ползешь с таким непостижимым упрямством!» – Гордеев обратился к жучку, шустро ползущему по его коленке. Но жучок, конечно, не умел читать человеческих мыслей и как ни в чем не бывало продолжал свой путь. Гордеев попытался щелчком сбросить его с себя, но при малейшем движении жасминовый куст начинал так дрожать своими цветами и листьями, что Юрий предпочел все ж таки общество жучка, чем того человека с косой саженью в плечах.
А тот все пил и пил, как корова на водопое, прихрюкивал, кряхтел, останавливался, чтобы отдышаться, и снова пил...
«Неужели мне так и придется здесь заночевать, под кустиком, – с горечью подумал Гордеев. – Как там в песенке-то: „И утащит во лесок под ракитовый... нет, под жасминовый кусток!“ Просто замечательно! И долго мне так еще сидеть?»
И тут вдруг Гордеев совсем близко от своей правой руки увидел небольшого мохнатенького паучка. Ничего такого, паучок как паучок. Медленно, но целенаправленно он продвигался к руке Юрия. Совсем незначительный факт... если не брать во внимание то, что Гордеев с детства боялся пауков.
У каждого человека в жизни есть какая-то фобия. Кто-то боится зубных врачей, кто-то высоты, кто-то турникетов в метро, ну и так далее. Гордеев ничего этого не боялся. Он вообще в своей жизни мало чего боялся. Но вот пауки! Это был страх, появившийся еще в детстве и оставшийся на всю жизнь. Пауки были ему глубоко противны, хотя, в общем-то, ни разу не причинили ему практического вреда.
В детстве самым кошмарным его сном был сон, в котором пауки ползали по нему, заползали под одежду, в рот, в уши, а он не мог вымолвить ни слова, не мог пошевелиться. Он просыпался с плачем, весь в поту, мама гладила его по голове и приговаривала:
– Опять паучки приснились? Ну ничего. Это просто сон, засыпай.
Потом страх несколько притупился, с возрастом кошмарные сны стали мучить реже и казались уже не такими кошмарными, как прежде, быстро забывались. Но отвращение и боязнь пауков остались на всю жизнь.
Так вот теперь Гордеев сосредоточил все свое внимание не на пьющем человеке, от которого грозила реальная опасность, а на маленьком паучке, решившем, что ему непременно нужно побывать на руке у Гордеева.
Юрий весь напрягся, на лбу у него выступили капельки пота. Паук был уже совсем близко.
Тут человек наконец напился вдоволь, поставил ведро на скамейку и неспешным шагом направился туда, откуда пришел.
Гордеев неотрывно смотрел на паука. Вот уже четыре его передние лапки прощупали поверхность Юриной руки. Паучок подумал немного и забрался на руку полностью. По всему телу Гордеева побежали мурашки, он сглотнул слюну и посмотрел в сторону удаляющегося человека. Паук медленно переставлял лапки на руке у Гордеева, щекотал ее своей щетинкой. И вдруг, словно ему в голову неожиданно пришла какая-то идея, которую нужно молниеносно осуществить, он помчался, быстро перебирая ножками, вверх по руке Гордеева, устремляясь все ближе к засученному рукаву его рубашки. Этого Гордеев вынести уже не смог. Благо человек уже скрылся за углом дома.
Гордеев как ошпаренный выскочил из-под куста жасмина и лихорадочными движениями стал сбрасывать с себя противного паучка.
Отдышавшись и отняв руку от сердца, Гордеев огляделся. Осмотрел дом. Ему в глаза тут же бросилось чуть приоткрытое окошко совсем близко с землей. «Ага, подвальное окно!» – смекнул Гордеев и, пригибаясь, побежал к нему.
Окно было слегка приоткрыто, с внутренней стороны створку придерживала длинная палка. Гордеев приподнял створку, вынул палку, пролез в окошко и очутился в небольшой полутемной комнате.
Комнату заполняли какие-то пыльные мешки, тюки, огромный старый бильярдный стол, многочисленные старые вещи. Впереди виднелась железная лесенка, ведушая к железной же двери.
«Интересно, – подумал Гордеев, – дверь заперта изнутри? Если так, то все мои старания напрасны. Придется снова вылезать и искать другой способ проникновения внутрь».
До сих пор у Гордеева все получалось спонтанно. У него не было какого-то четкого определенного плана. Да что там говорить, у него не было вообще никакого плана! И он не знал, что будет делать дальше. Просто не представлял, что он предпримет, если даже окажется в доме. Где он будет искать Лиду? Как будет ее вызволять отсюда? И что с ним будет, если он вдруг попадется?! Об этом Гордеев просто не желал думать.
Он осторожно поднялся по лестнице и попытался открыть дверь. К счастью, она оказалась не заперта, только подавалась с трудом, что-то мешало с той стороны.
Гордеев поднапрягся, толкнул дверь, она распахнулась, от двери с грохотом откатилась какая-то тумбочка. Он очутился в светлом коридоре.
Прямо напротив него, уперев руки в бока, стоял невысокого роста темноволосый человек.
– Здрасте, – улыбнулся ему Гордеев, хотя душа его от неожиданности ушла в пятки.
Человек немного попятился. Сначала Гордеев не понял, что он хочет сделать, но потом увидел, как его рука потянулась к стене. На ней висело охотничье ружье.
Не раздумывая больше ни секунды, Гордеев кинулся на человека, сбил его с ног, но тут же получил оглушительный удар кулаком по переносице. Слезы сами собой брызнули у него из глаз, но он схватил человека за руку и увлек его за собой на пол. Гордеев искал глазами что-нибудь тяжелое, чем бы его можно было треснуть по голове. Но ничего подходящего не находилось.
– Проклятие! – прохрипел человек. – Ворюга паршивый!
– Я не ворюга, – попытался объясниться Гордеев.
– А кто ты? Зачем ты сюда влез?
– Где вы держите женщину? – решил сразу выложить карты на стол адвокат.
– Чего? – опешил человек.
– Где жена Кравцова, мать твою! – чуть ли не заорал Гордеев. – Где Лида?
Человек выпучил на него глаза. Потом издал звук, отдаленно напоминающий рычание, изловчился и, приложив максимум усилий, вырвался из гордеевских рук. Теперь Гордеев лежал на полу, а сверху над ним рычал человек:
– Ты кто такой, подонок? Зачем тебе моя жена?!
Теперь пришла очередь удивляться Гордееву.
– Ну и ну! Да ты и есть сам Сергей Кравцов?
– Да! – ответил тот, пытаясь задушить Гордеева.
– Убери ты руки от моего горла! – Юрий отпихнул от себя Кравцова, тот ослабил хватку.
Оба уселись на полу и тяжело дышали.
– Где Лида? – спросил наконец Гордеев.
– А не пойти ли тебе к черту! – ответил Кравцов. – Кто ты вообще такой?
– Ну уж нет! Я столько испытаний преодолел, чтобы попасть сюда. Не на тебя же мне теперь любоваться!
– Да кто ты такой? – в который уже раз попытался выяснить его личность Кравцов.
– Догадайся с трех раз! – иронично ответил Гордеев. – Лида тебе о нас не рассказывала?
– О вас? – разъярился Кравцов.
– Ну да... – невинно ответил Гордеев.
– Ах, так ты и есть тот самый замечательный адвокат, с которым она в Москве познакомилась?
– Видимо, да...
Тут же на Гордеева опять обрушился оглушительный удар, и возня на полу возобновилась. Они били друг друга кулаками, душили, рычали, пока чьи-то уж слишком сильные клешни не оттащили Гордеева, заломив ему руки за спину. Кто-то ругался за спиной. И Гордеев уже решил, что тут-то его песенка спета. Но Кравцов, поднимаясь с пола и непотребно матерясь, гаркнул:
– Отпусти его, мать твою!
– Но Сергей Сергеевич, он же... – пробасил охранник.
– Я что сказал! – заорал Кравцов. – Ты слышал? Надо было хорошо за входом следить! У меня такое впечатление, здесь не дом, а одна сплошная озоновая дыра! Одни убегают, другие прибегают! А вы на что тут мне!
