ваша смерть?
Митрохин тяжело, прерывисто вздохнул.
– У меня много врагов, – сказал он. – Как, впрочем, и у всякого бизнесмена, который хочет, чтобы его бизнес был честным, а схемы ведения бизнеса – прозрачными. К сожалению, это не всем нравится. Вы ведь знаете, что мы с вами живём в страшно коррумпированном обществе.
– А вам известно, кто конкретно заминировал вашу машину?
– У меня ест определенные подозрения, – ответил Митрохин усталым голосом. – Но я пока оставлю их при себе. Могу лишь сказать, что я не собираюсь спускать это дело на тормозах. Я найду негодяя, который убил Симонова. Найду и предам в руки правосудия!
– И последний вопрос. Илья Иванович, вы ведь были с Симоновым не только коллегами, но и друзьями. Вам сейчас, наверно, очень тяжело?
– Как вам сказать?... – Митрохин нахмурился. – Он был младше меня. У него было столько идей. К сожалению, мир устроен так, что
– А в каких вы отношениях с его женой?
– А какое это имеет значение? – удивился Митрохин.
Журналист пошленько улыбнулся.
– Ну, как же, вам ведь теперь придется делить с ней «наследство» Симонова. Вы – его партнер. Она – его жена. Тоже, в некотором, роде партнер.
– Ах, вы об этом! – Митрохин снисходительно улыбнулся. – Мария прекрасная женщина, и мы с ней в прекрасных отношениях. Так что, за нас вы не волнуйтесь, мы как-нибудь решим этот щепетильный вопрос.
– Но ведь если она не пойдет вам навстречу, вы от этого сильно проиграете?
– Еще раз повторяю: межу мной и Марией Ивановной Симоновой нет никаких противоречий. К тому же... – Митрохин выдержал «мхатовскую» паузу и твердо договорил: – Я не привык проигрывать.
Илья Иванович не хотел этого произносить, но не сдержался – соблазн «сыграть крутого» был слишком велик. Впрочем, Митрохин тут же испугался озвученной мысли и поспешно добавил:
– Мария Ивановна – мой друг. И никто, даже такие ушлые ребята, как вы, журналисты, не сможет нас поссорить. Так себе и запишите!
– Хорошо, – мило улыбнулся журналист. – Тогда еще несколько вопросов. Илья Иванович, я слышал, что...
– Это всё, что я хотел вам сказать, – оборвал журналиста Митрохин. – Свяжитесь с нашей пресс- службой, они вышлют вам фотографии. Кстати, когда выйдет ваша статья?
– Завтра.
– В завтрашнем номере? Отлично. Будьте любезны, пришлите мне мой комментарий на визирование. Это возможно?
– Думаю, да.
– До свидания.
Митрохин пожал журналисту руку, затем повернулся и снова зашагал к офису. Журналист думал было увязаться за ним, но невысокий, коренастый человек, подошедший откуда-то сбоку, сунул ему под носу удостоверение и грубо оттеснил его от бизнесмена.
Митрохин уже поднимался по ступенькам, когда кто-то схватил его за рукав и силой развернул к себе. Илья Иванович недоуменно уставился на наглеца.
– Опять вы? – выдохнул он, багровея от ярости. – Я ведь, кажется, сказал вам, чтобы вы...
– Нам нужно поговорить, – перебил его Голованов.
– Я уже говорил сегодня с вашими коллегами из милиции, – угрюмо сказал Митрохин. – Разве этого мало?
– Говорили, – согласился Голованов. – Но мы с вами подписали договор. А дело не закончено. Вы конечно, можете просто повернуться и уйти, но в таком случае у вас будут большие проблемы.
– У вас тоже! – быстро проговорил Митрохин.
Голованов улыбнулся.
– Допускаю, – сказал он. – Но проблемы не нужны ни вам, ни нам. Лучше решить все «полюбовно». Вы ведь не против простого разговора?
– Вообще-то, мне с вами не о чем говорить, – пробурчал Илья Иванович, с явным неудовольствие поглядывая на Голованова. – Но так и быть. Чего вы от меня хотите?
– Обнаружились некоторые неувязки. Возникли вопросы к вам. Появилась информация, что вы знали, кто на вас покушался. А гибель вашего партнера, как раз вам на руку вышла.
Лицо Митрохина вновь налилось багровой краской ярости.
– Я не понимаю... – прорычал он. – И вообще, я не намерен с вами разговаривать! У меня много дел!
– Ничего, дела подождут, – спокойно и веско сказал Голованов. – Вы все предусмотрели. И машину новую себе заказали точно к моменту взрыва. И страховка у вас была максимальная. Надеюсь, вы предпочитаете побеседовать в офисе? В противном случае я подключу к делу своих коллег из уголовного розыска, и беседу мы продолжим на Петровке.
Митрохин задумался. Похоже, столкновение с МУРом не входило в его планы. Наконец, он кивнул и сказал:
– Хорошо. Мы поговорим. – Затем толкнул дверь офиса, посторонился, давая Голованову войти, и рявкнул: – Проходите!
20
Спустя два часа Сева Голованов переступил порог кабинета начальника МУРа Владимира Михайловича Яковлева. За ним, неуверенно и пугливо озираясь, семенил рослый толстяк с красным, потным лицом.
– Вот, – сказал Голованов, закрывая за ним дверь. – Это и есть гражданин Митрохин.
– Проходите, – сухо сказал Яковлев и указал на стул. – И присаживайтесь.
– Благодарю вас, – промямлил Митрохин, подошел к стулу и как-то неловко, бочком, уселся на него.
– Вы хотите дать показания по поводу взрыва в вашей машине, правильно я понял? – так же сухо осведомился Яковлев.
– Совершенно верно, – промямлил Митрохин, доставая из кармана платок. Он промокнул потный лоб и щеки и снова убрал платок в карман.
Яковлев достал из ящика листок бумаги, взял из бронзового стаканчика авторучку и приготовился писать. Он любил такие эффективные «примочки»: генерал а сам ведет протокол, словно простой опер. Действует на «фигурантов»...
– Начинайте, – сказал он.
Митрохин оглянулся на Голованова, который тем временем спокойно устроился
в кресле, будто, был здесь своим, и сдавленно произнес:
– Прямо сейчас?
– А чего тянуть-то? – пожал плечами Яковлев.
– Гм... А... с чего же начинать?
– С самого начала. С того момента, как встретились в тот вечер с сотрудником агентства «Глория» Антоном Плетневым.
– Ну да, ну да, – покивал Митрохин, снова промокнул мокрый от пота лоб черным шелковым платком и приступил к рассказу.
Говорил он медленно и сбивчиво. Время от времени Яковлев прерывал его, чтобы уточнить какую- нибудь деталь или вернуть рассказ толстяка в нужное русло.
Через полчаса Митрохин закончил. Казалось, рассказ этот вытянул из Ильи Ивановича последние силы. Он весь как-то сник и даже немного осунулся.
Яковлев пододвинул к нему несколько листков бумаги, исписанных крепким, размашистым почерком.
– Ознакомьтесь и распишитесь, что с ваших слов свидетельские показания записаны верно, – сухо
