будет с Нинкой очень ответственно обсудить ситуацию. Может быть, нам вдвоем, а может... и тебе одной. Нюансы всякие, да?
– Шурка, ты даже не представляешь, как я счастлива... – тихо ответила она.
– Ир, ты меня прости, – серьезно сказал он.
– О чем ты говоришь, милый... Я ж тебя люблю.
– Я знаю... Ну, где ж наша Нинка? Она когда обещала вернуться домой?
Из прихожей донесся хлопок закрываемой двери, а затем и звонкий голос:
– Родители! Ау!
В театре это называется: вошла на реплику! В самый раз! Ирина вскочила как ошпаренная.
– Ну вот! – суетливо оправляя на себе одежду, округляла глаза Ирина. – Мы здесь, дочка!.. А ты боялся... – с укором бросила мужу.
Турецкий расхохотался и на недоуменный взгляд жены, все еще давясь от смеха, произнес с трудом:
– Ты сказала последнюю фразу из очень неприличного анекдота...
Она посмотрела на него как-то искоса и с явным сомнением в его нормальности, но и сама не выдержала, фыркнула, засмеявшись, и кокетливо потупилась.
– Ну, ты хоть расскажешь?
– Обязательно! – он сделал тоже «огромные» глаза. – Даже покажу.
В комнату ворвался «великовозрастный» ребенок. Нинка бросилась обнимать маму, затем отца, будто не один день, а сто лет не виделись.
Дочь заметно подросла, почти догнала мать, а ведь у Ирины рост сто семьдесят три. Только Ирина уже остановилась, а Нинке еще расти и расти. Скоро и отца догонит. А что делать, взрослая девушка, без каких-то копеек шестнадцать. Уже два года паспорт таскает. И все-таки ребенок. Мастью – в отца, а симпатичной мордашкой – определенно в мать. Такая же шикарная шатенка. Красивой будет, ох, Турецкий, и не представляешь, какое тебе беспокойство!..
Пока дочь мыла руки, Александр сказал:
– Но все, что мы с тобой решили, возможно лишь при одном условии, ты понимаешь?
– Естественно, Шура. Форсировать ничего не нужно, может, у них и так обойдется. Но меня, честно говоря, смущает одно обстоятельство.
– Какое?
– А ты разве сам не помнишь? Вернись на минутку в парк Сокольники и вспомни, какое у тебя было настроение, когда этот Осипов уговаривал тебя помочь ему? Вот мне очень интересно, что ты сейчас скажешь?
Турецкий задумался, глядя на жену. Потом усмехнулся.
– Ну? – нетерпеливо спросила она.
– Увы, Ирка. Ни о чем сейчас, кроме тебя, не могу думать. Пробую, а перед глазами... это, ты понимаешь, о чем я?
И Ирина вдруг жутко, просто невероятно покраснела.
– Шурка! – плачущим голосом воскликнула она. – Какой ты дурак, Турок! Ну за что мне?!
– Родители, вы опять ссоритесь? – закричала дочь из ванной.
Смотри-ка ты, занимается своим делом, а уши – ого-го! На глазах растут!
– Успокойся, – почти простонала Ирина, – родители мирятся...
«Ребенок» злорадно захохотал.
– Это она – вся в тебя! – Ирина ткнула пальцем в мужа.
– А я разве отказываюсь? – Он притянул ее к себе, погладил по спине и после паузы добавил: – Я знаю, о чем ты спросила... Да, я не мог тогда отделаться от ощущения, что у девочки этой не все так просто, как представилось тому же Филе. Но пока у нас нет на руках никаких конкретных фактов, кроме собственных догадок, ничего умнее элементарных житейских советов мы с тобой им дать не можем... Или очень хочется?..
– О, обнимаются! Скажите, какие нежности! – Это Нинка вошла в комнату. – А меня кормить когда- нибудь будут?
– Будут, все будут... – сказала Ирина. – Шурик, пусти. Я верю почему-то твоей интуиции.
– Ну тогда иди и корми дочь.
Он внимательно посмотрел на жену, подмигнул едва заметно. В глазах Ирины возник вопрос. Александр медленно кивнул.
– Давайте, девочки, дуйте на кухню. А я все-таки сделаю один необходимый звоночек и подрулю к вам. Есть не хочу, но чайку с вами попью обязательно. У нас же еще осталось ореховое варенье! Как, господа юристы, не возражаете?
– А ты что, уже твердо решила? – Ирина посмотрела на Нинку.
– Я бы сказала, в стадии... Подумайте.
– Вот и подумайте, – словно обрадовался Турецкий, – а я пока тоже посоветуюсь... по нашему делу. По-моему, я не полностью проинформировал профессора, тебе не кажется, Ириш?
– Ты, как всегда, прав! – она развела руками и обняла дочь за плечи. – Пойдем, не будем папе мешать.
– Поразительно! – воскликнул «ребенок». – Невероятное единодушие! Может, что-то в лесу сдохло, пока меня дома не было?
– Господи, да что ты такое говоришь?! – словно испугалась Ирина.
– Это обычная присказка, мама, – Нинка удивленно посмотрела на нее. – Не больше... Что-то ты суеверной становишься, ма! Пап, есть причина?
– Идите, идите, мать тебе все расскажет...
Когда он вышел на кухню, они уже заканчивали ужин. Ирина вопросительно посмотрела на него, и он кивнул – небрежно, словно бы машинально, а не отвечая на ее незаданный вопрос.
– Шуринька, может, ты все же съешь чего-нибудь?
– На ночь-то глядя? – он с сомнением посмотрел на неубранный еще стол. – Разве что котлетку, а? Уж больно вкусно пахнет!
– Я сейчас разогрею, – Ирина вскочила.
– Ни в коем случае! Только холодную. И хлебца с маслом. И чай сладкий. Ничего не знаю лучше. На ужин, – объяснил он смеющейся Нинке.
Разрезанная пополам холодная котлета на куске черного хлеба, намазанного маслом. Чай с ореховым вареньем. Очень изысканно. Дочь была в восторге. Давно родители не радовали ее таким замечательным своим настроением...
– Поговорили? – жуя, спросил Александр Борисович.
– Да, и мне очень нравится! – вклинилась Нинка. – С удовольствием познакомлюсь с этой Юлей.
– Ты все рассказала? – Он повернулся к жене, собиравшей со стола тарелки.
– В пределах необходимого. Для начала.
– Мне кажется, Нина уже совсем взрослый и умный человек. Она может знать обо всём, включая и наши с тобой фантазии. Но, наверное, ты права, не надо на нее вываливать сразу всю информацию, чтоб не зацикливалась на мелочах и суевериях. А с профессором я поговорил. И правильно мы с тобой сделали: он, как я понял с первых же его слов, пребывает в полной растерянности. Он, оказывается, еще не сказал супруге, что уже, понимаешь ли, организовал слежку за дочерью. А теперь не знает, как объяснить этот наш с ним разговор. В общем, сам себя запутал. И обрадовался даже, когда я сейчас позвонил. Короче говоря, как я понял его, продолжаем работать. И твое появление в их доме он жене объяснит легко. У тебя же две темы: криминалистика и психология. Вполне можешь у него консультироваться, как у своего руководителя, по любым вопросам, касающимся твоей диссертации. Вот примерно такая диспозиция. Тебя устроит? Или придумаем еще варианты?
– По-моему, отличный ход и ничего менять не надо.
– Теперь касаемо тебя, дочь... Мама случайно узнала, чем занимается Юля, и обрадовалась, так как тебя, оказывается, тоже очень интересуют проблемы рекламы. Сечешь? Дизайн и так далее. А твоя легенда...
