увидел ее без этого мундира, как и вообще без всего.
— Нет, солнышко. Можешь не беспокоиться… А теперь пойдем со мной. У меня есть для тебя одно срочное дело.
Войдя в свой новый кабинет, Александр Борисович с тоской вдохнул стойкий и унылый казенный запах, присущий большинству нежилых помещений, запах рутины и напрасно загубленной жизни, и машинально закурил, хотя Лиля всякий раз напоминала ему, что не выносит табачного дыма. Вот и сейчас, остановившись в дверях, она брезгливо поморщилась, однако ничего не сказала.
— Значит, так, — начал Турецкий. — Слушай меня внимательно, солнышко…
Поручение, которое он дал Лиле, заключалось в следующем: при своем более чем разностороннем опыте следственной работы Александр Борисович еще не сталкивался с делами о незаконной торговле человеческими органами и для начала должен был изучить все последние публикации на эту тему. Срочным подбором этих материалов и должна была заняться девушка.
— А для чего тебе это? — удивленно спросила она. — Или ты собираешься писать бульварный роман?
— Пожалуйста, солнышко, не задавай лишних вопросов… Эти материалы нужны мне сегодня. Тебе все ясно? — официальным тоном спросил Турецкий.
— Ясно, господин надзирающий прокурор, — так же официально ответила Лиля. И обиженно заметила: — Может, ты мне все-таки скажешь, что случилось? Или это опять не женского ума дело?
Вместо ответа Турецкий подошел к ней, мягко обнял и нежно поцеловал в губы.
— Прости, солнышко, больше ничего рассказать не могу. И нечего на меня дуться… Все, иди. Мне подумать надо.
Поправив волосы, девушка собралась уходить, но в дверях неожиданно сказала:
— Кстати, чуть не забыла: тебе мужчина какой-то звонил. Говорит, старый знакомый…
Александр Борисович недоуменно повел бровью.
— Как фамилия?
— Не знаю. Он не представился.
— По общегородскому звонил?
— Нет, по внутреннему… Я спросила: что передать? А он: «Спасибо, я еще перезвоню».
— Ладно, разберемся, — кивнул Турецкий и задумчиво уселся за стол.
Среди его многочисленных и разнообразных знакомых было не так уж много людей, которые могли запросто позвонить сюда по внутреннему телефону Генпрокуратуры. Кто же это мог быть? Какой такой старый знакомый? Может, кто-нибудь из давно уволившихся «важняков»? Впрочем, скоро это выяснится…
Тут Александр Борисович неожиданно вспомнил, что, спеша на медосмотр, он сегодня некоторым образом еще не завтракал. А думать на голодный желудок было форменным преступлением против собственного здоровья. Покосившись на телефон, который с его появлением замолчал, как отрезанный, он резонно заключил, что звонивший при желании непременно позвонит еще. Затем встал. Создал на столе видимость своего присутствия на рабочем месте. И выйдя на улицу, зашагал в сторону ближайшего кафе.
Цены его, как всегда, «приятно» удивили. Расплачиваясь за более чем скромный завтрак, Турецкий вновь с горечью подумал, что в стране, где жить на зарплату могут либо полные дураки, либо самоубийцы, не воровать и не брать взяток было своего рода подвигом. Особенно для работника юстиции. Но радости от такого идейного подвижничества он, увы, не испытывал.
— Вы позволите? — деликатно осведомился, пристраиваясь к его столику, худощавый скромный мужчина лет сорока, в таком же скромном костюме без галстука. Судя по всему, это был товарищ по несчастью, живущий на зарплату и не умеющий брать взяток.
— Пожалуйста, — занятый своими мыслями, ответил Турецкий.
Покончив с едой, он неторопливо вытер губы необычной салфеткой, которые, очевидно в целях экономии, были нарезаны из рулона туалетной бумаги, и уже собирался уходить, когда мужчина напротив, не поднимая глаз от тарелки, негромко произнес:
— Одну минуту, Александр Борисович… Турецкий бросил на него удивленный взгляд.
— Я звонил вам сегодня утром, — тихо продолжал мужчина. — Уверен, вам уже передали… Мне необходимо с вами поговорить. Это очень важно. Пожалуйста, уделите мне немного времени.
Начало было совершенно неожиданное и весьма интригующее. Как говорится, в лучших шпионских традициях.
— Я вас слушаю, — смерив незнакомца пристальным взглядом, настороженно произнес Турецкий.
— Желательно не здесь, — по-прежнему не поднимая глаз, возразил незнакомец. — Нельзя, чтобы нас видели вместе… За углом стоит моя машина. Старенькая зеленая «Лада»-трешка. Выйдя отсюда, сделайте вид, что голосуете. А я подъеду и вас подберу.
Тут мужчина на мгновение поднял голову, и Турецкий увидел его глаза, взволнованно блестевшие за стеклами немодных роговых очков. Этого мгновения ему было вполне достаточно, чтобы понять — перед ним действительно сидел какой-то старый знакомый. Но главное заключалось в том, что в его глазах не было фальши. Это были глаза человека, которому можно верить.
Александр Борисович согласно кашлянул. И как ни в чем не бывало невозмутимо вышел на улицу.
— Мишка, ты что, сдурел, что ли? Да отпусти, медведь, а вдруг зайдет кто-нибудь?!
Уединившись в ординаторской, лейтенант Еремин нетерпеливо тискал свою подругу, молодого врача здешнего терапевтического отделения Любу Королеву.
— Не бойся, — жарко целуя ее, пропыхтел он. — Все же на обеде…
— Да пусти ты! — наконец вырвалась девушка. И оправляя на груди халатик, укоризненно добавила: — Как в кино сводить — так не дождешься от тебя. А как по углам за сиськи дергать…
— Люб, ну ты же знаешь, — виновато оправдывался Еремин, — работа, будь она неладна.
— Ну так увольняйся! И вообще, хватит: берешь меня замуж — так бери. А нет — отвали подальше.
— Опять свое заладила… А жить где будем? У тебя с моими напряги. У меня с твоей матерью…
— Ладно, хватит! — отрезала девушка. — Если любишь — придумай что-нибудь! Для того ты и мужик.
Еремин уныло поскреб бритый ежастый затылок:
— Легко сказать, придумай, — вздохнул он. И чтобы сменить тему, поинтересовался: — Слышь, Люб, ну как там парнишка этот, которого мы с Женькой в лесу подобрали? Точно псих или только прикидывается?
— Сам ты псих, — авторитетно заметила молодой врач. — И как тебя еще в милиции держат?
— Люб, я серьезно. Надо же как-то выяснять личность: кто такой, откуда? Говорить хоть начал?
— Нет пока, — вздохнула девушка. — Степаныч осмотрел его, говорит — шок. Последствия глубокого нервного потрясения.
— Как же это?
— Не знаю. Думаю, кто-то его сильно напугал… С виду мальчик совершенно здоров. Только ноги сильно поранил. Вообще такое впечатление, что он действительно в больнице лежал и его готовили к операции. Вся брюшная полость предварительно была обработана йодовым раствором. На локтевом сгибе левой руки — характерный след, будто у него кровь из вены брали. Ну, мы ему тоже все анализы сделали. И обнаружили следы психотропных и снотворных препаратов…
— Чертовщина какая-то. Говоришь, готовили к операции?
— Ну да! Причем выглядит все так, будто в последний момент от этой операции отказались, — подтвердила девушка.
— Откуда же он такой взялся? — озабоченно произнес Еремин. И пижама на нем вроде больничная…
