Александр Борисович отхлебнул кофе, немного помолчал, потом мягко ответил:
– Напрасно вы так. Ведь ни вы, ни я не знаем, виноват он на самом деле или нет. Вы считаете, что не виноват. Я?.. – Турецкий пожал плечами. – У меня тоже есть основания не верить в его виновность. Именно поэтому я беседую с вами.
Катя усмехнулась:
– Ага, думаете, я такая дурочка, что поверю вам?
Турецкий заговорил спокойно и рассудительно:
– Понимаете, Катя, мне кажется, что вы знаете об этом деле больше, чем говорите. Я тут навел о вас кое-какие справки. Вы ведь сотрудничаете с журналом «Свое дело». И несколько месяцев назад у вас были публикации о российских олигархах.
– Ну были публикации. Ну и что? Я учусь на факультете журналистики и пишу кое-какие материалы. В качестве практики. А насчет олигархов... Сейчас о них не пишет только ленивый. Да и тексты у всех почти одинаковые. – Катя пренебрежительно дернула плечом. – Не знаю, зачем только их печатают.
– Да, но в ваших статьях были некоторые детали, показывающие, что вы знакомы с этой темой не понаслышке. Я уверен, что за консультацией вы обращались не к чужому дяде, а к собственному отцу.
Катя ничего на это не ответила, и Турецкий продолжил:
– Например, в одном из текстов вы упоминали о Наталье Коржиковой и о взрыве, прогремевшем в ее квартире. Вы писали, что Коржикова раньше работала в «Юпитере», а потом – в мэрии. И ей есть о чем рассказать мэру и его людям. Вы так же предположили, что кое-кому из руководства «Юпитера» это может не понравиться. Вы даже предположили, что взрыв в ее квартире учинили недоброжелатели из «Юпитера», которые хотели заткнуть ей рот.
– Ну и что?
– А то, что Генпрокуратура придерживается того же мнения. Вполне может быть, что той вашей статьей вы подтолкнули недоброжелателей вашего отца на решительные действия. Вы подали им идею.
– Чушь! Вы хотите сказать, что я сама подставила своего отца?
– В жизни всякое бывает. Возможно, он поделился с вами какими-то соображениями, а вы использовали их в своей статье.
Губы Кати побелели от сдерживаемого гнева.
– Послушайте, – выговорила она, крепко сжимая в ладонях чашку с кофе и глядя Турецкому в глаза, – мой отец не убивал Голикова и его жену. Они дружили с юности. Голиков был на венчании моего отца и моей матери. В конце концов, он – мой крестный отец.
Турецкий кивнул:
– Да, я об этом слышал. Но это ничего не значит. Ваша версия насчет излишней болтливости Коржиковой работает вовсю. Она стала основной в расследовании.
Брови девушки дрогнули, в глазах появилось жалобное выражение.
– Я так и знала, – хрипло произнесла она. – Я знала, что они возьмут отца.
– Что значит – знали?
– Отец лишь пешка в этой игре. На самом деле копают под Боровского, да? Вот увидите, через день- другой мой отец признается, что заказал Коржикову, а затем избавился от Голикова, который был в этом деле посредником. И что все эти гадости он сделал по приказу Боровского. Ведь для этого вы его накачиваете наркотиками, да? Ведь для этого?
Турецкий нахмурился.
– Перестаньте, – сухо сказал он. – Мы можем помочь вашему отцу. Но для этого вы должны рассказать мне все, что знаете о фирме «Юпитер» и о сделке, которая намечалась между Боровским и Риневичем. Все, что ваш отец говорил об этом.
– Но я не...
– Бросьте. В вашей статье вы упоминали о новых проектах «Юпитера» и «Дальнефти». Вы писали, что после объединения, которое задумали Боровский и Риневич, «Юпитер» и «Дальнефть» собираются протянуть нефтепровод в Китай. Но что есть какие-то силы, которые в этом кровно не заинтересованы.
– Да, писала. Но я ничего об этом не знаю. Я не специализируюсь на политике. Я пишу на экономические темы. И у меня... плохо получается. Я ни черта – слышите, ни черта в этом не понимаю!
– Значит, вы писали об этом со слов вашего отца? – спокойно спросил Турецкий.
Щеки девушки вспыхнули:
– О господи! Ну да, да! Он видел, как я мучаюсь, и решил помочь мне. Но он и сам толком не понимал, о чем говорит. Он просто умеет слушать. И он слышал, как Боровский говорил об этом с кем-то. Он упоминал трубопровод в Китай и еще говорил о каком-то японском проекте. Больше я ничего не знаю.
Катя была взволнована и тяжело дышала. Она сделала над собой усилие и немного успокоилась.
– Поймите, Александр Борисович, мой отец ни в чем не виноват. Его хотят подставить. Но он не убивал Голикова и его жену. Они были с Голиковым как братья. И Коржикову вашу он не взрывал. Папа хотел только одного – спокойно работать и получать нормальную зарплату. Он никогда бы не пошел на риск, потому что он слишком сильно любил меня. Он считал меня беспомощным ребенком, который без его поддержки погибнет. И он бы не позволил себе сесть в тюрьму.
Казалось, что девушка выдохлась после этого взволнованного монолога. Она как-то сразу сникла и погрустнела. Блеск в ее глазах потух, и они стали просто усталыми.
– Я люблю своего отца, – негромко сказала она. – И сделаю все, чтобы спасти его от тюрьмы.
Турецкий в ответ согласно кивнул:
– Похвальное решение. Буду рад, если вам это удастся. – Он на мгновение задумался, потом, прищурившись, посмотрел на девушку и сказал: – Катенька, я вижу, что вы устали. Но я не могу не задать вам еще один вопрос. Вы как, не возражаете?
Девушка лишь вяло махнула рукой в ответ:
– Валяйте.
– Итак, пойдем по порядку, – вновь заговорил Турецкий. – Боровский и Риневич решили сотрудничать. Они согласились объединить свои компании и протянуть трубопровод в Китай. Но затем Боровский ни с того ни с сего убивает Риневича. Причем делает это публично, чем показывает, что его абсолютно не волнуют последствия. Значит, на каком-то этапе отношения двух бизнесменов испортились. Скажите, Катя, ваш отец никогда не упоминал об этих отношениях? Что могло нарушить крепкий многолетний союз Риневича и Боровского? Что могло помешать им осуществить задуманную сделку?
Катя задумалась. На ее детском лбу проступили морщинки.
– Погодите... – Девушка тихонько щелкнула пальцами, словно помогала своей памяти воскресить образы прошлого. – Да, что-то припоминаю... – Она посмотрела на Турецкого сосредоточенным, неподвижным взглядом. – Однажды папа сказал мне, что у Боровского и Риневича ничего не выйдет. Вроде бы это сам Боровский так сказал. Помню, я еще спросила папу, почему он так думает, и папа ответил, что с некоторых пор Боровский не доверяет Риневичу. Он так и сказал: «С некоторых пор». И еще... Боровский приказал папе быть начеку и проверять всех новых сотрудников центрального офиса. Наверное, считал, что кто-то из них может оказаться шпионом.
Морщинки на лбу девушки разгладились. Она виновато улыбнулась и вздохнула:
– Вот, это все, что я могу вспомнить.
– Что ж, это уже немало.
Александр Борисович достал из кармана бумажник.
– Я вам помогла? – тихо спросила девушка, рассеянно наблюдая за действиями Турецкого.
– Скажем так, вы подтвердили некоторые мои предположения, – ответил Александр Борисович. – Ладно, Катенька, мне пора идти.
Он достал из бумажника мятую сотню и положил ее на стол. Девушка посмотрела на купюру и нахмурилась:
– Я не люблю, когда за меня платят.
– Считайте, что это чаевые официантке. А за свой кофе заплатите сами.
Турецкий всучил Кате визитку, пожелал ей успеха, попрощался и вышел из кафе.
3. Портрет олигарха
Разговор с Катей Поляковой и впрямь подтвердил многие догадки Александра
