жаром говорил кому-то, сидевшему напротив. Затем жестом подозвал одного из музыкантов. Саша сдвинулся вправо и увидел визави Литвинова. Это была Зоя Дмитриевна Руденко, собственной персоной. В легком платье и жакете.
Вот тебе и сходили за хлебушком!
Видимо, Литвинов сделал для своей дамы музыкальную заявку. Так как некая купюра перекочевала из руки Марата Игоревича в карман гитариста. Услышал Саша и саму песню: «Зачарована, заколдована, с ветром в поле когда-то повенчана...» – прекрасные стихи Заболоцкого, положенные на музыку неизвестного Александру композитора, несомненно звучали именно для Зои Дмитриевны.
Интересное кино! Почему они здесь? Ах да, Литвинов проживает в непосредственной близости – Староконюшенный переулок. А при чем здесь Зоя? Значит, при чем! Вот он ей руку сжал, смотрит выразительно, прямо как цыганский барон. Все-таки определенно в нем что-то опереточное есть. Ладно, не суть. Почему они именно здесь, рядом с домом Литвинова? А если Марина Ильинична увидит? Саша достал мобильник, записную книжку, набрал домашний телефон Литвинова. Долго слушал длинные гудки. Литвиновой дома не было. Так воскресенье же! Она, наверное, на дачу уехала еще вчера. А Литвинов остался в городе... и что? И привел к себе домой женщину?! Она что, у него ночевала?! А утром они вышли выпить кофе? Как в Париже. Не может быть! Почему? Она же говорила, что не видела своего однокурсника пять лет, после безобразной сцены в ресторане! Да мало ли что она говорила...
Однако Грязнов все время оказывается прав. Но... Даже если они любовники, как он осмелился привести ее в дом своей жены? Что же это он, ничего не боится? Ладно, об этом я подумаю завтра.
Турецкий набрал номер телефона оперативника Фонарева.
Как сообщила вежливая мама, Сашенька еще спал (а не смотался куда-нибудь за город, что соответствовало бы всем законам подлости!). Фонаревой– старшей было приказано разбудить сына. Турецкий услышал на другом конце провода тяжкий вздох, наполненный немым укором, и через минуту бодрый голос Шуры:
– Слушаю, Александр Борисович! Доброе утро!
– Привет! Шурик, бери тачку, дуй к Старому Арбату. Моментом. Лавку букиниста знаешь?
– Знаю.
– Я тебя здесь жду. Лети пулей. Форма одежды – спортивная. «Трубу» не забудь.
– Есть!
Саша вызвал телефонным звонком еще одного опера, назначив местом встречи тот самый кафешник. Только бы «сладкая парочка» не исчезла преждевременно, молился про себя Турецкий. Но парочка, видимо, не спешила. На столе появилась бутылка вина, тарелки с закусками. Плотно завтракают. Время тянулось невыносимо медленно. Наконец, дверь в магазинчик открылась и Фонарев засиял улыбкой перед взором Турецкого.
– Наконец-то, Шурка! Что так долго?
– Так пробки! Воскресенье, все уже повылазили. Полчаса стояли.
– Позавтракать успел?
– Нет.
– Это ничего. Вон кафе напротив, может, успеешь перекусить. Парочку, что сидит вон там, видишь?
– Он в черной футболке, она в голубом платье? Угу.
– Оперативная задача: наружное наблюдение. Весь день. Ага, вот и Чеснок появился.
Действительно, за одним из столиком нарисовался оперативник Чесноков, фамилию которого коллеги для краткости сокращали.
– Иди к нему, у вас встреча. Короче, чего тебя учить наружку вести? Вот тебе деньги на предвиденные и непредвиденные расходы. Дуй!
Фонарев аккуратно сложил в бумажник купюры, сделал двумя пальцами отмашку от воображаемой фуражки и испарился. Через минуту он уже сидел рядом с Чесноком и оживленно что-то обсуждал. Саша дождался того момента, когда Литвинов с Руденко поднялись из-за стола. Они двинулись в сторону «Смоленской», о чем-то переговариваясь, не замечая двух веселых парней, идущих сзади и пристающих к проходящим мимо девушкам.
...После исчезновения компании Турецкий направился в Староконюшенный. Консьержка, та же молодая особа, мимо которой он так успешно прошел в первое свое посещение, на этот раз была более бдительна и строгим «вы к кому?» попыталась остановить Александра. Но он сам остановился и вынул служебное удостоверение. Женщина внимательно рассмотрела корочки и уставилась напряженным взглядом в лицо Турецкого.
– Ваши фамилия и имя? – строго спросил тот.
– Мария Белых.
– Вы будете вызваны в прокуратуру для дачи показаний. А сейчас ответьте мне: Марат Игоревич Литвинов выходил сегодня из дома?
– Да, – ответила консьержка.
– Когда?
– Около десяти утра, примерно так.
Верно, он появился в кафе в начале одиннадцатого.
– Он был один?
Женщина запнулась.
– Я повторяю, вы будете вызваны для допроса в качестве свидетеля. Об уголовной ответственности за дачу ложных показаний знаете?
– Он был с женщиной, но я ее не знаю. То есть...
– Что – то есть?
– Я сегодня утром принимала смену у Михайловны, то есть у Татьяны Михайловны. Она сказала, что Марат Игоревич вчера вечером привел в дом женщину. Это было поздно, около полуночи. Они тихо прошли, она на топчане лежала, нам это разрешается. Сутки-то сиднем не отсидишь. Так они думали, что она дремлет. Но она видела.
– А где его жена?
– Михайловна сказала, что Марина Ильинична уехала вчера днем на дачу. А он вечером привел... Вообще он никогда сюда никого не приводил. Это в первый раз.
– Он что, поссорился с женой?
– Нет вроде. Михайловна говорила, что он ее провожал. Продукты и всякое такое в машину загружал. Поцеловал ее, просил быть осторожной за рулем. А Михайловне сказал, что сам бы, мол, рад поехать на дачу-то, но работы много. Я больше ничего не знаю!
В этот момент дверь парадного открылась и он носом к носу столкнулся с Мариной Ильиничной Литвиновой. Волосы женщины были кое-как собраны в пучок, пряди русых волос свисали вдоль лица. Само оно, это некрасивое лицо, выражало полное смятение. Очки сползли на нос, и она не собиралась их поправлять. Женщина посмотрела на Турецкого как на пустое место, прошла мимо, едва кивнув консьержке.
– Здравствуйте, Марина Ильинична! – крикнул Турецкий ей в спину.
Она дернулась как от удара, обернулась, ухватившись рукой за перила.
– Что? Кто это? – дрожащим голосом спросила Литвинова, поправляя очки.
– Турецкий. Из Генпрокуратуры. Я у вас дома был, вы меня помните?
– Я... Да. Нет. Я не буду говорить. То есть у меня очень болит голова, извините.
И почти опрометью женщина поднялась на один пролет, к кабине лифта. И исчезла в ней.
– Го-с-споди, что это с ней? Неужто она их видела? – прошептала консьержка.
Саша открыл дверь парадного. Возле подъезда стоял «мерседес»
– Это их «мерс»?
– Да, – выглянув во двор, подтвердила дежурная.
То есть она приехала на машине. В таком случае не должна была пересечься с мужем и его дамой. Они с полчаса как ушли в направлении метро. Может, она сбила кого-нибудь? Александр осмотрел машину. Внешне все в порядке. Так что же она так разволновалась, гражданка Литвинова? Он связался по мобильнику с Фонаревым, узнал, что поднадзорная парочка дошла до метро, где распрощалась. Дама
