пока тепленькое».
Агент сглотнул слюну и спросил увядшим голосом:
– Как вам это удалось?
– Пусть это останется моим маленьким секретом, – улыбнулся Турецкий. – Итак?
Широкий лоб агента пронзили глубокие морщины.
– Черт... Ну хорошо. Вы правы насчет Сохи. Я, правда, никогда его так не называл. Он действительно тесно сотрудничает с конторой, о которой вы говорили. Контакты эти очень давние. В свое время он начинал свой бизнес, используя деньги конторы. Тогда, правда, она называлась по-другому.
– И контора решила использовать его в своей игре?
Агент кивнул:
– Да.
– Борьба идет за влияние на президента, не так ли?
– Да.
– Чтобы в конечном счете сделать его марионеткой в ваших руках? В руках силовых структур?
Агент отрицательно покачал головой:
– Не марионеткой. Нашего президента трудно сделать марионеткой, и тот, кто этого не понимает, делает большую ошибку. Просто в последнее время он... оторвался от корней. А человек, так же, как и дерево, не может существовать без корней. – Лицо агента приняло воинственный вид, голос стал жестким: – Его легко повалить. А что касается нашей деятельности, то мы лишь хотим сделать его положение устойчивее.
– Расскажите мне об этом подробнее, – потребовал Александр Борисович.
Агент молчал.
– Ну же, не стесняйтесь, – подбодрил его Турецкий. – Во-первых, вы облегчите душу. А во-вторых, я сниму вас с крючка.
– И навсегда забудете мое имя?
Турецкий кивнул:
– И навсегда забуду ваше имя.
– Что ж... Не знаю, почему, но я вам верю. Кое-что я вам, пожалуй, расскажу... Это ж не первый наш контакт...
Агент тяжело вздохнул, и на этот раз в его лице не было ничего воинственного.
2. Снова след из прошлого
Александр Борисович достал из кармана телефон и блокнот. Нашел в блокноте нужную запись и пощелкал по кнопкам набора.
– Алло, – отозвался в трубке незнакомый мужской голос.
– Здравствуйте. Вас беспокоят из Генеральной прокуратуры.
– Да, я слушаю.
– У вас под рукой ручка и бумага?
– Да.
– Тогда записывайте. Мое имя – Александр Борисович Турецкий. Я – помощник генерального прокурора. А звоню я, чтобы передать вашему хозяину привет от Сергея Жукова. Записали?
– Да, – бесстрастно ответил голос.
– Запишите номер моего сотового... – Александр Борисович продиктовал номер. – И передайте вашему хозяину, что я жду его звонка.
Турецкий отключил телефон, положил его на стол и приготовился ждать. Ждать пришлось недолго. Звонок последовал через пару минут.
Этот дачный участок был совсем не похож на дачные участки, которые Турецкому приходилось видеть до сих пор. Начать с того, что возле дверей двухэтажного, отделанного желтой плиткой дома с мезонином, прямо возле мраморного крыльца, двумя аккуратными рядами росли пальмы в деревянных кадках. Чуть левее крыльца начиналась аллея ухоженных лиственниц, ведущая к белоснежной беседке с мраморными колоннами. Был здесь и фонтан с игривыми амурчиками и обнаженными Венерами, но – по причине холодного времени года – фонтан этот бездействовал.
Двое мрачных парней провели Турецкого по крыльцу, ввели в дом и проводили до самой гостиной, которая своими размерами и обстановкой походила на музейное хранилище, где были собраны предметы хозяйства и культа из всех уголков земли. Правда, в отличие от хранилища, порядок здесь царил просто идеальный.
Хозяин дома сидел на полосатом диванчике в стиле модерн и пил чай с блюдечка. Он был одет в бордовый халат и мягкие восточные туфли с загнутыми носками.
Увидев входящего Турецкого, он отставил чай и с улыбкой поднялся навстречу.
– Здравствуйте, Александр Борисович! – Мужчины пожали друг другу руки. – Рад вас видеть в добром здравии. Вы, кстати, в порядке? Нигде ничего не болит?
– Вашими молитвами, господин Соха, – в тон ему ответил Турецкий.
– Что ж, я рад. Присаживайтесь.
Турецкий сел в кресло, хозяин дома снова забрался на свой полосатый диванчик. Забрался и быстро глянул на охранника, который сопровождал Турецкого. Тот покосился на Александра Борисовича, качнул головой и ответил одними губами:
– Чистый.
После этого хозяин дома еще больше просветлел лицом.
– Чай, кофе, коньяк, вино? – радушно поинтересовался он у Турецкого.
– Спасибо, ничего не хочется.
– Ну как знаете. Кстати, Александр Борисович, почему бы вам не называть меня по имени-отчеству?
Турецкий пожал плечами:
– Я слышал, вам нравится, когда вас называют Сохой. Кстати, это прозвище – производное от «лося сохатого»?
– Именно, – кивнул Лось.
Турецкий усмехнулся:
– Боровский обозвал вас резче, но слово «сохатый» присутствовало и в его определении.
При упоминании о Боровском улыбка сошла с лица Лося. Он нахмурил рыжеватые брови и сказал:
– Если мне не изменяет память, Боровский сейчас в тюрьме. И мне не хочется о нем вспоминать.
– Забавно, – сказал Турецкий. – А я как раз пришел к вам поговорить о Боровском. И еще о Риневиче.
– Эти господа заслуживают жалости, – равнодушным голосом отозвался хозяин дома. – В свое время они были неплохими бизнесменами, но судьба уготовила им неприятный конец. – Лось внимательно посмотрел на Турецкого, и уголки его губ дрогнули. – Александр Борисович, я давно наблюдаю за вашей работой. И работа эта – немного путаная и хаотичная – все же приносит свои плоды.
– Поэтому вы подослали ко мне вашего головореза?
– Не знаю, что он там вам наплел, но объясняется все просто. Я хотел напугать вас, чтобы не слишком сильно совали нос во все эти дела. Вы лично мне симпатичны, Александр Борисович, но ваши действия приносят много неприятностей. Вы, как налим, поднимаете со дна всю муть. И эта муть мешает работать.
– Кому?
– Людям, которые работают на благо страны. Бизнесменам, политикам. Паника, которую вы подняли в связи с делами Ласточкина, Полякова и Боровского, поселила трепет и неуверенность в сердцах многих людей. Хотя вся эта проблема высосана из пальца. Высосана вами, Александр Борисович. Вы, как тот паникер, из-за коего начинается давка, в которой гибнут и калечатся ни в чем не повинные люди. – Лось подался вперед: – Хотите, я сам изложу вам вашу версию – во всех несимпатичных подробностях?
– Попробуйте.
– Вы рассуждаете следующим образом. Приближаются выборы, и сейчас идет борьба за близость к президенту. Точнее, за влияние на президента. Разные групы людей пытаются доказать президенту, что их методы предвыборной борьбы наиболее эффективны. Это как бунт силовиков накануне выборов девяносто
