... Можешь приступать!
– Уже приступил... – Агеев быстренько засунул в уши современного вида наушники, тянувшиеся из обыкновенной магнитолы.
– Удачи тебе! – усмехнулся Померанцев.
– Не мне, а нам, – вполне серьезно возразил Филя и, выхватив откуда-то свежий номер «МК», тут же перестал обращать внимание на Валерия, уткнувшись в газету с самым сосредоточенным видом.
Следователь на него ничуть не обиделся и с улыбкой направился к собственной машине. Но, сев за руль, с места тронулся не сразу, задумчиво посидел, перебирая в памяти свой визит к Соне. В ушах Валерия, казалось, все еще звучал слащавый голосок Соркиной: «Мусечка был таким добрым... Мы так любили друг друга!..»
«Интересно, – усмехнулся Померанцев, – хоть одно слово правды я от мадам нынче услышал?... Ай да тетка! Сильна врать... И с фантазией, похоже, у нее тоже все в порядке...»
О причинах, по которым Софья Эдуардовна так старалась навешать ему на уши лапшу, Валерий пока не думал, ибо полагал, что всему свое время: дойдет дело и до причин!
