зачем-то раскрывать книги, пытаясь что-то из них вытряхнуть, заглядывали в лежащие на столе папки с бумагами, проверяли стержни шариковых ручек, которых в приборе на столе было великое множество. Слава богу, не стали хоть вспарывать диванные подушки...
Искали в письменном столе, в бюро Игоря Кирилловича, под крышкой компьютера, попробовали взломать бюро в его кабинете и тут же почему-то отказались от этой затеи – попросили у Лены ключ, и она его сразу им выдала.
– Все уже успела поспрятать, – злобно сказал, открыв его, старший.
Продолжалось все это часа четыре, если не больше, и в какой-то момент Лене стало понятно, что визитеры не нашли того, что искали, а потому все стали делать ленивее, замедленней. Устали люди, устали собаки, но больше всех устала сама Лена – видно, перенервничала. Она попробовала было подойти к Нюсе, внимательно наблюдавшей, как пришельцы, подняв ковер, простукивают пол, стараясь не обойти ни одну паркетину, но старший прикрикнул на нее:
– С понятыми не разговаривать! – В конце концов тот же старший объявил: – Ну что, радуйся, сучка, что в этот раз мы ничего не нашли. Но это пока, поняла? Пока не нашли!
– А почему вы так себе позволяете разговаривать? – возмутилась за Лену Нюся.
– Ах, виноват, – устало ухмыльнулся старший, – вас забыл спросить.
Но больше не хамил. Лена с благодарностью посмотрела на Нюсю, подписывавшую протокол обыска. Подозвал старший и ее.
– Подпишите. – Он смотрел на нее тяжелым взглядом, изучал. Вдруг спросил: – Вы, собственно, кем покойному приходитесь?
– Я? – снова чего-то испугалась Лена. – Я... невеста.
– Вы здесь прописаны?
– Нет, но мне известно, что я наследница всего этого. – Она повела вокруг рукой.
– Это как же?
– А завещание есть, – не выдержала Нюся. – Они просто не успели зарегистрировать брак, и вот...
– Короче, дамочка здесь не прописана, – истолковал это по-своему старший, – и прав ни на что тут не имеет, поскольку всякое завещание входит в силу только через полгода... Попрошу вас, – он заглянул в протокол, – э-э... Елена... э... Романовна, собрать вещички – и в течение двенадцати часов освободить помещение.
...– Ничего слушать не стал, гад такой, – завершила рассказ Лена. – Мы с Нюсей потом так возмущались! Она говорит: спасибо еще, что не сразу вышибли – у них это просто.
– У кого это у них? – спросил Денис.
– Ну я вот не разглядела удостоверение, а Нюся разглядела, – вздохнула Лена. – Это РУБОП. Нюся считает, что они поэтому и не обратили внимания на то, что мы с ней знакомы... Милиция бы не разрешила...
– Ну вот, уже хоть что-то обозначилось, – сказал Денис. – Хотя, если честно, мало пока что понятно, при чем здесь РУБОП. Какая тут организованная преступность?! Ладно, мы поможем во всем разобраться, – снова неопределенно пообещал он.
– Спасибо, – хлюпая носом, сказала Лена. – Знаете, вышла из дома, забрала свою сумку у охранника и просто не знаю, что дальше делать, так одиноко стало... Ладно хоть Нюся меня поддержала... И знаете что я придумала, Денис Андреевич, насчет того, где жить? Поехала на фирму. Вы у нас там не были, но у нас там очень уютно. Я подумала: ну несколько-то дней я там перекантуюсь, разве нельзя несколько дней или, вернее, ночей поспать на диване? Приезжаю... Ну сколько меня там не было? Всего ничего, несколько часов. А фирма уже опечатана! Бумаги все арестованы, как мне наша главбух сообщила, на складское имущество наложен арест... Вот я и решила прямо с утра ехать опять к вам. Помогите, помогите, Денис Андреевич, я вам хорошо заплачу! Мне бы только узнать – кто это сделал, кто за этим стоит!
И вот тут-то она полезла в ту самую сумку, которую, видно, просто из естественного сочувствия к ней спас секьюрити. Это был большой пластиковый пакет, набитый под завязку. Она едва не скрылась в нем, запустив в пакет руки чуть ли не по локти, потом, буркнув «извините», вытащила свернутое кожаное пальто, положила рядом с собой на диван.
– Тут, знаете, у меня кое-что есть от Игоря... Он не раз говорил последнее время: если со мной что случится – передай вот это, – она вытащила наконец то, что искала – уложенные в отдельный пакет тетрадные блоки, – передай это в ФСБ. Посмотрите, вдруг они вам помогут в расследовании. А заодно и решите – надо это передавать в ФСБ или нет.
– В ФСБ или в милицию?
– Нет, нет, только не в милицию! Из-за милиции у него, по-моему, все эти неприятности и произошли...
– А что это за бумаги? – решил все-таки уточнить обрадованный Денис, не сводивший глаз с пачки извлеченных из пакета тетрадных листов в клеточку, исписанных плотным, буквица к буквице разборчивым почерком.
– Это, как я вам обещала, часть дневника Игоря Кирилловича, – пояснила Лена и с видимой неохотой протянула всю пачку ему. – Даже не знаю, – грустно вздохнула она.
Денис бережно извлек «тетради», перелистнул одну страницу, другую, оживился, спросил, отрываясь от исписанных листков в клеточку:
– Даже не знаю, как вас благодарить, Елена Романовна. Но где же сам-то дневник?
– Точно не знаю... но немножко догадываюсь... Знаете, Денис, я попробую его найти. Если вы, конечно, предварительно скажете, что эти бумаги стоят того...
– Да конечно же, – горячо заверил ее Денис. – И очень даже может быть, что оставленная Игорем Кирилловичем информация сыграет решающую роль в успехе расследования... Только... – он запнулся.
– Что только? – тревожно спросила Лена.
– Только, по-моему, ситуация непредвиденно осложнилась. Мне кажется, Лена, что вам есть смысл пока скрыться.
– Да? И надолго? – с горькой иронией спросила Лена. – Я ведь, между прочим, и обратилась к вам, чтобы вы мне помогли. Послушайте, ну неужели же никто ничего не может сделать? Человека убили – никто ничего не знает. Меня выкидывают на улицу, отбирают фирму, под каким-то липовым предлогом собираются посадить туда кризисного управляющего, о чем мы узнаем в самый последний момент, и опять все делают вид, что ничего не происходит. Я специально обратилась к вам, а вы мне говорите: спрячься и сиди не высовывайся...
– Успокойтесь, пожалуйста, Елена Романовна. Напрасно вы так. Мы ведь вам уже пообещали сделать все, что можно, и мы сделаем! Только поверьте мне на слово, вам все же лучше где-то пересидеть эту заваруху. Береженого, как известно, и бог бережет.
– Да? – неуверенно сказала Лена. – Вы так считаете? И сколько это, по-вашему, должно продолжаться?
– Ну хотя бы несколько дней. Я думаю, что в нынешней ситуации прямой необходимости в вашем присутствии на фирме просто нет. Ведь я правильно понял, что фирма последние дни фактически была под вашим началом?
– Да, вы правильно поняли.
– Ну вот, ну вот. Стало быть, и так и так делать вам там ничего нельзя, раз опечатаны все бумаги, бухгалтерские книги, касса... У вас есть где жить? Может, помочь?
– Нет, спасибо большое.
– Не хотите, как хотите. Только оставьте мне адрес или телефон того места, где вы собираетесь обретаться. А я, если надо будет, вас там найду. Хорошо?
«Куда уж лучше», – грустно усмехнулась про себя Лена.
6
Иметь с Алексеем Петровичем дело – одно удовольствие. Я уж не говорю про то, что он и внешне весь – военный, военная косточка, пусть уже несколько лет как на гражданке. Честное слово, глядя на него, я сам как-то подтягиваюсь, очень он похож на старого, еще царской закалки офицера. Сухощавый, спортивный, спина прямая, благородная седина, так хорошо всегда у мужчин сочетающаяся со сравнительно еще
