уверенность?
– Так, значит, теперь и ты будешь мне нервы мотать? – сдерживаясь, но внутренне сердясь, спросил Сергей.
– Ах, так у вас тут целый спектакль разыгрывается? Молодцы. Человека только что зарыли, а вы веселитесь. Очень остроумно.
– Да никакого веселья нет, там криминалисты работают. Между прочим, есть поразительные находки. Но это уж пусть Саша тебе скажет. Или генерал. А что шутим? Ну нельзя же вечно хмуриться, так и свихнуться можно. Я вон с утра уже пылищи наглотался. А там, внизу, Витя Кузьмин, старший опер, с утра задыхается. Какое уж веселье?..
– Прости, я не хотела обидеть. Но у вас, чую, нечто похожее на розыгрыш назревает. Не ошиблась?
– А это будет целиком зависеть от тебя. Как себя сразу поставишь.
– Поставлю, не волнуйся...
То, что Марина произвела впечатление на генералов, было несомненно. Ох как загорелись глаза у этих «начальников»! Грязнов, например, немедленно непривычно для него резво вскочил со стула, предложив его даме. Турецкий расшаркался, а в довершение всего поднес ее ручку к губам и почтительно поцеловал кончики пальцев. А когда Марина распахнула воротник полушубка, у нее на шее блеснула нитка черного жемчуга, ну, не черного, конечно, цвета, а такого серебристо-лилового перламутра, который поразительно сочетался с цветом ее волос, – тут «народ» просто замер. Полный отпад!
Было такое ощущение, что они забыли, зачем пригласили главного редактора телеканала. Просто любоваться ею? Так это можно было сделать и в иной обстановке.
Заметив, что Сережа начинает «заводиться» от бесконечной любезности Турецкого с Грязновым, Марина взяла инициативу в свои руки:
– Я здесь не раз бывала вместе с коллегами. Спрашивайте, я к вашим услугам.
– С удовольствием, только давайте пройдем на кухню, чтоб не мешать людям работать. – Турецкий кивнул в сторону криминалиста, который в свою очередь обернулся к Марине, сощурился через очки и вежливо кивнул. – Понятые, останьтесь, я полагаю, мы вас задержим уже недолго. Извините, не каждый день такая история...
Те безнадежно развели руками, понимая свою роль.
Вышли на кухню и закрыли за собой дверь. Стали рассаживаться. Климов остался стоять, ему стула не хватило, а выходить не хотелось, и он присел на край стола.
– Основная работа, Марина Эдуардовна, внизу, в подвале... – начал Турецкий.
– Можете просто Мариной. У нас так принято издавна.
– Да, я знаю, одно время сам в газете работал, – сказал Турецкий, беря стул и присаживаясь напротив Марины. – Меня зовите Сашей, это – Вячеслав, Слава, ну а Сережу вы, как я понял, знаете... Мы вас здесь задерживать тоже не будем. Просто несколько вопросов по ходу дела. Штука, понимаете ли, в том, что в квартире обнаружены подслушивающие устройства.
Марина искренне удивилась. Турецкий внимательно проследил за ее реакцией, словно нечаянно скользнул взглядом по Сергею и удовлетворенно кивнул. А Сергей подумал, что очень правильно поступил, ничего не сказав Марине о «жучках». Маленькая проверка на вшивость? Так это называется?
– А теперь вопрос. Были ли, на ваш взгляд, Марина, люди, среди окружавших Морозова, которые имели бы основания прослушивать его телефонные переговоры и вообще разговоры в квартире? Прошу иметь в виду следующее: первое – среди его коллег и второе – среди тех, о ком он делал свои критические передачи?
– Среди тех, о ком он делал материалы, – не исключаю. И таких много. Сергей смотрел все основные передачи, прошедшие в эфир за последний год, и может дать себе отчет, какой там объем поиска. А в коллективе – вряд ли. Точнее, нет. Хотя зависть у нас, как и везде, как, возможно, и у вас – и в прокуратуре, и в милиции, – но до прослушивания пока дело не доходило. Я уточню. У нас на канале сложилось одно время твердое убеждение, что Леонид ходит по краю. Еще, мол, одна резкая реплика, и дни его сочтены. Не его лично, а судьбы передачи. Закроют и – без выходного пособия. А он не слушал советов и делал то, что ему казалось наиболее нужным и острым с точки зрения массового восприятия. И даже некоторыми своими наметками пробовал делиться. Со мной. Не знаю, с кем еще. Но вряд ли, могли и продать тему конкурентам.
– А чем поделился, если теперь не секрет? – спросил Турецкий, вынимая блокнот и ручку.
– А вы, вероятно, наткнетесь на некоторые его разработки в этом плане, если хорошо пошарите в архиве. Я, честно говоря, была уверена, что этот бардак, который устроили неизвестные в его квартире, дело рук как раз конкурентов. Но, может быть, вы считаете, что это не так? Видимо, вам и карты в руки.
– А тема-то, тема? – не выдержал Грязнов.
– Тема? – улыбнулась Марина. – Она может кому-то показаться слишком мелкой. Но только на первый взгляд. И лишь по той причине, что нас это не волнует. Я имею в виду основную массу населения России. Он хотел всерьез поговорить о том, что давно уже перестало быть проблемой во многих странах мира, а у нас находится в каком-то странном состоянии не то полузапрета, не то полуразрешения, – о гомосексуализме.
– Ага! – многозначительно заметил Грязнов. – Губа не дура... Как, Саня?
– Сереж, – Турецкий повернулся к стоявшему Климову, – чего ты торчишь, сядь, возьми стул. Вы с Витькой там, внизу, ничего такого не обнаружили?
– Да мы только весь его огромный архив сумели переписать! И подошли к новым материалам. На закуску, так сказать. А сидеть не хочу, сейчас пойду, Витя там совсем, видать, замаялся, отпущу его подышать свежим воздухом.
– Ладно, сейчас пойдете, – заговорил Грязнов. – Сережа, обрати на эту тему особое внимание. Все, что обнаружите, немедленно ко мне, понял? Любой факт, любой намек! Саня, я сам займусь, я знаю...
– Ты думаешь? – прищурился Турецкий.
– А тут и думать нечего. Это тебе не кабаки на МКАДе, два «законника» – славянин с «апельсинщиком» – поссорились! Ну и что? Впервые разве? Тут я, Сереж, с муровцами полностью солидарен. Но раз вы с Саней решили дожать эту тему, я не возражаю, вы видите, хотя, по моему твердому убеждению, вытянете пустышку. И время потеряете. Но, с другой стороны, отрицательный результат – тоже результат. Тут вы с Саней спелись. А вот те, о ком я думаю, ребятки, дай Бог, чтоб я ошибся, но нельзя исключить, что мы имеем дело с «ремонтниками», вот! – Грязнов многозначительно поднял палец. – А до них хрен когда доберешься! Извини старика, Марина.
– Нет вопросов, – улыбнулась Марина, – у нас на студии и похлеще случается.
– А что они за звери такие? – удивился Климов.
– Хотите с этого места поподробнее? – усмехнулся Вячеслав. – Со всем нашим удовольствием. «Ремонтниками», ребятки, эта «голубая» публика называет палачей. Мужиков, убивающих геев, которых выбирают себе в жертвы на их тусовках... Марина, прямой вопрос. Впрочем, если неудобно или противно, можешь не отвечать. Какая у вашего Лени была ориентация?
– Действительно вопрос! – улыбнулась она. – Личного опыта не имею. Но знаю, что у него была невеста, в которую он был влюблен, а после жутко рассорился. Причины – банальные: провинциальное непонимание высокой миссии, возложенной на плечи выдающегося мужчины. Примерно в таком духе. Женщины у него были, правда, это ни о чем не говорит, поскольку есть и бисексуалы. Тут, господа, – с иронией хмыкнула она, – уже вам видней. Это ж вы отлавливаете всяких «пидарасов», прости господи, не к ночи будь помянут «наш дорогой Никита Сергеич»...
Это получилось у нее так смешно, что все дружно рассмеялись.
– Значит, исключить некоего интереса нельзя? – продолжил Грязнов.
– Я бы не стала, во всяком случае.
– Ваше мнение особенно ценно, спасибо.
– Чем же?
– Женским, точным глазом. Настоящую женщину не обманешь. Хотя иногда бывали случаи. Но это уже информация для застолья, а не для расследования. Саня, извини, продолжай.
– А что он вообще рассказывал вам о женщинах своих? Я прошу вас понять меня правильно, Марина.
