Они обогнули очередной дом.
– Скажите, а как вы думаете... – Коваленко замялся.
– Что?
– А эти люди... Они приходили, чтобы... чтобы... ну, вы понимаете. – Ему было страшно произнести даже слово «убить».
– Ну? – Гордеев как раз заметил приткнувшуюся к тротуару «Таврию» и направлялся прямиком к ней.
– Как вы думаете, почему они не сделали... ну, сразу... ну, вы понимаете...
И тут Юрий увидел тех двоих. Они выходили из-за угла самого последнего дома и пока не замечали Гордеева с Коваленко.
– Ну как вы считаете, почему они не сделали все сразу?... – гундосил свидетель.
– Еще успеют! – Гордеев схватил его под локоть и быстрее потащил к машине.
– Что, что случилось? – с замиранием, как перепуганная девица, запричитал Коваленко.
Гордеев ничего не отвечал. Он посмотрел, нет ли сигнализации. Красный огонек не горел. В другое время Гордеев нашел бы более цивилизованный выход из ситуации, но времени совершенно не было, он натянул рукав свитера на запястье и локтем ударил им по стеклу. Стекло со звоном посыпалось на асфальт.
Ошарашенный Коваленко запричитал:
– Что вы делаете?
А двое парней уже бежали по направлению к ним.
– Давай, садись, – запихивал Гордеев в машину причитающего Коваленко. – Да быстрее же. Да не за руль. Дальше двигайся, дальше! И убери ты свои кульки!
Он прыгнул на сиденье и с остервенением выпотрошил наружу все проводки, находящиеся под рулем.
– Давай, заводись!
Коваленко испуганно наблюдал за всем происходящим, прижимая к себе как самую большую драгоценность в этом мире свои свертки. Наконец раздался сладкий звук работающего мотора, и Гордеев вдарил по газам. Они вырвались практически из уже протягивающихся к ним рук двоих головорезов.
Выехав на шоссе, Гордеев первый раз взглянул на Коваленко. Тот, казалось, находился в какой-то прострации.
– Эй! Виктор Филиппович! Все уже позади! Можете отцепляться от своих кульков, на них никто уже не покушается.
Коваленко взглянул отсутствующим взглядом на Гордеева.
– Вам нехорошо?
– Мне... мне хорошо, – выдохнул Коваленко.
Гордеев решил оставить его на время в покое.
– Вы угнали машину? – будто очнувшись, через некоторое время спросил сторож.
– Я вам жизнь спас, а вы о какой-то мелочи.
– Да-да, – согласился Коваленко.
– Виктор Филиппович, мы правильно едем? Нам надо на поезд. До Москвы мы на этой развалюхе не докатимся. К тому же бензин на исходе.
– Да, кажется, правильно.
Гордеев взглянул в зеркало заднего вида. Их неумолимо догоняла черная машина.
– Вот черт! Приехали! – Гордеев прибавил скорость.
– Что, что опять? – Коваленко беспомощно схватился за сердце.
– Лучше вам и не знать!
– Сейчас, уже скоро поворот будет! Это на платформу! Там можно сесть на поезд! Там поезда! – истерично закричал свидетель.
– Отлично! – ободряюще ответил Гордеев. – Удивительно, какие только возможности открываются у человека в экстремальной ситуации! Вот вы, например, ничего не знаете, всего боитесь...
– Перестаньте! – перебил его Коваленко. – Перестаньте! Следите за дорогой! Не провороньте поворот!
– Спокойно, спокойно. Вот уже он.
– Вам легко говорить. Вас не хотят... это самое...
– Хотят, хотят, – обнадежил его Гордеев. – Я тоже ненужный свидетель. Так что мы с вами до самого конца! В прямом смысле этого слова. Вас это ободряет?
В этот момент машина смачно ударила «Таврию» по заднему бамперу. Их сильно тряхнуло. Гордеев до предела утопил педаль газа в пол. Сзади ударили опять.
– Быстрее, быстрее! – трясся Коваленко.
– Быстрее некуда! – Гордеев взглянул на сторожа.
Тот дрожал как осиновый лист, прижимая к груди свои кульки. На лбу его выступили крупные капли пота. У Гордеева была странная особенность: в таких ситуациях, когда, казалось бы, шутить неуместно, у него вдруг просыпалось чувство юмора. И сейчас ему стало смешно глядеть на этого бедного, готового умереть от страха человека.
– Молитесь, – загробным голосом произнес он. – Давайте сразу попрощаемся... Знаете, когда я увидел вас в первый раз, – говорил Гордеев, – я сразу понял, какой вы замечательный человек. Необыкновенной, широкой души...
Коваленко плакал. Впереди были железнодорожные пути. Слышно было, что по ним мчится поезд, шлагбаум уже опускался. Гордеев с остервенением придавил педаль газа и, сбив шлагбаум, на полной скорости выехал на рельсы. На секунду их осветили огни поезда и оглушил громкий гудок. Коваленко закрыл лицо руками, а когда открыл, они уже приближались к платформе. Черная машина осталась позади, за поездом.
Гордеев затормозил.
– А теперь быстро, быстро! Не время сейчас пугаться! Мы живы, мой дорогой Виктор Филиппович! – Он вытолкал из машины совершенно уже невменяемого Коваленко и поволок его к платформе.
Им везло в этот вечер. Как раз подходил какой-то пассажирский поезд. Точнее не подходил, а проходил мимо, замедлив свой ход.
Гордеев смекнул сразу, что другого выхода нет, как только прыгать на его подножку. Следующий поезд неизвестно когда подойдет и неизвестно, остановится ли. А преследователи близко. Юрий схватил под локоть Коваленко и потянул его за собой.
– Да бегите же быстрее! Надо запрыгнуть на подножку!
– Вы издеваетесь?! – сопротивлялся Коваленко.
Этим он еще сильнее злил Гордеева.
– Знаете что, – на бегу кричал Юрий. – Я, например, не намерен здесь оставаться. А вы – как хотите!
– Что вы, что вы! Только меня не бросайте! – сам вцепился в Гордеева Коваленко.
Они почти уже достигли цели.
– Прыгайте!
– Я боюсь!
– Прыгайте, черт вас возьми!
Коваленко бежал, размахивая в разные стороны своими пожитками.
– Да выкиньте вы ваши кульки наконец! Они же только мешаются!
Но в этот момент сторож как-то изловчился и вспрыгнул на подножку.
– Падаю! – истерично завизжал он и действительно стал соскальзывать вниз.
Гордеев бежал за ним и запихивал его обратно на подножку. Наконец ему это удалось. И он сам вскочил на нее следом за Коваленко.
Сторож, жалкий, как побитый щенок, сидел в углу тамбура и затравленно озирался по сторонам, прижимая к груди так и не брошенный им в трудную минуту кулек. Гордеев поговорил с проводницей, выяснил, что поезд идет не в Москву. Пришлось выяснять, где можно сойти, чтобы пересесть на поезд,
