показываясь, естественно, на глаза. О чем и поставил в известность Александра Борисовича, который был уже, естественно, в курсе робингудовской акции Фили и, в принципе, ничего не имел против – посмеялся, да и все. Главное, чтоб девица не прокололась. И забыл об этом инциденте.
Осипов звонку обрадовался. Неужели он подумал, что «великий сыщик» Турецкий уже справился с заданием? Вот что значит крупный теоретик! Да-а, его бы устами, как говорится, еще и мед пить...
– Нет, дело не сделано, – вмиг охладил собеседника Александр Борисович, – но кое-что мы уже имеем. Могу поделиться, но с одним непременным условием.
– Я слушаю, я готов... – заторопился тот.
– Значит, так, Семен Викторович, мы, естественно, еще проверим, но первоначальные впечатления говорят мне о том, что причиной ваших некоторых расхождений, скажем так, с внучкой является вполне свойственный ее возрасту, самый обыкновенный роман. Есть молодой человек, есть какое-то чувство к нему, насколько оно серьезное, это еще предстоит выяснить, если вы посчитаете нужным. Есть, наконец, подружка, которая может считаться в некотором роде наперсницей. И вот теперь, обладая такими, весьма общими сведениями, мы, вероятно, могли бы сделать следующие шаги. Но, повторяю, опять-таки только в том случае, если вы сочтете их необходимыми. Материя тут, как вы понимаете, тонкая. Любая мелкая оплошность может резко усугубить ваши отношения, а не исправить положение. Думаю, вам следовало бы посоветоваться с женой, чтобы решить, стоит ли предпринимать какие-либо дальнейшие действия. Может быть, вашей супруге следовало бы как-то самой намекнуть Юлии, например, о возможности возникновения у нее некоторых чувств к какому-нибудь молодому человеку. Ну, поговорить, как женщине опытной с женщиной, скажем так, начинающейся. Поверьте, не исключаю, что это – лучший вариант.
– Я должен посоветоваться, вы полагаете? – задал совершенно неумный вопрос профессор и доктор – в одном стакане, так сказать.
– Да... если я, с вашего разрешения, правильно донес до вас свою мысль.
Турецкий чуть не расхохотался: давненько ему не выпадала возможность изъясняться столь изысканно.
– Гм... хорошо. Тогда я...
– Ну, разумеется, разумеется, всегда к вашим услугам, Семен Викторович. Но хочу на всякий случай напомнить: если у девочки это чувство первое и серьезное, как все в их возрасте, – Турецкий нарочно преуменьшил возраст Юлии, – то необходимы максимальный такт и осторожность. Жена у меня, как вы знаете, психолог, зря говорить не будет. И уж если вы сами решитесь заняться этим вопросом, мы отходим в сторону. К нам потом, пожалуйста, не обращайтесь. Это наши твердые условия. Итак, посоветуйтесь и сообщите о вашем решении...
Ирина, глядя на него, улыбалась.
– Я все ему правильно сказал?
– Даже лучше, чем смогла бы это сделать я.
Он бы хмыкнул самодовольно. Воображаемый ус по-гусарски подкрутил бы. Если бы... ну да, если бы этот разговор случился, скажем, еще позавчера. А сегодня Александр Борисович почувствовал только, как что-то теплое и благодарное ворохнулось у него в груди, и вместе с этим неожиданным ощущением оформилась зрелая мысль: «Какая у меня Ирка все-таки... отличная баба... Нет, назовешь бабой – может и обидеться. А того не понимают, что нам иногда именно бабу хочется! Чтоб зарыться в ней! Забыть все! Ух!»
– Шурик, что с тобой? – вернул его на землю удивленный возглас жены. Она широко открытыми глазами, как единственная из всех знакомых ему женщин и умела, уставилась и... улыбалась. – Невероятный ты мужик! Черт знает что! Ты о чем вообще сейчас думаешь?
Да что там говорить, прекрасно она и не догадывалась вовсе, а твердо знала, о чем он думает. По глазам же видно!
– Спокойно... спокойно... Шу-урик! Сейчас Нинка прибежит, она звонила. Не настраивайся, не надо! Ой, сумасшедший!..
Она хохотала, тщетно пытаясь вырваться из его объятий... И опять же, ну просто совершенно невозможно не отвечать на такие поцелуи, которые словно сыпались на нее отовсюду... И совсем уже отстраненно, где-то на потолке плавала вполне зримая мысль: народ-то знает, и в сорок пять баба ягодка опять...
– Шуринька, ну пожалуйста, ну давай к делу вернемся?.. – усталым голосом взмолилась Ирина. – Правда, Нинки нет...
– А при чем здесь Нинка? – Турецкий поднял голову и посмотрел с недоумением.
– Так вот, я все время и пытаюсь это тебе объяснить... А ты...
– А что я? Ты мне кто?
– Прав, прав, пра... пра... пра... пра... пра... – заторопилась Ирина. – Ты очень точно все сформулировал этому Осипову. И если они дома у себя не напортачат, то я хочу тебе предложить... для обсуждения... – быстро добавила она, – такой вот вариант. Ну сосредоточься хотя бы на минутку.
– Я сосредоточился! – Он посмотрел на нее такими глазами, что Ирина жалобно застонала:
– Господи! Что ж это на земле происходит?! Ты меня слушаешь, черт побери?!
– Весь внимание, – мгновенно пришел в себя Александр. – Давай свой вариант.
– У тебя уже была идея, чтобы я напросилась к ним в гости, так?
Он неопределенно покачал головой – ни «да», ни «нет».
– Мы ж обсуждали. – А сам подумал, что Ирка, конечно, хитра. Ее ж собственная была идея. Но выдает, будто это он придумал: правильно, кто начальник в доме? Начальник и думает. А если не думает, надо ему подсказать, что это его собственная мысль. Действует всегда безотказно. Но только раньше Ирка никогда не пользовалась таким приемом, свой приоритет отстаивала, даже с пеной у рта. Неужели все в корне изменилось? Ой, дай-то бог... – Мысль была твоя, но она была толковой, – щедро «поделился славой первооткрывателя» Александр. – А я только согласился. И что? Какой ты делаешь вывод?
– Если ты позволишь?..
– Иришка, с каких это пор я тебе должен что-то позволять? – прямо-таки изумился он. – Ты меня удивляешь своим зрелым профессионализмом!
Ну, пусть перебрал немножко с оценкой зрелости Александр Борисович, сшил, так сказать, жене шубу на вырост. Так ведь для пользы дела, однако, как заметил бы «герой чукотских сказаний» Иван Иванович Рультатыгин.
– Хорошо, милый, спасибо. Твоя похвала особенно приятна. Для краткости: я предложила бы подумать, как подключить к делу... только не удивляйся, пожалуйста, ладно?.. Нинку.
– Кого?! – Турецкий онемел.
– Кого слышал, Шурик... – В голосе Ирины скользнула нотка грусти. Она решила, что поторопилась.
Александр сидел на диване, сосредоточенно глядя на жену и не видя ее, словно смотрел сквозь нее, на стенку за спиной Ирины. И вдруг лицо его прояснилось. Он медленно раздвинул губы в такой привычной для него, особенно в последние месяцы, наглой, снисходительной ухмылке. А потом ринулся к жене, схватил обеими ладонями ее щеки, сжал и влепил такой поцелуй, что она подумала, будто это стены вокруг нее рухнули.
– Гений! – заорал он, продолжая ее целовать. – Ах, какая молодчина! Ирка, да мне бы никогда и в голову не пришло такое!.. Слушай, ну-у... Невероятно!..
– Ты думаешь?.. – с трудом выдавила она.
– Да чего тут думать?! Это же элементарное решение всех вопросов!.. Значит, так... – он отпустил наконец ее лицо, откинулся на спинку дивана. – Ага, ага... Правильно... А потом?.. Ты абсолютно права, знаешь ли, дорогая? Мне очень завидно, что такая гениальная в своей простоте идея заглянула в твою головушку, а не на мой чердак... – Он постучал себя по темени согнутым указательным пальцем. – А как ты хочешь их свести? Что-нибудь связанное с дизайном? У Нинки же, помнишь, были склонности, да? Ты это имела в виду?
– Ну, Шурка, нет, это все-таки ты у нас гений, – не скрывая зависти, сказала Ирина. – Я еще не додумалась как, а у тебя – готовое решение!
– Ну не надо, что ты!.. – кокетливо ломаясь, изогнулся он и засмеялся. – Не надо о гениальности! А то будет как у кукушки с петухом... Нет, в самом деле, – уже деловым тоном продолжил он, – только нужно
