– Супермаркета, – поправила жена.
– Где у нее больше зарплата: здесь или в Зеленодольске?
– Здесь был фиксированный оклад, там зависело от суммы обменных операций. Получалось примерно одинаково.
– То есть уехала не в погоне за длинным рублем. А замуж она не собиралась?
– Я бы не удивилась, если бы они поженились. Но ничего определенного они не говорили. Анатолий парень образованный, видный. Отец его милицейский начальник.
Светлана записала даты увольнения Балахоновой из супермаркета и ее отъезда в Зеленодольск. Попросила показать фотографии Оксаны, которыми семейный альбом оказался переполнен.
– Хочу попросить у вас на время два-три снимка. Все-таки мы разыскиваем вашу дочь, это может нам помочь.
Родители охотно согласились.
Странное впечатление складывалось у Перовой от сегодняшних рассказов. Приехала узнать об одном человеке, а гораздо больше подробностей выяснила о другом. Большой след оставил Гордиенко в жизни маленького городка.
Вечером Светлана позвонила в Москву Курбатову. Александр Михайлович собирался встретиться с младшим Гордиенко, поговорить насчет пропавшего кортика. Она попросила дождаться ее возвращения – тогда к Анатолию Альбертовичу появятся еще несколько вопросов.
Глава 10
С мешком на голове
В среду утром в кабинете Турецкого раздался телефонный звонок. Взяв трубку, только что приехавший, еще не успевший раздеться Александр Борисович услышал приятный женский голос. Это звонила Лазаревская, помощник зеленодольского прокурора. Их познакомили после похорон Поливанова- старшего, запомнилось ее имя – Кристина Максимовна. Сейчас она сказала, что сегодня будет в Москве, ей нужно заехать по делам в областную прокуратуру. Потом, если можно, хочет зайти к нему, поговорить по поводу убийства Юрия Поливанова.
Как назло, во второй половине дня Турецкого ждали на совещании в Министерстве юстиции.
– Тогда я могу заехать сначала к вам, потом в прокуратуру, – сказала Лазаревская. – В данном случае для меня очередность не имеет значения.
На том и порешили.
Кристина была одета в коричневый брючный костюм и бежевую водолазку. Подстриженные каре волосы делали ее лицо по-современному эффектным – сразу видно борца за права феминисток, и в то же время подчеркивали неискоренимо благородные черты, словно перешедшие к ней со старинных женских портретов. При себе у нее была черная кожаная сумка, размером и формой напоминающая портфель.
Турецкий вспомнил, что на похоронах вице-мэра сотрудники прокуратуры держались общей группой, лишь Кристина находилась рядом с его вдовой, словно родственница или близкий друг семьи. Почему она не стояла рядом со своими коллегами, подумал тогда Турецкий и решил, что этому может быть одно объяснение. Сейчас Кристина в самом начале беседы подтвердила его догадку:
– Должна сразу признаться, в течение почти двух лет до последнего времени у меня были близкие отношения с Юрием Поливановым. Мы всерьез подумывали о женитьбе, хотя тому имелись определенные противодействия как со стороны его семьи, так и моей. Но тем не менее мы постоянно были вместе и, естественно, обсуждали среди прочего рабочие проблемы – все-таки коллеги. Юрий был со мной откровенен, хотя о некоторых вещах умалчивал, – чувствовалось, что-то от меня скрывает, не договаривает. Теперь я понимаю, он волновался о моей безопасности. В его разговорах часто проскальзывал полушутливый тезис: чем меньше знаешь – лучше спишь. Но мы-то с вами понимаем, какова доля правды в этих словах...
Турецкий, не перебивая, слушал исповедь женщины, которая, видимо, долго готовилась к тому, чтобы изложить все накопившееся на душе. Попутно она совершила небольшой экскурс в историю своих взаимоотношений с поливановскими родителями. Рассказала и о напоре, который проявлял ее отец, чтобы выдать дочь замуж за ростовского коммерсанта.
Чувствовалось, все, что говорилось, пока лишь предисловие к главному. Наконец Кристина вплотную подошла и к нему:
– Александр Борисович, как сотрудник прокуратуры, я знала, что Юрий ведет одновременно два дела: о фальшивых деньгах и об убийстве троих предпринимателей, совладельцев металлургического завода. Позже они были у него отобраны. Между тем мне известно, он довел их почти до конца.
– Не может быть! – вырвалось у Турецкого.
– Уверяю вас, не удивляйтесь. Юрий уже оказался на финишной прямой, оставалось нанести завершающие штрихи для полной картины. Он был доволен полученным результатом и в то же время сильно обеспокоен тем, что прокурор Селихов явно препятствует успешному завершению работы. Юрий, опять же, не вдавался в дебри, но совершенно ясно: мешать тот может лишь в том случае, если это опасно для двоих людей в Зеленодольске – мэра и начальника милиции. Эти высокопоставленные персоны полностью подмяли его, вывернули наизнанку, Виктор Николаевич растворился в них и до смешного безропотно выполнял все указания. Уверена, эту странность замечают многие работники прокуратуры.
– Почему же он оказался в их руках марионеткой?
– Трудный вопрос. Произошло это не сразу, но как-то очень резко. Так случается, когда одни люди шантажируют других. Подозреваю, у них в загашнике имеется мощный компромат на Селихова. Только сейчас я хочу сказать о другом: все предшествующие гибели дни Юрий находился в по-хорошему возбужденном настроении. Я знала, когда такое происходит, – значит, он стоит на пороге большого успеха. Правда, судачить о подобных вещах не любил, считал, это сродни хвастовству.
Турецкий предположил:
– Может, боялся сглазить, спугнуть удачу. Поэтому и помалкивал.
– Вряд ли. Суевериями он никогда не грешил. Просто пока работа не доведена до конца, утверждать что-либо нельзя. И меня не удивило, если бы он вообще об этом не заикнулся. Вдруг Юрий однажды посетовал, что Селихов нахрапом вмешивается в его дела, он чувствует нездоровую придирчивость прокурора. Будто тот недоволен тем, как следователь успешно приближается к финалу. Поэтому Юрий сказал, передаю его слова со стенографической точностью: «Дошло до того, что часть документов я до поры до времени спрятал в надежном месте».
– Копии?
– Вот и я спросила. А он сказал: «И оригиналы тоже». Это было буквально за два-три дня до гибели.
– Даже ни малейшего намека, что это за место?
– Совершенно. А я, разумеется, не спрашивала. Мне стало немножечко обидно, что он не доверил их мне, а передал кому-то другому.
– Может, просто спрятал в надежный тайник.
– Нет. Сказал, если с ним что-нибудь случится, этот человек сразу перешлет документы в Генеральную прокуратуру.
– Очень странно. Уже двадцать дней, как случилось, а никто ничего не присылал, – сказал Турецкий. – Я бы знал.
– Понимаю. Тогда вашим сотрудникам не пришлось бы собирать свидетельства по крохам.
– Значит, никаких подробностей он вам не сообщил? – спросил по инерции Александр Борисович, не надеясь на положительный ответ.
– Не только подробностей – Юрий даже в общих чертах скупо обрисовал картину. Мне запомнилось такое замечание: он намекнул, что и фальшивые доллары, и убийство троих совладельцев металлургического завода – дело рук одной и той же компании. Сказал: «Если бы ты знала, куда ведут следы, ахнула бы». Как вы понимаете, это очень важный вывод.
– Да, существенный. Спасибо вам, Кристина. Уверен, в нужный момент это многое поставит на свои места.
Они дружелюбно расстались. На прощание Лазаревская сказала:
– Если удастся узнать что-либо новое, обязательно позвоню.
