Между тем в сверкающий кафельной чистотой импровизированный бар деловито вошел пожилой респектабельный мужчина, судя по всему, иностранец. Увидев обоих друзей, непринужденно выпивающих в столь экзотической обстановке, он невольно отшатнулся и смущенно произнес:
— О! Excusez-moi, messieurs…3
— Hiyo! — приветливо помахал ему Немировский. — Don't worry, sir. Welcome!4 — И, показав свой стаканчик, добавил: — Russian vodka! It's fantastic!5 Но смущенный француз благоразумно ретировался.
— Не понимают русского кайфа, — усмехнулся американский гость. Но тут же сокрушенно вздохнул: — Да, старик, вот мы и посидели за душевным разговором…
— Прости, мне правда жаль, что так получилось, — виновато произнес Турецкий.
— Ладно, чего уж…
— Как бизнес, все хоккей?
— И не говори! — отмахнулся Немировский. — Это не страна, а сплошной Чикаго времен Аль Капоне! Я просто не узнаю России. Кругом одни кидалы и бандиты. Представляешь, меня тут намедни чуть не раздели!
— Демократия…
— Брось! Демократией у вас и не пахнет! Лучше скажи, как ты можешь жить среди всего этого?
— Как все…
Пристально взглянув на старого друга, Немировский покачал головой:
— Ох, Сашка, не знаю, что с тобой происходит, но, по-моему, ты уже вполне созрел, чтобы смотаться отсюда к чертовой матери и пожить наконец по-человечески…
— Например, где?
— Хотя бы у нас, в Штатах. Нет, правда, ты подумай! Я бы тебе и приглашение, и работу организовал… Ну чего ты вцепился в эту убогую страну? Что тебя с ней связывает?!
— Не знаю, Боря, — вздохнул Турецкий. — Наверное, судьба…
Снаружи послышался мелодичный женский голос, объявивший о начале посадки в самолет до Нью- Йорка.
— Ну, старик, мне пора, — развел руками Немировский. — Как говорится, спасибо за хлеб, за соль и не поминайте лихом…
— Нагрянешь еще? — спросил Александр Борисович, провожая друга к стойке таможенного контроля.
— В ближайшее время едва ли. Меня тут в два счета по миру пустят! — Взяв старого друга за плечи, он с грустью взглянул ему в глаза и произнес: — Что ж, увидимся… А насчет моего предложения подумай. Ведь пропадешь ты здесь, Сашка. Ей-богу — пропадешь ни за что…
— Спасибо на добром слове, — печально улыбнулся Турецкий.
Друзья обнялись. Затем американский гость, подхватив свой увесистый чемодан, принялся с улыбкой демонстрировать молодой девушке-таможеннику его содержимое.
— Так не забудь, Саша! — крикнул он, уже формально из-за границы. — Если все-таки надумаешь — немедленно свяжись со мной, и я тебе все организую! Хоккей?
Вскинув руку, Турецкий изобразил пальцами оптимистичную букву «о». И развернувшись, уныло зашагал к выходу из здания…
— Порядок, дядя Саша? — стащив с рыжей головы наушники, спросил Дениска, когда тот снова уселся в машину.
Александр Борисович молча проводил взглядом огромный и сверкающий «боинг», с ревом уносившийся в чистое голубое небо.
— Ну, чего стоишь? Поехали…
Выехав на шоссе, Дениска многозначительно заметил:
— А вам тут, между прочим, девушка звонила.
— Рита? — спохватился Турецкий, вспомнив, что оставил в машине свой мобильный телефон.
— Угу… Очень интересовалась, когда же вы наконец к ней выберетесь? Скучает, наверное…
Пропустив это замечание мимо ушей, Турецкий отвернулся и молча уставился на дорогу.
— Так как насчет торговли «мясом», а, дядя Саша? — снова напомнил Дениска. — Может, все-таки расскажете?
Искоса взглянув на его самоуверенную физиономию, на которой еще были рассыпаны озорные мальчишечьи веснушки, Турецкий неожиданно усмехнулся и подумал, что от этого пинкертона шило в мешке не утаишь. Наверное, придется в самом деле рассказать ему все. Так будет лучше для их теперь уже общего дела. В том же, что Денису можно полностью доверять, он имел возможность убедиться еще в Германии. Впрочем, для начала не мешало бы спросить разрешения у его дяди: стоит ли впутывать парня в эту темную историю? А потом позвонить Рите. Помнится, она мельком упомянула про своего знакомого фотографа из ночного клуба. Может, это и есть та самая ниточка, о которой ему уже несколько дней твердила профессиональная интуиция?
…Подполковник Грязнов невольно оказался пророком. Сегодня утром ему действительно здорово перепало за вчерашнее. Всыпали, как говорится, и в хвост и в гриву. Во-первых, за перестрелку, насмерть перепугавшую немногочисленных жителей подмосковного коттеджного поселка. А во-вторых, за гибель Ступишина, который был предварительно задержан без достаточных к тому оснований.
Вызванный «на ковер» вместе с Юрой Федоровым, Вячеслав Иванович с виноватым видом долго выслушивал справедливые упреки начальника ГУВД Москвы, разносившего обоих за самоуправство и безответственность. Кроме того, несмотря на все усилия Грязнова соблюдать особую секретность, начальству стали известны некоторые детали начатого им расследования, за что обоим тоже изрядно досталось. В результате «беспредметное и надуманное» дело о незаконной торговле человеческими органами велено было немедленно прекратить, дабы не будоражить общественное мнение и не отвлекать сотрудников от поиска злополучных троллейбусных террористов…
Следующая «разборка» состоялась уже в кабинете начальника МУРа и происходила с использованием выражений, совершенно не пригодных для печати. После этого Вячеслав Иванович вернулся к себе. Дрожащей рукой набулькал в стакан немного водки из загодя припасенного «мерзавчика». Залпом выпил. И обложив трехэтажным матом дежурного, который вошел к нему с каким-то неотложным докладом, ощутил некоторое облегчение. В ушах у него до сих пор звенело. Зато погоны на плечах, к счастью, пока уцелели. И рисковать ими (несмотря на то что его личное благополучие от них абсолютно не зависело) подполковнику Грязнову решительно не хотелось. Тридцать лет нелегкой службы в милиции — это все-таки не шутка!
Откинувшись в кресле, Вячеслав Иванович впал в мрачную задумчивость. Похоже, Меркулов, как всегда, оказался прав, когда предупреждал их с Турецким, что за этим делом стоят очень масштабные фигуры. Иначе откуда «наверху» могли узнать о начатом ими расследовании? Наконец, чтобы приказать начальнику ГУВД его безоговорочно прекратить, нужно было обладать не просто властью, но властью неограниченной! И нетрудно догадаться, что ради своих интересов эти таинственные фигуры ни перед чем не остановятся…
«Эх, Сашка, впутался же ты, брат, в историю», — с тоской подумал Грязнов. Но и отказать в помощи лучшему другу он тоже не мог. Ибо, зная Турецкого, не приходилось сомневаться, что тот все равно будет драться до конца. И не отступит — даже перед лицом верной смерти.
Тем временем, будто угадав его мысли, по мобильной связи позвонил Турецкий. По голосу друга он сразу догадался, какую бурю тому недавно довелось пережить. Что же касается известия о властном распоряжении «сверху», то оно, казалось, его совершенно не удивило. Напротив, азартный прокурор даже заметно обрадовался.
— Значит, мы их все-таки зацепили! Зацепили, Славка!
— А толку? — скептически заметил Вячеслав Иванович. — Или ты не понимаешь, что у меня теперь связаны руки, а за твою жизнь никто больше не даст и ломаного гроша?!
— Что ж, на все воля Аллаха, как говорят на Востоке.
Грязнов озабоченно сдвинул рыжеватые брови.
— Ты что задумал, Саша?
