на дно залегать! Да и на какие шиши я «залегать» буду! А он мне: «Оформи административный отпуск и езжай ко мне на дачу, в Андреевск (у него вообще-то две дачи, одна в Подмосковье, а вторая – под Андреевском, о которой никто и не знал). Все равно я там не бываю. Семьи у тебя, говорит, нет. А я, говорит, буду тебе деньги кое-какие высылать. А как все наладится, я тебя обратно вызову». Ну и вот так получилось, что я там под видом сторожа уже около четырех лет проживаю...
– Извините, а что, за четыре года ничего не наладилось? – спросил Гордеев.
– Видимо, нет, раз он меня до сих пор не вызывал. И потом, я так перетрухнул, что мне и самому уже там работать не хочется. Деньги мне высылают, природа – сказка, никто меня не трясет, ни директор, ни налоговая. Я живу себе тихо-спокойно... Жил...
– Ну, давайте уже к делу. Все подробно: что видели, где, как...
– Да... Так вот, значит... Я там четыре года живу. А неподалеку находятся дачи высокопоставленных лиц Андреевска. Так вот, у них что ни праздник, то гульба. А потом стрельба...
– Не понял, что значит стрельба? – спросил Гордеев.
– Ну что непонятного, напьются да пальбу начинают.
– В смысле охота, что ли? Или они бессмысленно, в воздух стреляют?
– Ну какая охота! Там охотиться-то не на кого! Так просто, стреляют. В воздух или по сторонам, не знаю. В тот день стреляли явно не в воздух... Короче говоря, покоя никакого не было. А то и ночью стрелять начнут, вообще не заснешь!
– Хорошие развлечения, – с сарказмом заметил Турецкий. – Им бы надо у московских чиновников уроки брать, как развлекаться нужно. А то – постреляли да спать завалились, ну что это такое!
Гордеев усмехнулся этой реплике, а вот Коваленко было не до смеха. Чем ближе он подходил к конкретным событиям, тем сильнее он нервничал.
– Ну давайте уже о событиях того злополучного дня.
– Тот день... Это как раз праздник был, Девятое мая. Я помню, мне надо было зверобоя набрать... Мне для желудка отвар зверобоя полезен... Я и пошел в лесок...
– Это сколько времени было?
– Я точно не помню, кажется, около пяти часов вечера. Вот... Я и пошел в лесок...
– Девочку видели?
– Да... Две девочки, моя соседка по участку и ее подруга, тоже пошли в лес. Одна из них возвратилась, не знаю зачем, по-моему, они немножко поссорились. А вторая пошла в лес. Я шел за ней, практически не отставая, потому что я собирал зверобой, как я уже сказал, а она какие-то ветки собирала...
– Они шалаш строить собирались, – пояснил Гордеев.
– А эти... ну, высокопоставленные чиновники... у них пикник был... Они, видимо, напились порядком уже... Девочка там ходила...
– Рядом с ними?
– Нет, не рядом, вдалеке... А я как раз нашел целую полянку...
– А вы находились близко к этим чиновникам?
– Я, во-первых, сидел на корточках, поэтому меня, как мне кажется, им видно не было... А я все видел прекрасно, хоть и находился от них достаточно далеко...
– Так, продолжайте, что было дальше?
– Дальше они там что-то кричали пьяными голосами. А потом, как всегда, принялись стрелять, – голос его задрожал. – И убили девочку.
– Вы видели, кто именно из них убил ее?
– Да.
– Кто это был?
Коваленко молчал, только видно было, как мелко дрожат его руки.
– Чего вы теперь-то боитесь? – завелся Гордеев.
– Юр, подожди, – перебил его Турецкий. – Виктор Филиппович, вы даете свидетельские показания, они записываются на пленку. Вы сказали, что видели, кто конкретно застрелил Софью Маковскую. Так кто же это был? Вашу безопасность мы вам гарантируем.
– Губернатор, – тихо произнес Коваленко.
– Это был губернатор Ершов?
– Да. Ершов.
– Вы в этом уверены?
– Я же сказал, я видел...
– Но вы сказали, что начали стрелять, как я понял, несколько человек. Как же вы поняли, что убил девочку именно Ершов?
– Когда девочка упала, никто не стрелял. К тому времени стрелял только один Ершов. Он в нее и попал.
– Он стрелял точно в нее, или он ее не видел?
– Я не могу ответить вам точно. Скорее всего, он ее не видел. Он просто стрелял по деревьям. А там оказалась девочка.
– Все понятно. Ваши дальнейшие действия?
– Я очень испугался. И побежал из леса в дом.
– Почему вы уехали, никому ничего не сказав, никого не предупредив?
– Понимаете, я очень испугался...
– Угу, – тихо подтвердил Гордеев.
– А потом, мне показалось, что, когда я убегал, они могли меня слышать или видеть. Самым первым решением, пришедшим мне в голову, было скрыться. И я уехал...
– Тем более у вас уже есть опыт «залегания на дно», – усмехнулся Гордеев.
– Ничего смешного! – обиделся Коваленко. – Ведь это же сам губернатор! – тихо, расширив глаза, произнес свидетель.
– Почему вы не пошли в правоохранительные органы? Вы так сильно боялись? – спросил Турецкий.
Тут уже вступился Гордеев.
– Да какие правоохранительные органы! – сказал Юрий, сам с ними столкнувшийся в Андреевске. – Один Спирин чего только стоит!
– Это же сам губернатор! – продолжал испуганно шептать Коваленко.
– Так. Хорошо. Вы скрылись. Но вы мне признались, что это вы были тем человеком, с которым встречался Маковский, отец девочки. Расскажите об этом, – попросил Гордеев.
– Да. Я встречался с ним. Сначала я спокойно жил там, куда уехал (я снял там квартиру). Девочку, конечно, было очень жалко и родителей ее тоже... Но сделанного не воротишь, а я тоже еще пожить хочу...
– А как же справедливость, Виктор Филиппович? – спросил Гордеев, но Турецкий толкнул его локтем, и тот с презрением отвернулся от свидетеля.
– Ну, справедливость – понятие растяжимое. И потом, я же хотел справедливости! Я, когда услышал по телевизору эту версию о самоубийстве, мне прямо плохо стало! Я так разозлился! Меня это так взбесило! Потом выдвинули версию, что ее убил Зайцев. Но я-то знал, кто настоящий убийца! Показывали по телевизору похороны... Состояние родителей. Жуткое зрелище! У меня тогда чувство страха заменилось чувством негодования. И я решил во что бы то ни стало все рассказать Маковскому, тем более что он был лейтенантом милиции. Но потом здравый смысл ко мне вернулся, и я понял, что это бессмысленно – рисковать собой!
– Но вы все же сообщили Маковскому какую-то информацию.
– Да. Я решил, что он должен знать правду, потому что он отец. Я просто представил себя на его месте... Ужасно! Я знал, что я очень сильно рискую. Поэтому, когда я с ним связался, то не назвал своего имени. Я встретился с ним поздно вечером, специально, чтобы он не видел моего лица. На мне была шляпа с широкими полями. Мы встретились на автобусной остановке. Я делал вид, что совершенно посторонний человек, прохожий. Я просто шепнул ему на ухо, что убийца Ершов. Маковский вел себя спокойно, тоже делал вид, что не знает меня, что я обычный прохожий, который ждет автобуса. Он спросил, откуда я знаю. Я ответил, что сам видел, своими глазами. И сразу предупредил его, что не собираюсь быть свидетелем, что
