друга, освещенный тусклым светом единственного факела.
— О, боги! Боги! А ведь, кажется, Соран говорил ему: «Я устал всегда оказываться тем, кто остался в живых…»
— Не проклинай богов за тот путь, что ты выбрал для себя, сын Атлантиды!..
— О, боги! Валка, помоги мне!
— Ты сам — своя собственная судьба, Кулл. Ты сам… И никто более не вправе решать за тебя!
Ему показалось, что он ощущает в этот миг необъятное напряженное безмолвие Сущего, — а затем внезапно послышался стук в дверь.
Усталый и опустошенный, Кулл поднялся с места, подошел к двери, поднял щеколду и отступил на шаг.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Сойан-Тан. Он вошел внутрь, не сводя взора с распростертого на постели тела Мантиса.
— Он мертв? — шепотом спросил колдун.
— Мертв… И он был моим другом.
Сойан-Тан окинул атланта взглядом, полным сочувствия.
— Тогда ты отомстишь за него.
Несколько томительно долгих мгновений маг и воин смотрели друг на друга, затем Кулл склонил голову. Легонько коснувшись его руки, Сойан-Тан мягким голосом промолвил:
— Мы еще не добрались до главного храма. Тха-Бнар там, он все еще жив. Возьми пепел Одрата, прошу тебя, Кулл.
Без единого слова атлант развернулся, подошел к постели, склонился над неподвижным телом Мантиса, и в складках порванной одежды нащупал кожаный мешочек, висевший на поясе, где хранился прах сгоревшего колдуна.
В последний раз он взглянул на упокоенное в смерти лицо Мантиса.
— Я отомщу! — эти слова прозвучали негромко, но в них была уверенность и сила, с которой ничто не могло сравниться.
Кулл опустился на колени и поднял с пола свой меч. Мешочек с пеплом Одрата он прицепил себе на пояс.
Сойан-Тан отворил дверь. Там, снаружи, толпились наемники, усталые, потрепанные в бою, они все же были готовы идти за Куллом, куда тот поведет их.
Выйдя к ним, атлант обвел взглядом свой отряд, радуясь, что столь многие смогли уцелеть после битвы на лестнице, и столь многие последовали за ним так далеко. Несмотря на горечь, поселившуюся в душе, сейчас он испытал прилив гордости.
Истинный воин и полководец, даже скорбя по погибшему товарищу, он в душе грезил о новых битвах, принимал смерть как должное, ибо эта гостья рано или поздно являлась к любому из них… Но человек, пока он жив, обязан сражаться! И атлант был рад, что по-прежнему может держать в руке меч, вести за собой в битву славных бойцов — и уничтожать ненавистных врагов.
Обернувшись к Сойан-Тану, Кулл хмуро заявил:
— Даже если это станет моей погибелью, я все равно отомщу за своего друга.
— Мантис не должен был умереть, — старый маг потряс головой. — Это было мое время, а не его. Звезды не предсказывали подобного печального конца. Над ним словно бы довлело какое-то проклятие, которое и навлекло злой рок.
— Проклятие… — взгляд серых глаз Кулла сделался ледяным. — Илисса…
Затем он шагнул вперед. Наемники расступились, пропуская его. Кулл повел свой отряд дальше по коридору, в главный храм зиккурата, в поисках колдуна Тха-Бнара и зловещей небесной звезды.
Глава 11
Тха — Бнар
На полпути по коридору, что вел от огромной пещеры к храму, они наткнулись на целую гору трупов, — изрубленных и обгоревших. Впрочем, здесь были не только трупы. Глаза еще слабо блестели в полумраке, подергивались конечности, дрожали липкие измазанные кровью пальцы… Нахмурившись, Кулл взирал на эти тела, устилавшие проход от стены до стены. По одежде и оружию он признал в них пиктов Остора.
Должно быть, главарь отправился сюда вместе со своим отрядом в надежде первым разграбить главный храм, покуда все остальные наемники сражались со жрецами на мостах, — но наткнулся на неодолимую преграду из стали и огненного колдовства. Среди мертвецов виднелось и несколько магов в синих балахонах.
Кулл осторожно начал пробираться по трупам, как вдруг кто-то негромко окликнул его по имени. Вздрогнув, он обернулся, пытаясь в этих человеческих останках отыскать уцелевших, и обнаружил сурового воина в кольчуге и кожаных доспехах, для которого, похоже, даже перед смертью было важнее заговорить с атлантом, нежели препоручить богам свою душу.
— Кулл… атлант…
Запрокинутое лицо было все в крови, сочившейся из носа и изо рта, пятнавшей бороду и длинные усы. Пикт был без шлема, и в длинных спутанных волосах была копоть.
— Кулл…
Атлант узнал Остора, главаря разбойников, который сейчас умирал на полу колдовской цитадели, утратив вмиг всю свою дерзость и надменность, а также былую воинственность.
— Остор, — обратился к нему Кулл. — Почему вы не подождали остальных?
— С каким… с каким безумием мы сражались, — пробормотал пикт, и глаза его подернулись туманной пеленой. — Ты завел нас в самую преисподнюю. Все мои люди мертвы. Огненные молнии… Синий дым… Порождения ада… Такого просто не может быть… Я умираю посреди кошмара… Да проклянут тебя боги!
— Ты глупец, — прорычал Кулл. — Ты просто желал заполучить всю добычу для себя одного.
— Никакого золота нет, — выдохнул Остор, — и никогда не было. Есть только смерть… и огонь… и эти чудовища в человечьем обличье.
— Ты глупец, Остор, и ты умрешь глупой смертью. Виной всему твоя собственная алчность.
— Я… я угодил в ловушку. Ты привел меня… к гибели.
— Ты сам стал причиной собственной гибели, безумец. Ты называл себя главарем отряда, но не мог даже управлять самим собой. Ты пытался обмануть всех нас.
— Ты мне солгал. Здесь нет… никаких сокровищ.
Кулл пожал плечами.
— Откуда тебе это знать? Проклятые жрецы могут прятать несметные богатства в своих подвалах, хотя что до меня, то пусть подавятся им в аду!..
— Атлант… Ты безумен!
— А ты глупец. — Кулл отвернулся.
— Убей меня, убей, — сдавленно прошептал Остор, охваченный предсмертными судорогами.
— Убей меня… Я не хочу… умирать от руки колдуна…
Атлант рявкнул в ответ:
— А какая разница, Остор? Ты жил грабежом… Сотни невинных людей ты лишал крова и нажитого имущества. Ты будешь гореть в преисподней до конца света, — все равно убью я тебя сейчас или нет.
Пикт закрыл глаза. Лицо его исказилось от боли. Он содрогнулся в последний раз… и затих.
Кулл сумрачно взглянул на мертвеца, гадая, что заставило его проявить такое жестокосердие по отношению к умирающему врагу, даже столь жестокому и недостойному, как Остор? Неужто безумие звезды воздействует и на него тоже? Тогда пора скорее заканчивать здесь все и убираться как можно дальше: ведь Мантис обещал, что некоторые из них переживут эту битву. Кулл твердо рассчитывал быть среди этих уцелевших.
