занавеску, затем сунула голову под струю воды, наслаждаясь теплом, Мне не хватало дневного света, возможности почувствовать тепло весеннего дня, подставить лицо солнцу и искупаться в его лучах. Меня обрекли на электрические лампы и лунный свет, но горячий душ оказался на удивление хорошим заменителем.
Я лежала в ванне, свернувшись калачиком, пока крошечная комнатка не наполнилась паром. Выйдя, я вытерлась, завязала полотенце тюрбаном на голове и занялась нарядом. Туфли, о которых упомянул Этан, действительно стояли в шкафу, аккуратно завернутые в белую упаковочную бумагу и спрятанные в блестящую черную коробку. Я их распаковала и повертела в воздухе: вечерние лодочки, переплетение тонких ремешков на трехдюймовой шпильке. Когда–то я танцевала на пуантах, но во время учебы в университете привыкла к кедам и кроссовкам вместо «Лубутена» и «Прада». Проявлю силу воли и надену их, в глубине души надеясь, что мне не придется бегать в таких высоченных каблуках по усадьбе Брекенриджей.
Я подобрала белье, высушила и расчесала волосы, накрасилась. Блеск для губ. Тушь. Румяна — по особому случаю. Когда мои темные волосы заблестели, я собрала их в высокий хвост, уложив челку на лбу. Прическа показалась мне достаточно современной, чтобы соответствовать эффектному коктейльному платью и каблукам.
Я посмотрела на себя в зеркало и неожиданно приятно удивилась результату. Кожа под макияжем сияла, голубые глаза хорошо контрастировали с бледной кожей, губы розовели словно от поцелуев. В бытность человеком меня называли хорошенькой, но я была слишком занята книгами и библиотечными архивами и удобству одежды придавала большее значение, чем красоте. Забавно, но, когда меня сделали хищником, я стала более привлекательной.
Удовлетворенная собственным отражением, я подошла к письменному столу и достала маленькую коробочку, обитую синим бархатом, которую привезла с Уикер–парк. Здесь хранились жемчуга Мерит — одна из первых покупок, сделанных отцом после того, как дела пошли в гору. Это был подарок маме на десятилетнюю годовщину свадьбы. Моя сестра Шарлотта надевала их на свой дебют, я — на свой.
Однажды я передам их Мэри Кэтрин и Оливии — дочерям Шарлотты.
Я потрогала шелковистые шарики, затем перевела взгляд на золотую цепочку, лежавшую на столе. На ней висел золотой медальон Кадогана — тонкий диск с вычеканенными названием Дома, его регистрационным номером в Северо–Американском вампирском реестре, моим именем и должностью.
Нелегкий выбор: украсить себя, следуя желаниям отца или указаниям босса?
Я отклонила оба варианта и выбрала третий — поступить как Мерит, Страж Кадогана. Ведь я ехала к Брекам не из чувства семейного долга, а из–за обещания действовать в интересах Кадогана. В итоге застегнула цепочку с медальоном на шее, надела платье и скользнула в туфли, застегнув ремешки. Положила в маленький клатч нужные вещи, прихватила меч (в конце концов, я на работе), Я глянула на часы: осталось две минуты на спуск. Поскольку времени было в обрез, я схватила мобильник со стола и, выходя из комнаты и запирая дверь, набрала номер Моргана.
— Морган Гриер.
— Мерит… э–э–э… Мерит. Потому что у меня только одно имя.
Он хмыкнул.
— Вопрос, надолго ли, — заметил он, и я приняла его слова как аванс в счет моего будущего статуса Мастера. — Чем занимаешься?
— Работаю, — быстро ответила я, не будучи в состоянии и не желая делиться подробностями. У меня возникло чувство, что у Моргана есть вопросы о наших с Этаном отношениях. Подбрасывать угли в костер ни к чему. Но кое–что сделать можно…
— Послушай, у Мэллори в воскресенье начинается магическая интернатура, и завтра у нас по этому поводу прощальная вечеринка. Она, Катчер и я. Придешь?
В его ответе послышались радость и облегчение.
— Конечно. Уикер–парк?
— Разумеется, если ты не жаждешь пообедать в кафе Кадогана: завтра обещают подать цыплячьи лапы и желе.
— Лучше Уикер–парк. — Он помолчал. — Мерит?
— Да?
— Я рад, что ты позвонила и что завтра увижу тебя.
— Я тоже, Морган.
— Доброй ночи, Мер!
— Доброй ночи!
Этан уже стоял внизу. Его золотистые волосы блестели. Он поправлял манжету безупречно накрахмаленного рукава. Вокруг топтались вампиры, все в черных цветах Кадогана. Но, несмотря на то что все были одеты одинаково — черный костюм с иголочки и безупречный серебряный галстук, — Этан выделялся. Он, как всегда, невероятно красив и намного притягательнее большинства бессмертных.
Моё сердце трепыхнулось при виде его. Я сильнее вцепилась в перила, меч и сумочка находились в свободной руке, и я спускалась по лестнице на ходулях, которые он назвал туфлями.
При виде меня его взгляд заметался — легкий трепет, неприкрытая оценка. За мгновение смятение в глазах сменилось явным одобрением, брови приподнялись.
Я дошла до низа лестницы и остановилась перед ним.
Блеск в изумрудных глазах Этана подтверждал, что тест пройден.
— На тебе медальон, — сказал он.
Я провела кончиками пальцев по золоту:
— Я не была уверена, стоит ли его надевать и достаточно ли он элегантен.
— Стоит. Считай это идентификационным знаком.
— На случай, если потеряюсь?
— На тот случай, если тебя сожжет солнце и этот кусок металла — все, что от тебя останется.
Вампирская тактичность оставляет желать лучшего!
Из коридора появился Малик, который потрясающе смотрелся в черных цветах Кадогана (без галстука), и передал Этану блестящий подарочный пакет с ручками из черного атласа. Я не видела, что внутри, но знала, что это сталь, оружие. Из–за связи, установившейся между мною и моей катаной, закрепленной несколькими каплями крови, которые я пожертвовала клинку, я ощущала изменения в магических потоках вокруг человека со сталью.
— Как ты просил, — сказал Малик, затем наклонил голову в мою сторону.
Я слегка улыбнулась в ответ на его приветствие.
С пакетом в руке Этан кивнул и пошел. Малик следовал на шаг позади. Предположив, что нужно идти за ними, я тоже тронулась с места по направлению к подвалу.
— Проблем не должно быть, — сказал Этан Малику. — Во всяком случае, сегодня.
Малик кивнул:
— Ежедневные сводки чисты. Если Селина попытается пересечь границу, ее вычислят.
— Если она не зачарует УТБ[11], — заметил Этан.
«И если она уже не здесь», — подумала я.
Этан завернул за угол у подножия подвальной лестницы и подошел к стальной двери, рядом с которой была вмонтирована маленькая клавиатура. Дверь вела в гараж и обеспечивала доступ к вожделенной подземной парковке Кадогана. С моей должностью и близко не светило получить одно из этих немногих мест.
Этан и Малик остановились перед дверью и обменялись взглядами. Затем я стала свидетелем удивительной церемонии. Этан вытянул руку, и Малик взял ее. Сжимая ладонь, Этан серьезно заявил:
— Дом отдан под твою защиту.
Малик кивнул:
— Я признаю свое право и обязанность защищать его и ждать твоего возвращения, сеньор.
Этан ласково положил руку на затылок Малика, наклонился и что–то прошептал ему на ухо. Малик кивнул, и они отошли друг от друга. Кивнув мне, Малик вернулся на лестницу. Этан набрал код, и мы перешагнули порог.
