уронил его.
Поляков смачно и грязно выругался. Затем нагнулся и, пошарив рукой, нашел револьвер.
– Шеф, нужно уезжать, – сказал он Боровскому. – Шума было немного, но кто-то мог вызвать милицию.
– Да-да... Шум нам ни к чему, – подтвердил Боровский. Он уже справился с шоком, и теперь бледность на его щеках сменилась румянцем стыда.
Поляков сел за руль. Через несколько секунд они уже отъезжали от магазина, у крыльца которого успели собраться пять-шесть зевак.
– Вы разглядели его лицо? – спросил Поляков.
Боровский покачал головой:
– Нет. Я как-то... невнимательно... Я задумался, а тут – эти. Я даже не успел ничего сообразить.
– Понятно. Я тоже не разглядел.
– Он был в очках, – сказал Боровский. – И в кепке.
– И это видел. Кстати, ваши сигареты. – Поляков протянул боссу пачку «Парламента». – Закурите. Вам станет легче.
– Спасибо.
Боровский закурил. Затянулся пару раз, затем повернулся к Полякову и виновато произнес:
– Ты был прав. Извини, что я тебя не послушал.
– Бывает, – отозвался Поляков, внимательно глядя на дорогу.
– Что было потом? – спросил Турецкий. – Вы выяснили, кто стрелял в Боровского?
Поляков мрачно покачал головой:
– Мы проверяли по всем каналам, но все было бесполезно. У Генриха Игоревича тоже не было никаких версий. Он говорил, что у бизнесменов много врагов, никогда не знаешь, кто из них решится ударить тебя в спину. К тому же эти ребята действовали профессионально и не оставили улик.
– Почему вы не обратились в милицию?
– А зачем? – усмехнулся Поляков. – Вы думаете, милиция круче нас? Чушь. Мы работаем за совесть и за страх, а менты – чтобы галочку в журнале поставить. Но я вам не все рассказал. Я... Черт, без тренировок совсем разваливаюсь! – внезапно пожаловался Поляков и повертел головой, чтобы размять затекшую шею.
Затем он продолжил:
– Спустя недели две мы с Боровским ездили в головной офис «Дальнефти» на переговоры. Генрих Игоревич тогда повсюду таскал меня с собой, никому другому не доверял. Это бывает после шока. Так вот, в холле офиса в креслах сидели несколько парней из службы безопасности «Дальнефти». И один из них... я случайно перехватил его взгляд... очень неприятно на меня посмотрел.
Поляков наморщил лоб, словно пытался подобрать нужные слова, а они от него ускользали.
– Я не знаю, как вам объяснить, – продолжил он, – это на уровне интуиции. Ну, в общем, он посмотрел на меня так, словно мое лицо было лицом человека, которого он должен убрать. Только плюс к этому – усмешка. Этакая – с чувством превосходства. Как будто я был лохом, а он – кидалой.
– И вы решили, что это тот самый незнакомец в темных очках?
Поляков кивнул:
– Да. И не только из-за усмешки. Когда киллер убегал, я заметил у него в ухе маленькую серьгу. Я бы, может, и не вспомнил, но в ухе у этого парня была такая же. Маленькая, как шляпка гвоздика.
– Недопустимая оплошность, – заметил Турецкий.
– Вы правы. Но просчеты бывают даже у профессионалов. Вот и с этим парнем так же. Люди привыкают к побрякушкам у себя на теле и перестают обращать на них внимание. Ошибку допустил тот, кто забыл ему про это напомнить. Тот, кто разрешил таскать ему в ухе эту дрянь.
– Вы сказали о своих подозрениях Боровскому?
– Разумеется. В тот же день.
– И что Боровский?
– Да ничего. Он меня внимательно выслушал, потом кивнул и сказал: «Никому не говори, я все проверю сам».
– Проверил?
Поляков пожал плечами:
– Не знаю. Но думаю, что тот выстрел в Сообществе предпринимателей был связан с покушением. Плохо, что Генрих Игоревич решил мстить сам. Да и сделал это глупо.
– Вы бы, конечно, сделали умней?
– Разумеется. – Поляков посмотрел на Турецкого, дернул уголком рта и добавил: – Я не имею в виду убийство. Есть много других способов, но я не хочу их с вами обсуждать.
– Само собой, – с усмешкой произнес Турецкий. – Вы хотите еще что-нибудь рассказать?
– Про ту историю?
– Да.
Поляков опустил голову и некоторое время сидел молча – думал. Затем тряхнул головой и ответил:
– Нет. Больше ничего не могу вспомнить. Позже я пытался расспросить Боровского про ту историю. Но он ничего не ответил. Только улыбнулся, приложил палец к губам, вот так... И сказал: «Тс-с-с!..»
– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова? – спросил Турецкий.
Поляков покачал головой:
– Да нет, никто. Генрих Игоревич просил меня никому не рассказывать. Ребята, конечно, приставали – что да как. Стекло-то у «мерса» разбито. Но я им приказал помалкивать.
Слушая Полякова, Турецкий в задумчивости достал из кармана пачку сигарет, но, вспомнив, что его подопечный не выносит дыма, снова убрал пачку. Поляков улыбнулся и сказал:
– Да ладно уж, гражданин следователь, курите. Я потерплю. Тем более что я не все вам рассказал.
Турецкий закурил и блаженно выпустил в сторону струю дыма. Поляков все равно поморщился, помахал рукой перед лицом и продолжил свой рассказ:
– Был еще один странный случай. Как-то раз... примерно через три недели после покушения... я зашел к Боровскому в кабинет. По какому-то делу. Генрих Игоревич расхаживал по кабинету из угла в угол. Знаете, как тигр в клетке. Волосы у него были встрепанные, а лицо – взволнованное. Я его окликнул – он вздрогнул и остановился. Уставился на меня так, как будто не узнает. А потом улыбнулся и говорит: «Извини, Андрей, я не заметил, как ты вошел». Я его спрашиваю: «Генрих Игоревич, у вас все в порядке?» Он сразу волосы рукой пригладил, пиджак поправил и отвечает: «Да, все в порядке. Просто я только что узнал, кто мне паскудит». Я его спрашиваю: «Кто? Кто вам паскудит?»
– И что он ответил? – нетерпеливо спросил Турецкий.
Поляков усмехнулся, потом нагнулся к Турецкому и хрипло прошептал ему на ухо два бранных слова. Александр Борисович посмотрел на него удивленно.
– Да, именно так он и сказал, – подтвердил Поляков. – Я не знаю, что он имел в виду. Он вообще редко позволял себе оскорблять людей. А тут такое...
Облако табачного дыма поплыло в сторону Полякова. Он неприязненно отклонился.
– Это все? – спросил Турецкий, туша – от греха подальше – сигарету в пепельнице.
Поляков ответил:
– Да. Теперь точно все. Буду рад, если это вам поможет. И еще больше буду рад, если это хоть как-то поможет мне.
Информация, которую Турецкий получил от своих собеседников, была разрозненной и неопределенной. Теперь нужно было попытаться свести все их утверждения и подозрения воедино.
По словам Дины, Олег Риневич был обеспокоен появлением таинственной «тени из прошлого». Он считал, что «тень» собирается ему отомстить за какую-то старую обиду. Припомнил Турецкий и другие слова Дины Друбич:
«Своих коллег по бизнесу он мало жалел. Он считал, что раз уж они сами ввязались в драку, то должны быть готовы к тому, что когда-нибудь их побьют. Мне кажется, тут что-то личное... Но я не знаю что».
Что-то личное из далекого прошлого. Настолько далекого, что Риневич успел о нем позабыть. И, скорей всего, это воспоминание было общим для Риневича и Боровского. Ведь именно после появления «тени из
