Лицо Вована дрогнуло под желчным взглядом Тараса Петровича:
– Вы не подумайте, я не потому, что хочу срок себе скостить. Просто... Я о Боге думать стал.
Елкин не стал скрывать усмешки:
– С чего бы это вдруг?
– Это не вдруг, – горячо возразил Вован. – Я о нем давно думаю. С тех пор как мы мальчонку того грохнули... – Вован осекся и побледнел.
Черные брови Елкина сошлись на переносице. Он подался вперед и спросил – тихо и вкрадчиво:
– Какого мальчонку?
– Да такого. Маленького. Лет десять, наверное, ему было.
– Где? – рявкнул Елкин. – Когда?
– Давно, – ответил Вован. – Несколько лет назад. Мы тогда с корешами хату одного бизнесмена трясли, брюлики у него искали. А там пацан этот... Сын, наверное, бизнесмена этого...
Вован замялся и понурил голову еще ниже. Его бледное лицо пошло пятнами.
– Что за бизнесмен? – спросил Елкин. – Фамилия?
Вован пожал плечами и вздохнул.
– Да какая-то еврейская. Гусман, что ли? – Он наморщил лоб. – Не, не Гусман. Гусман это из кавээна. А этот...
– Глузман? – подсказал Тарас Петрович.
Вован поднял на него расширившиеся глаза:
– Во, точно. Глузман. – Он снова опустил взгляд, уставившись на свои большие, темные ладони. – Мы его с корешами в гараж привезли. И жену его тоже. Там пытали, чтобы он нам рассказал, где брюлики хранит. Он сказал, что дома, в кабинете. У него там за ковром сейф был... Мы с друзьями на хату приехали, а там пацан... Понимаете, я бы сам его никогда не убил. Ну если бы один был, без братвы. Ему бы сесть и заткнуться, а он, чудак, за ногу Парше схватился и давай орать. Ну, Парша его ножом и ударил. А потом еще раз. И еще. Бил, пока пацан не перестал кричать.
Вован замолчал.
– А что вы сделали с Глузманом и его женой? – спросил Елкин.
– Закопали, – ответил Вован и вздохнул. – И Глузмана, и его жену. В лесу. Петрусь даже перцем там все вокруг посыпал и какой-то гадостью из флакона полил. Чтоб собаки милицейские след не взяли.
И снова Вован замолчал, уставившись на какое-то пятнышко у себя на ладони.
Тарас Петрович закурил. Посмотрел на Вована сквозь облако дыма. После паузы спросил:
– Почему ты мне это рассказываешь?
– Говорю же – плохо мне, – ответил Вован горестным голосом. – Во сне этого пацана вижу. Смотрит на меня и говорит: «Дяденька, не убивай. Дяденька, не убивай». И смотрит, смотрит... Прямо в глаза мне смотрит. – Вован поднял руки и прижал ладони к лицу. – Блин, – глухо проговорил он, хлюпая носом, – даже не знаю, чего он ко мне привязался. Не я же его убивал. Пусть бы к Парше и приходил.
Тарас Петрович затянулся покрепче сигаретой, стряхнул пепел в блюдце и спросил:
– Кто еще, кроме тебя и Парши, пытал и убивал семью Глузмана?
Вован отнял ладони от лица. Посмотрел на Тараса Петровича покрасневшими глазами, хлюпнул носом:
– Трое нас было. Я. Парша... То есть Феликс Паршин... и Петька Невлер. Их потом вместе со мной замели. За водилу этого, которого мы... Ну, вы знаете.
Тарас Петрович и вправду знал. Вернее, помнил историю ареста этих отморозков. Их взяли в квартире Невлера, где они обмывали очередное удачное дело. За час до этого они выволокли из машины водителя такси, разбили ему голову молотком и отняли выручку. Водитель остался инвалидом на всю жизнь. Отморозков арестовали, судили и посадили.
Но то, что компания молодых ублюдков замешана в убийстве Глузмана и его семьи, об этом до сих пор никто не догадывался, хотя произошло оно еще в девяносто восьмом году. Да и само дело, кстати говоря, было тогда же приостановлено ввиду нерозыска обвиняемых.
В общем, признание Владимира Кабанова, которого замучила совесть, было для Тараса Петровича большой и абсолютно непредвиденной удачей.
– Кому вы передали бриллианты? – жестко спросил Тарас Петрович.
– Кареткину, – ответил Вован. – Ричарду. Он нас на Глузмана и навел. Велел похитить его и пытать, пока он не сознается. Глузман долго молчал, а потом Парша жену его трахнул, прямо у него на глазах. То есть... – Вован замялся. – Сначала-то Парша его просто пугал. Ну, что жену его трахнет. Глузман тогда заплакал и все нам рассказал. А Парша потом все равно жену его оприходовал. Сказал: «Не пропадать же добру»... Гражданин следователь, вы не думайте, я ее не трогал. И Невлер тоже. Парша ему предложил, а он отказался. Парша ее потом и убил. Задушил какой-то веревкой. А Глузмана убил Невлер. Сначала хотел ножом, но потом сказал, что так слишком долго придется возиться. Парша ему сказал: «А ты попробуй топором». Ну он взял топор и убил.
Елкин желчно усмехнулся:
– А ты, значит, в стороне стоял?
Вован кивнул:
– Угу. Они знают, что я человека убить не могу. Избить, это еще куда ни шло. А убивать я не умею. Руки дрожат и тошнит... Они меня и не заставляли никогда. Я тогда даже из гаража вышел. Потом они меня позвали, чтобы трупы помог в лес отвезти.
– Ты можешь показать место, где закопаны трупы?
Вован подумал и ответил:
– Наверно. Место приметное. Там недалеко полянка есть, мы на ней пару раз пикники устраивали.
– Пир на костях, – тихо проговорил Тарас Петрович, глядя на бандита прищуренными глазами.
– Чего? – не понял Вован.
– Ничего. – Тарас Петрович затушил сигарету в пепельнице и подытожил: – Значит, заказчиком был Кареткин. И бриллианты вы передали ему. Он вам заплатил?
– Угу. По три косаря на рыло. Большие деньги.
– Да уж, – хмыкнул Елкин.
– Если не верите, арестуйте Кареткина! – с жаром сказал Вован, по своему расценив это «да уж» и думая, что Елкин ему не верит. – Я готов все это прямо при нем повторить!
– Не получится, – сказал Тарас Петрович. – Сдох твой Кареткин.
Ричарда Кареткина нашли три месяца назад в подъезде собственного дома с перерезанным горлом. Убийца тогда так и не был найден. Но вдаваться в детали Тарас Петрович не стал.
– Сдох? – Вован вытаращил на следователя глаза и открыл рот. – То есть помер, что ли?
Елкин кивнул:
– Ага, помер.
– А как?
– Молча. Взял и откопытился. Между нами, туда ему и дорога.
Вован сглотнул слюну. Наконец он пришел в себя и перестал таращиться на Елкина. Снова опустил взгляд. Тарас Петрович пристально на него посмотрел и вдруг сказал:
– Ну давай, колись. В чем еще хочешь признаться?
– Я? – поднял голову Вован.
– Ну не я же, – холодно ответил следователь.
– А почему вы решили, что я...
– Брось! – поморщился Елкин. – Я же тебя насквозь вижу, Кабанов. Будь мужчиной, сказал «а», скажи и «б». Что еще вы натворили, о чем не знает следствие?
Вован горько усмехнулся:
– Все-то вы видите... Вы правы. Было еще одно дело. Сразу после Глузманов.
– Ну, – поторопил его Тарас Петрович.
Вован вздохнул:
– В Москве было дело.
– Когда? – уточнил Тарас Петрович.
