знаю и кто живет на втором этаже. Об этом я узнала четыре секунды назад. — Надо устроить приветственную вечеринку, — решила я.
Линдси фыркнула:
— Мы что, второкурсники? Приветственные вечеринки — предлог, чтобы напиться и перепихнуться с малознакомыми людьми. — Она медленно опустила взгляд на затылок Коннора и похотливо улыбнулась. — С другой стороны…
— С другой стороны, ты разбиваешь сердце Люка. Наверное, все–таки обойдемся без вечеринки.
— Да, мамочка.
Я фыркнула:
— Могу заняться твоим воспитанием.
— Вряд ли, — протянула она. — Теперь заткнись и давай смотреть на стервозных людей.
Я оставалась, пока телешоу не закончилось, пиццу не съели, гости не встали с пола, не потянулись и не попрощались. Я была рада, что пришла сюда и провела время в обществе других вампиров Кадогана, не только их трехсотдевяносточетырехлетнего Мастера. Я многое упустила по части общения в колледже, сосредоточившись на чтении и учебе и полагая, что успею позже наладить дружеские связи. Учеба быстро закончилась, а я толком и не узнала однокурсников. Сейчас у меня появился второй шанс — изучить окружающих людей, вместо того чтобы тренировать интеллект на абстрактных материях.
Я свернула за угол, направляясь к лестнице, настолько погруженная в размышления, что совсем забыла, что Этан живет неподалеку.
Но он был тут. Стоял в дверях апартаментов, раньше принадлежавших Эмбер — бывшей фаворитке, предавшей его ради Селины. Он взглянул на меня, когда я приблизилась, но двое плотных мужчин, несших громоздкий комод, заслонили его, помешав нашему безмолвному контакту.
— Ещё пара ходок, — сказал один из них Этану с сильным чикагским акцентом, — и все.
— Благодарю, — ответил он, повернувшись вполоборота и наблюдая, как они борются с тяжелой мебелью.
Я удивилась. Вампирам управиться с мебелью намного легче, чем людям. И это не потребовало бы контроля Этана в пять утpa. Люди или нет, но Этан не выглядел счастливым, присматривая за ними. Удивилась я и еще одному обстоятельству: почему он не перепоручил это дело Элен?
Может, ему необходимо было сделать это самому. Вероятно, хотел очистить атмосферу и подготовить комнату к смене сладострастных охранниц.
Я хотела что–то сказать и дать понять: я чувствую его боль. Но не имела понятия, как правильно выразиться, какие слова подобрать, чтобы не оскорбить. Не слишком эмоциональные и не очень сентиментальные. Не откровенно человеческие. Я поймала взгляд Этана, выражавший недовольную покорность, прежде чем он отвел глаза и проскользнул обратно в комнату.
Я постояла секунду, разрываясь между желанием пойти следом и попытаться утешить и необходимостью отпустить его, подарить молчание. Если, конечно, молчание — это то, что ему требуется. Я пошла по ступенькам, приняв решение, и упала в постель точь–в–точь перед появлением гомеровской «розовоперстой Эос», когда начал светлеть горизонт. Было бы приятнее, подумала я, если бы эта заря не могла превратить тебя в пепел.
ГЛАВА 7
Принцесса бала
Пробуждение было внезапным — из–за громкого стука в дверь. Я попыталась сбросить оковы сна о лунном свете над темной водой… Едва протерла глаза, как стук повторился.
— Секундочку!
Я выпуталась из одеял, в которые куталась весь день, и бросила взгляд на будильник около кровати. Семь часов вечера — до приема у Брекенриджей оставался лишь час Я опустила ноги с кровати на пол. Чтобы встать, мне действительно потребовалась секунда, и я зашаркала к двери, осознав, что одета во вчерашнюю мятую блузку и брюки от костюма.
Через распахнутую дверь я увидела Этана — аккуратного, в костюмных брюках и белой рубашке. Волосы убраны назад, на шее висит медальон Кадогана. В отличие от взъерошенной меня, он был безупречен; внимательные глаза сияли изумрудной зеленью. По его лицу скользнуло выражение, в котором смешались изумление и разочарование. Словно он не мог полностью отдаться одному чувству.
— Длинная ночь, Страж?
Его голос был холоден. Потребовался миг, чтобы до меня дошло; он подумал, что я задержалась на свидании и поэтому не успела сменить вчерашнюю униформу. Его Страж, женщина, которую он отдал Мастеру Наварры в знак подтверждения союза, расхаживала во вчерашней одежде.
Разумеется, я не видела Моргана несколько дней. Но Этану это знать не обязательно.
Я скрыла усмешку и провоцирующе ответила:
— Да. Так и было на самом деле.
Неодобрительно выгнув одну бровь, Этан протянул мне сумку–чехол для одежды.
Я взяла.
— Что это?
— Для сегодняшнего вечера. Кое–что более… уместное, нежели твои обычные наряды.
Я чуть не огрызнулась. Этан действительно был не в восторге от моих предпочтений в одежде: джинсы и надетые одна поверх другой футболки. И все–таки решила оценить его жест выше, чем свое желание оставить за собой последнее слово. Сегодня вечером я возвращаюсь в ряды паствы, в самый элитный социальный слой Чикаго. Это повод продемонстрировать лучшее платье и изысканные манеры; вести себя сообразно статусу, полученному по праву рождения и использовать свое имя в качестве входного билета. Я понимала: выполнить поставленную задачу будет намного проще в красивом платье, чем в моем повседневном гардеробе.
Поэтому я сказала:
— Благодарю.
Он посмотрел вниз, отвернув манжету и обнажив широкие серебряные часы.
— Подходящие туфли ты найдешь в шкафу. Я велел Элен поставить их туда прошлой ночью. Как ты наверняка знаешь, добираться до Лоринг–парка долго, нам скоро выезжать. Выходи через полчаса.
— Через сорок пять минут, — возразила я и в ответ на поднятую бровь пояснила: — Я же девушка.
Его взгляд снова стал неживым.
— Я в курсе, Страж. Сорок минут.
Я решительно отсалютовала, после того как он отвернулся и пошел по коридору, и закрыла дверь. Охваченная любопытством, разложила на кровати чехол и взялась за молнию.
— Пять баксов на черный цвет! — поспорила я сама с собой и расстегнула замок.
Что ожидала, то и увидела.
Это было коктейльное платье из черной тафты с обтягивающим лифом и пышной юбкой до колен. Искусные драпировки превратили классическое черное платье во что–то намного более дерзкое.
И все же оно старомоднее моих привычных джинсов и футболок «Пума». Носить такие платья я успешно избегала в течение десяти лет…
Я достала наряд из чехла, сняла с вешалки и приложила к груди перед зеркалом в полный рост. В двадцать восемь лет я выглядела практически также, как в двадцать семь. Но мои гладкие волосы стали темнее, кожа бледнее. Если не попаду под солнце, не наткнусь на катану или осиновый кол, буду неизменной всю оставшуюся жизнь. Разумеется, это будет зависеть от того, каким количеством врагов я обзаведусь и насколько многим придется пожертвовать ради Дома Кадогана. И ради Этана.
С этой мыслью я медленно выдохнула и про себя помолилась о терпении. Время поджимало, поэтому я разложила платье на кровати и пошла в душ.
Вода в старом доме нагрелась не сразу. Я скользнула в продолговатую ванну и задернула за собой
