уговаривать: его присутствие всех тяготило. Корнеев стоял и смотрел, как споро и привычно работают могильщики. Они быстро засыпали яму, сделали аккуратный холмик и неспешно ушли. Теперь ему никто не мешал поговорить с Петровичем наедине. Снег пошел еще сильнее. Он быстро покрыл могильный холмик и следы людей. Только венки еще виднелись из — под белого савана. Не будь их, могилу найти было бы невозможно. Корнеев стоял один среди белого безмолвия с непокрытой головой: даже самые ближние ряды могильных крестов сейчас скрывала снежная пелена.
Где ты теперь, Петрович? Здесь, зарытый в Земной шар, или, может быть, уже шагаешь при полном параде со всеми своими честно заслуженными орденами и медалями где — то по Млечному Пути? Идешь на Божий суд смело, как и смело шел по жизни. Не хитрил и не гнулся. Простой советский офицер. Преданный стране и преданный страной…
До города пришлось добираться на попутке. Поток машин с трудом разбивал снег на дороге. Серая грязная снежная каша летела из — под колес встречных машин прямо в лобовое стекло. «Дворники» с трудом счищали ее. Водитель, согласившийся подбросить до ближайшего метро, что — то говорил о ценах на бензин у нас и в Америке. Ругался, никак не мог взять в толк, почему у нас, в стране, где добывают нефть, бензин стоит столько же, как и в штате Техас. «Ведь его же еще через океан вести надо? А цена — та же!» Николай его не слушал. Он был рад вновь оказаться в привычной спартанской обстановке родных «жигулей». Казалось, что он сейчас все бы отдал, чтобы опять очутиться за баранкой своей «ласточки». И вот так же куда — нибудь ехать, слушать привычную радиостанцию, перемигиваться с другими водителями фарами, предупреждая о коварных засадах гаишников, и ни о чем не думать кроме дороги.
«А что если, действительно, попробовать освободить из бандитского плена мою «ласточку»? Позвоню сейчас Олегу, пусть напрягает своих ребят из военкомата. Вдруг выгорит, — эта сумасбродная идея вывела из душевного ступора Николая. — Гори оно все ясным пламенем! Отремонтирую, там дел, по — моему, не так много: стекло заменить, фары, чуть передок поправить, и махну к своим братьям на Дон. Сходим на зимнюю рыбалку, детство вспомним, в баньке попаримся, водки попьем. Жизнь еще не кончается! Да и отсидеться мне какое — то время надо. А то, не ровен час, из — за этой пленки пошлют меня догонять Петровича на Млечном Пути».
У метро Николай вышел. Водитель денег не взял, и этот нормальный человеческий жест стал каким — то укором для Николая, почти профессионального «бомбилы». Спускаться в метро не стал, сразу пошел звонить. Дежурная медсестра подозрительно быстро отыскала Олега. Видно, рядом сидел, клинья подбивал. Звонку был рад. Тут же согласился провернуть дело. Договорились о времени и деталях. Он, как и в прошлый раз, твердо пообещал нагнать страху на охранников штрафстоянки, напомнив им о «священном долге Родину защищать».
— А меня в прошлый раз чуть не вышибли из госпиталя. Ох, и натерпелся! Если бы не мой лечащий, точнее его диссертация, мне бы несдобровать. Я, как ты знаешь, уникальный экземпляр для научных опытов. — Олег еще что — то там острил по поводу «собаки Павлова», но это говорилось уже явно не для Корнеева, а для сидящей где — то рядом медсестры. Николай слышал в телефонной трубке ее сдержанный смех.
Отыскать штрафную стоянку оказалось делом непростым. Облегчать автолюбителям поиск своих насильно эвакуированных машин не в интересах бизнеса. Тут уж точно: время — деньги. Чем дольше вы ищете штрафстоянку, тем больше платите. Потому ни указателей, ни точного адреса. Сервис с большой дороги приносит огромные деньжищи. Куда они потом идут — секрет. Одно известно точно — не в городскую казну. Потому ООО «Соловей — разбойник» процветает.
Уже стемнело, когда Николаю все — таки удалось найти высокий забор, за которым, как подсказал ему прохожий, и находится искомый объект. Штрафстоянка напоминала скорее зону строгого режима: колючая проволока, мощные прожекторы, лай собаки.
Николай дважды обошел вокруг всей территории, но Олега с товарищами все не было. Что — то, видно, у него не клеилось. Чтобы как — то скоротать время и согреться, зашел в небольшое кафе. Только сел за столик, понял, насколько он голоден. С утра ведь ничего не ел. Заказал две порции жареных сосисок, картофель фри, горячую лепешку, салат из огурцов и двести граммов водки. Хотелось помянуть Петровича, да и просто согреться после промозглого кладбищенского холода.
В кафе было тепло и уютно, тихо играла музыка. После выпитой водки и с жадностью съеденной закуски, Николай закурил. Он чувствовал себя сейчас как любовник у дома своей возлюбленной. Вроде рядом и встреча возможна, но ее все нет и нет.
Посмотрел на часы: все договоренности с Олегом рухнули. Но уходить ни с чем, да еще после того как он увидел через дыру в заборе свою «семерку», не хотелось. Заказал еще водки — не сидеть же без дела.
Кафе закрывалось, и пришлось вновь выходить в холод ночи. Снег по — прежнему падал густыми хлопьями. Ноги сами собой пошли к той прорехе в заборе, которую заметил Николай, обходя стоянку. Его «ласточку» уже накрыл слой снега. То, что это была именно его машина, он ни на минуту не сомневался. Корнеев легко бы узнал из тысячи одинаковых вишневых «семерок» свою. Даже то, что ее отремонтировали, нисколько не смутило Николая. Это была его машина. Просто хозяева автомобильной тюрьмы уже подготовили ее к продаже. Ведь срок прошел большой, а хозяин так и не появился. Сейчас выкупать — себе дороже. Вот и подсуетились ребятки. Это их бизнес.
С дальней стороны стоянки, там, где находилась сторожка, послышался крик охранника: «Альма! Ко мне! Пайка стынет!» В его руках была большая алюминиевая миска, от которой поднимался густой пар. Крупная лохматая кавказская овчарка с радостным лаем бросилась к нему и с жадностью стала есть. Охранник еще какое — то время постоял рядом, покурил. Потом красная точка окурка, описав дугу, упала в сугроб, и он вернулся в сторожку.
Николай с трудом протиснулся в дыру забора, тихонько подошел к «жигулям». Вот она стоит его «ласточка». Сердце учащенно забилось. Следов аварии почти не видно. Только в двух местах на кузове белела грунтовка: покрасить крыло еще не успели. Корнеев достал ключи, легко открыл дверцу и юркнул в салон. Лобовое стекло еще не все засыпало снегом, в оставшуюся узкую щель ему хорошо была видна вся стоянка, а его, напротив, никто не мог видеть. Собака у сторожки по — прежнему была занята едой.
Их разделяло приличное расстояние, к тому же охранники явно что — то праздновали. До слуха Николая доносились возбужденные пьяные голоса, магнитофон на всю округу тосковал о Владимирском централе. После небольшого колебания, Корнеев решил запустить двигатель. Он понимал, что сейчас, даже если бы ворота стоянки оказались раскрытыми настежь, выехать ему не удастся: машина превратилась в один большой сугроб. И все же он хотел узнать, на ходу или нет его машина. «Прорвемся! Только заведись, родная! А завтра Олег обязательно поможет, мы с тобой вырвемся на свободу — и поминай как звали!»
Стартер с трудом провернул коленвал, аккумулятор явно подсел, но уже вторая попытка оказалась удачной, двигатель заработал. Николай сразу сбросил обороты до минимальных, и машина тихонько по — кошачьи заурчала. Даже было слышно, как тикают часы в приборной доске. От печки повеяло теплом. Салон быстро нагрелся. Снежная занавеска на лобовом стекле стала намокать. Но на смену таявшим все падали и падали новые хлопья снега…
От выпитой водки, тепла печки Николая разморило. Он задремал.
И снилось ему, как мальчишкой идет босиком по луговой дороге к Дону. Черная растрескавшаяся от летнего зноя земля колет ступни ног. Вокруг жаркий летний день, где — то в голубой вышине заливается жаворонок, шурша своими цветными крыльями, то и дело перелетают через дорогу или плюхаются прямо под ноги крупные кузнечики. Луг напоен медовым запахом созревших цветов и трав. Этот зеленый ковер полон жизни и движения. Дядя Ваня (отец двоюродных братьев Вани и Пети), когда ему доводилось косить трактором траву на лугу, всегда приносил домой, то оставшегося без присмотра птенца, то зайчонка.
Далеко позади остались и сейчас уже почти не видны на склоне горы хаты села Прогорелого, купол полуразрушенной церкви. Перед самым обрывом дорога вдруг резко поворачивает в сторону леса, здесь открывается вид на остров, поросший ивняком. Дон сильными, но ласковыми рукавами бережно обнимает его с двух сторон. На ровной, как зеркало, глади воды отражаются белые горы облаков. С мальчишками, лежа кверху пузом на песчаном пляже, они любили поглазеть на этих небесных странников, помечтать: вот было бы здорово, если бы можно было бегать, прыгать, а главное, кататься на этих похожих на вату горах. Воображение мальчишек с такой достоверностью рисовало картину, открывавшуюся с высоты полета облаков, что дух захватывало.
