работают его сотрудники.
– Ты, Сань, – ворчливо сказал он перед началом совещания, – вечно умудряешься лишить меня лучших оперов в тот самый момент, когда они мне самому позарез нужны... Знаешь же, что людей не хватает!
– Ну извини-и-и! – развел руками Турецкий, одновременно изображая на лице крайнее недоумение. – Не думаешь ли ты, что все это, включая убийство примы, я подстроил специально, чтобы осложнить тебе жизнь? – И уже серьезно добавил: – Поверь, я и так веду следствие в наступательном режиме – ребята не дадут соврать... А вот и они начинают подтягиваться!
В дальнейшем Вячеслав Иванович никаких претензий ни к Турецкому, ни к своим сотрудникам не предъявлял, выслушав их доклады с не меньшим вниманием, чем Александр Борисович. Последним, как всегда, отчитывался Яковлев.
– У моего объекта, как выяснилось, твердый режим даже в том, что касается визитов к даме сердца, – едва заметно усмехнувшись, сказал он. – Если с вечера остается ночевать, на следующий день ровно с двух до трех, в свой обеденный перерыв, наносит ей часовой визит.
– Видать, крепко его зацепило, – не удержался и прокомментировал Померанцев.
– Видать... Так вот что самое интересное. Вы, Александр Борисович, просили обратить внимание на его руки... Сделать это пока что не представляется возможным.
– Почему? – удивился Турецкий. – Боишься, что он тебя засечет?
– Нет. Но произошла странная вещь... Наш объект поменял вид транспорта, который использует для передвижения по городу... На своем джипе он приезжал к Круль один-единственный раз – в тот вечер, когда я его и засек, если помните... А в данный момент и по рабочим делам, и к дамочке ездит исключительно на «ямахе»!
– На чем, на чем?.. – изумился Померанцев.
– Мотоцикл такой – красненький с беленьким, «ямаха» называется и по цене, пожалуй, джипу не уступит, – улыбнулся Яковлев. – А ездят на нем в шлеме и, что для нас немаловажно, в специальных перчатках, открывающих исключительно пальцы – и то не все, называются которые...
– Да знаю я, как они называются! – сердито произнес Валерий. – Я это не к тому вовсе! А к тому, что погода на дворе не самая подходящая для мотоцикла, если, разумеется, наш объект не член клуба рокеров!..
– Ну это навряд ли! – усомнился Яковлев.
– Померанцев, – вздохнул Александр Борисович, – ты когда-нибудь научишься молчать в нужное время в нужном месте? Продолжай, Володя!
– Собственно говоря, осталось немного: как я уже говорил, Васильев живет весьма... дисциплинированно. За последние двое суток, вообще за все время помимо визитов к Круль, о которых я уже докладывал, Игорь Симонович дважды побывал на улице Кунцевской, в доме номер семьдесят пять, второй этаж... Мне удалось выяснить, что эту квартиру снимает какой-то подозрительный, с точки зрения соседей, молодой человек. Как выяснилось, снимает вполне официально у некоего гражданина Краснова, проживающего по другому адресу вместе с сестрой, в основном как раз на доходы от этой квартиры...
– Где выяснял? – поинтересовался Турецкий, плохо представляющий, каким образом можно сочетать слежку с остальной оперативной работой.
– Мне повезло, – просто ответил Володя, – соседка, к которой обратился с вопросом, не сдает ли кто в их доме квартиру, оказалась необыкновенно говорливой бабкой. Ни одного вопроса задавать не пришлось... Парня она яростно ненавидит, поскольку тот до полуночи гремит «нынешней музыкой» да еще и распевает дурным голосом, как выразилась бабка, хуже гиены...
Померанцев фыркнул, а скромно слушавшая все это время Галочка Романова не выдержала и поинтересовалась:
– Ты сам его, Володя, видел?
– Видел! Поскольку во второй раз он этого парнишку возил с собой на фирму... Пока тот не напялил шлем, я его хорошо рассмотрел: ничего, довольно симпатичный – черненький, голубоглазый, скуластый... Глаза вот только злые да волосы давно не мытые, а так, если б постричь еще, – совсем ничего...
– Это Май! – уверенно сказала Романова.
– К-какой еще май? – удивился Яковлев.
– Зовут его так...
– Ну да!.. Зовут его совсем не так, – возразил Володя. – По документам он Караваев Николай Иванович, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, родом из подмосковного Дмитрова...
– Май – это сценический псевдоним, – пояснила Галя, – он действительно певец, попсовый... И даже не то чтобы начинающий, поскольку у него уже есть фанаты.
– Давай дальше, Володя, – попросил Турецкий.
– Это почти все, – сказал Яковлев. – Кроме этих двух поездок в Кунцево и к Круль, исключительно из дома на работу и с работы домой. Мой «ночной» напарник, которого вы, Александр Борисович, взяли взаймы у Дениса Грязнова в его ЧОПе, клянется-божится, что по ночам Васильев спит сном праведника...
– Что ж, – задумчиво произнес Турецкий, – сотрудникам Дениса я склонен доверять... Судя по тому, что ты рассказал, Игорь Симонович Васильев в данный момент ведет подчеркнуто-невинный образ жизни... Правда, предпочитает почему-то по мокрой и ветреной погодке ездить не на удобном джипе, а на мотоцикле, пусть и «ямахе», за воротами фирмы без перчаток его вряд ли кто-то увидит... Что скажете, господа?
– Своеобразный способ залечь на дно – ясно как божий день, – уверенно произнес Померанцев. – Я прав?
– А теперь, – Александр Борисович намеренно проигнорировал вопрос Валерия, – я вас всех здорово обрадую: господина Васильева в качестве подозреваемого номер один в убийстве Марии Краевой мы можем брать хоть сегодня... Валерий, подготовь, кстати, постановление о снятии со Строганова подписки о невыезде и не забудь в посольство сообщить!..
В кабинете наступила минутная тишина. И Турецкий, с некоторым торжеством оглядевший всех присутствующих, уставившихся на него с нетерпеливым ожиданием продолжения, этих ожиданий и впрямь не обманул.
– Не слышу восторженных «ахов» и очень этому рад, поскольку исполнитель – это одно, а заказчик...
– Слушай, Сань, – не выдержал Вячеслав Иванович, – не будь садистом: экспертиза ошейника?..
– Она самая! – Теперь торжество в голосе Александра Борисовича звучало уже вполне отчетливо, и восторженных «ахов» он все-таки дождался – по крайней мере от Галочки Романовой.
– Ай да Пуфик! – восторженно всплеснула она руками. – Не кот, a настоящее чудо!..
– Здрас-с-сте! – округлил глаза Турецкий. – Пуфик!.. Можно подумать, это он догадался предложить обследовать свой ошейник!..
– Ой, простите, Александр Борисович, я совсем не то хотела сказать, – смутилась Романова, а бестактный Померанцев громко рассмеялся.
– Хорошо вам, прокурорским, – завистливо подвел итог Грязнов-старший. – Любые экспертизы моментально делают! Мои ребята минимум неделю клянчили бы, да еще коньячок бутылками в качестве взятки таскали бы...
– Ты неправ! – возразил своему старому другу Турецкий. – Просто случай исключительный, гражданин США, если ты не забыл, под подпиской... Там, – Александр Борисович многозначительно ткнул пальцем куда-то в потолок, – если ситуация затянется, никто ее приветствовать не станет!
– Да брось ты! – улыбнулся Вячеслав Иванович. – Знаем мы, кто именно ее не приветствовал изначально! Твое «там» называется Константином Дмитриевичем Меркуловым, большим поклонником оперной музыки вообще и данного певца в частности... Ладно-ладно, сдаюсь!.. И что дальше?
– Дальше, господа хорошие, будем думать: у нашего начальства, а также у весьма серьезных людей, связанных с культурой России, есть давняя мечта – разобраться с некоторыми, не вполне светлыми явлениями данной сферы... Попытки зацепить господ, развивших в ней бурную темную деятельность, были и до убийства Краевой. Однако подойти к людям, вольготно живущим в сфере шоу-бизнеса, достаточно близко кончались неудачами. И хотя шоу-бизнес и оперная музыка далеки друг от друга, как альфа Центавра от Солнца, тем не менее именно у нас появилась возможность до них добраться.
