– Дыша духами и туманами...
Риневич кивнул:
– Да. Что-то в этом роде. Знаете что... Если когда-нибудь соберетесь уйти от Генриха, позвоните мне, ладно?
– Зачем?
Риневич усмехнулся усмешкой коварного соблазнителя:
– Я хочу использовать этот шанс.
– Боюсь, вам слишком долго придется ждать, – ответила Ляля.
– Ничего, я терпеливый. Итак?
– Что? – не поняла девушка.
– Вы обещаете мне?
– Позвонить вам, если я уйду от Генриха?
– Да.
Несколько секунд Ляля молчала, потом сказала:
– Обещаю, что вы узнаете об этом первым.
– Отлично, – кивнул Риневич. Он втянул носом тонкий аромат, исходивший от девушки, и не выдержал – прикоснулся губами к ее ушку. – Отныне, – прошептал Риневич, – вся моя жизнь превращается в ожидание. И поверьте мне – я не шучу.
3. Покушение
Руководитель службы безопасности компании «Юпитер» Андрей Андреевич Поляков держался намного лучше Ласточкина, хотя тяжелые обстоятельства последних недель сказались и на нем. Его худое лицо стало еще более худым. Загар сошел, а морщины стали еще более глубокими и резкими. Но голову Поляков держал гордо, смотрел прямо и смело, а щеки его были гладко выбриты.
– Я вас знаю, – сказал он Турецкому, когда тот представился. – Я видел вас по телевизору. Это ведь были вы?
– Вполне может быть, – отозвался Турецкий. – Андрей Андреевич, я расследую дело об убийстве Олега Риневича. И хочу...
– Расследуете? – перебил его Поляков. – До сих пор? – Он чуть приподнял брови. – Странно.
– Что тут странного?
Турецкому показалось, что Поляков усмехнулся, но в следующее мгновение лицо его вновь было строгим и серьезным.
– Такие дела не расследуются, – сказал он. – Виновный схвачен. Осталось только подшить необходимые бумажки к делу и отправить его в суд. У вас что, бумаги не хватает или клей кончился?
– Значит, вы считаете, что расследовать тут нечего?
– Это не я так считаю. Это вы так считаете. По крайней мере, должны считать.
Обмен колкостями не входил в планы Александра Борисовича, поэтому он сказал четко и сухо:
– Давайте перейдем к делу.
– Давайте, – согласился Поляков.
– Вы сознались в том, что убили Михаила Голикова и его жену. Вы также сознались, что устроили взрыв в квартире помощницы мэра Натальи Коржиковой. Вы сообщили следствию, что сделали все это по приказу вашего шефа Генриха Боровского. Но затем вы отказались от своих показаний. Так?
Поляков усмехнулся:
– У вас все правильно записано. Зачем же спрашивать?
– Вы сказали, что подписали показания под действием психотропных веществ, которые вам вкалывали во время допросов.
– Именно так.
Взгляд у Полякова был прямым, открытым и немигающим, как у змеи. Турецкому стало неприятно.
– Я встречался с вашей дочерью Катей, – сказал он.
– Вот как? И что она вам сказала?
– Она сказала, что вы в курсе многих дел Боровского. В частности, вы кое-что знаете о совместных проектах Боровского и Риневича.
– Это она вам так сказала?
Турецкий кивнул:
– Да. И я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете об отношениях Боровского и Риневича.
Несколько секунд Поляков молчал, затем спросил:
– А зачем вам это?
Турецкий ответил:
– Я не знаю, убивали вы Голикова или нет. Я надеюсь, что следствие это выяснит. Но я знаю, что Боровский не сумасшедший и не такое исчадие ада, каким его пытаются сейчас представить. Я знаю, что ваш босс занимался благотворительностью, что сделал свою компанию прозрачной. Я уверен, что выстрелить в Риневича его побудили чрезвычайные обстоятельства. И я хочу выяснить, что это были за обстоятельства.
– Начальство вас за это по головке не погладит, – заметил Поляков.
– Скорей всего, да.
Поляков отвел наконец свой змеиный немигающий взгляд от лица Александра Борисовича. Он задумчиво посмотрел на свою руку, лежащую на крышке стола. Рука была сухая, темная и вся перевитая синеватыми венами. Продолжая изучать свою руку, Поляков заговорил глуховатым, негромким голосом:
– Я возглавлял службу безопасности «Юпитера». И по долгу службы мне не полагалось влезать в дела Генриха Игоревича. Но, конечно, будучи при Боровском, мне приходилось многое видеть и слышать. Не уверен, что я понимал все правильно. Ручаться не могу. – Он поднял взгляд на Турецкого и спросил: – Это вас не смущает?
– Не знаю, – пожал плечами Александр Борисович. – Начните рассказывать, а там я сам определюсь.
Турецкий достал из кармана сигареты. Поляков проследил за его движением и спросил:
– Вы собираетесь курить?
– Угу.
– Я не переношу табачного дыма. Если можно, повремените с этим.
– Как скажете, – сказал Турецкий и убрал сигареты обратно в карман. – Ну вот, видите, убрал. Теперь можете начинать. Я весь внимание.
– Это случилось пару месяцев тому назад. У шофера Боровского разболелся зуб, и Генрих Игоревич отпустил его в поликлинику. Мы с ним столкнулись в холле, и он предложил мне сесть за руль. Сказал, что давно хочет со мной поговорить, а это вроде как прекрасный повод. Ну вот и поехали. А по дороге разговорились...
Его дальнейший рассказ выглядел так.
Настроение у Боровского было хорошее. Видно, он был чрезвычайно рад тому обстоятельству, что за рулем машины сидит сам начальник службы безопасности компании. Генрих Игоревич настолько доверял ему, что даже машине сопровождения дал отбой, несмотря на все возражения Полякова.
Они отъехали от офиса, и Боровский спросил с явной симпатией в голосе:
– Ну как поживаешь, Андрей Андреич?
– Нормально, Генрих Игоревич, – ответил Поляков. – Жаловаться не на что.
– Как дочка? Учится?
Поляков кивнул:
– Уже на втором курсе.
– Она ведь на факультете журналистики, да?
– Точно.
– Это хорошо, – одобрил Боровский. – Перспективная работа. Правда, тяжелая.
– Я не хотел, чтобы она туда шла, – сказал Поляков.
– Правда? – удивился Боровский. – Почему?
