– Что ж, подумать над этим стоит, – согласился Александр Борисович. – Но вам не кажется, что вы делаете слишком... далеко идущие выводы?
Данилов покачал головой:
– Нет, не думаю.
– И какова же ваша версия событий?
– Хотите версию? Пожалуйста. – Глаза Данилова широко раскрылись и замерцали в свете фонаря, голос стал возбужденным. – Катя узнала, что ее отец занимается чем-то незаконным. Может, где-то что-то услышала или прочла какой-нибудь документ. Стопроцентной уверенности у нее не было, поэтому она и сказала мне, что ей нужно кое в чем разобраться. Она выкрала у отца ключ и залезла в его сейф. Там она нашла бумаги, подтверждающие, что ее отец – негодяй и преступник. Отец застукал ее и предложил всё забыть. Катя отказалась. Она была очень честная девушка. Даже болезненно честная! Тогда Шиманов придушил ее и сбросил в реку.
Данилов затянулся сигаретой и бросил окурок на землю.
– Вот так, – мрачно сказал он. – Следы он замел. А потом вызвал вас, чтобы вы повесили смерть Кати на меня или еще на кого-нибудь. На того, кого он вам подсунет в качестве подходящей жертвы.
Александр Борисович слушал монолог парня молча. Когда тот замолчал, Турецкий сказал:
– Версия весьма правдоподобная. Но чтобы обвинять человека, одних предположений мало. Нужны факты и улики.
– Вот именно! – воскликнул Данилов. – Улики! Вы ведь сыщик? Значит, вы должны их достать. Должны, слышите! Хотя... – Парень вдруг скис и словно бы обмяк. – О чем я говорю? Вы ведь человек Шиманова. Вместе вы состряпаете такую версию, какая удобна ему. В любом случае, этот мерзавец выкрутится.
Глаза Данилова снова блеснули.
– Но знаете, что я вам скажу, – глухо и угрюмо произнес он, глядя на Турецкого исподлобья. – Я всё равно найду способ ему отомстить. Так что, пусть он лучше убьет меня, как убил Катю. Иначе ему несдобровать.
Александр Борисович усмехнулся.
– Вы, Данилов, очень решительный человек. Но не очень далекий. Я приехал сюда, чтобы разобраться в исчезновении девушки. Но я не хочу, чтобы вы путались у меня под ногами и мешали мне.
– Вам? – с убийственным сарказмом в голосе спросил Данилов. – А может быть, ее папаше?
– Мне, – спокойно ответил Турецкий. – В Москве меня ждут дела, поэтому я постараюсь раскрыть это дело быстро. Вы, конечно, поступите так, как считаете нужным, но у меня к вам просьба: не предпринимайте ничего... Хотя бы неделю. Дело слишком запутанное, и ваша горячность может всё испортить.
– Неделю? – Данилов усмехнулся. – А что эта неделя изменит?
– Надеюсь, что очень многое, – устало ответил Александр Борисович. – Но если вы задумаете устроить вендетту или будете путаться у меня под ногами, я приму меры, чтобы изолировать вас. По крайней мере, на тот срок, пока я здесь. Вы меня поняли, Данилов?
– Прекрасно понял.
– Надеюсь, что так. Всего хорошего!
Александр Борисович повернулся, чтобы уйти, но Данилов его окликнул.
– Эй, вы, сыщик!
Турецкий обернулся. Парень стоял, набычившись и сунув руки в карманы брюк.
– Поговорите с Анной. Она – лучшая подруга Кати.
– Кто она и как мне ее найти?
– Работает в театре.
– Актриса?
Данилов покачал головой:
– Нет. Среди актрис у нее подруг не было, она говорила, что они все – стервы. Анна – костюмер.
– Как фамилия?
– Это вы выясните без меня.
Данилов сплюнул на асфальт и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
13
Турецкий лежал в горячей ванне, наполненной белоснежной пеной, и разглядывал пальцы своих торчащих из воды ног. В губах у него дымилась сигарета. Вдоволь налюбовавшись пальцами, он вынул изо рта сигарету, ткнул ее в пепельницу, затем смочил в воде маленькое полотенце и положил его себе на лицо.
«Вот он – кайф!».
Однако вдоволь «покайфовать» он не успел. На полочке перед зеркалом задребезжал и зазвенел телефон.
Турецкий с досадой откинул полотенце, протянул руку и снял трубку.
– Алло, Саша? – услышал он в трубке голос Плетнева.
– Да, Антон, я. Привет!
– Добрый вечер! Не смог дозвониться тебе на мобильный.
– Аккумулятор разрядился. Давно собираюсь поменять эту рухлядь, да все недосуг. Как дела?
– Держимся. Щеткин уже подключился. Митрохин пока войну не объявил, но мы уже приступили к сбору разведданных.
– Молодцы. Давай подробнее.
– Да пока рассказывать нечего.
Плетнев в нескольких словах обрисовал Александру Борисовичу ситуацию.
– Вот, такие дела, – закончил он.
– Ясно. – Александр Борисович помолчал, собираясь с духом. – Слушай, Антон, ты случайно к Ирине не забегал? Как она там? Поджелудочная не пошаливает?
– Я думал, ты с ней на связи.
Турецкий хмыкнул.
– Я-то на связи, но разве она что-нибудь скажет? «У меня всё в порядке, соскучилась, приезжай быстрей!» Вот и весь разговор.
– Ну, она сегодня утром забегала к Ваське в школу.
– И как? Как она выглядит?
– Как всегда – потрясающе! – со смехом сказал Плетнев.
– Ну, ты не слишком там резвись.
Турецкий сдвинул брови. Значит, Плетнев ничего подозрительного не заметил. Сказать или не сказать ему о том, что за Ириной установлена слежка? С одной стороны, нельзя пускать такие вещи на самотек. С другой... можно всё испортить одним неосторожным действием.
– Слышь, Антон...
– Что?
– У меня есть подозрение, что за Ириной могут следить.
– Следить? – встревожено повторил Плетнев. – Кто?
– Давай я пока ничего тебе не буду рассказывать. Ты просто проверь, ладно? Только не привлекая внимания. И лучше сам этим не занимайся. Попроси кого-нибудь из наших ребят. Но только по тихому, чтобы об этом знало как можно меньше народу.
– Хорошо, Саш. Обязательно проверю. – Плетнев секунду помолчал и добавил: – Я, конечно, проверю. Но что делать, если это правда? Узнать, кто установил наблюдение?
– Нет, не надо. Просто проверь, и всё. Если мое подозрение подтвердится, я скажу, что делать дальше.
– Ладно, как скажешь.
– Вот и хорошо. – У Турецкого стало чуть легче на душе. – Как там твой Васька?
– Как всегда. Вчера на уроке химии взорвал самодельную магниевую бомбочку. Теперь меня вызывают на педсовет. Хорошо еще, никто не пострадал, но учительница до сих пор бледная ходит. Ума не приложу, в кого он у меня такой?
– Видать, есть в кого, – с улыбкой заметил Александр Борисович. – Ладно, Антон, до связи.
