— … Всегда приходит, — «приходит…»
— … но перемены… — w Люди. Всего несколько часов назад мы подверглись самой ужасной агрессии, чудовищной атаке на наши души, на нашу человеческую сущность, а сейчас Рендел и Вернье по-. деловому разговаривают, Элия спит, Ларсен наверняка снова на своем полигоне, я же сижу и спрашиваю себя, каково настоящее телесное устройство негуманоидов. Как будто это сейчас имеет значение, и как будто я мог ответить на этот вопрос, который, в конечном счете, остался невыяс-. ценным и для Штейна, несмотря на то, что на Земле ему был обеспечен доступ ко всей имеющейся информации о юсах, и к голофильмам, которые они нам предоставили, и рапортам всех участников с нашей стороны в тех пресловутых смешанных экспедициях. «К сожалению, я не нашел ни одного бесспорного доказательства в подкрепление моих утверждений. У меня сложилось впечатление, что в отношении сведений, касающихся их анатомии, юсы проявляют вполне сознательную, доходящую до крайности сдержанность».
Идея о пентабиопланетарной системе была возведена юсами в культ, и в этом нет ничего странного. Разнообразие форм жизни, которое они открыли на соседних планетах, всегда было для них сокровенной прекрасной мечтой. «Мы даже представить себе не можем, насколько они были одиноки».
Одеста — «Иногда мне казалось, что он их не ненавидит».
Нет. Он не относился к ним с ненавистью. Наверное, потому, что он был человеком, неспособным испытывать такое чувство. И все же: «Есть много доводов против переселения, но я пока акцентируюсь только на одном из них — оно нам навязано.
Как я и предполагал, Штейн был против проекта Зунга, и именно это, должно быть, стало причиной его убийства. Я снова всмотрелся в его юсианское изображение. Он везде носил его с собой. «На память», — так он говорил. И вот оно действительно оказалось памятью. Нечто вроде эмоциональной фотографии вмигперед стартом…
Элия — «Он был неизвестен нам… и до конца остался таким».
На самом деле, у Штейна был друг на Эйрене. Очень близкий. Тот, кто и после смерти сжимал в руке его последнее изображение — память.
Ларсен — «Фаулер был моим другом».
Элия — «Фаулер был моим другом».
Вернье — «Фаулер был моим другом».
Да, вероятно, так и было. Но теснее всего был с ним связан другой, оставшийся почти неизвестным человек-Штейн. Единственный, с кем Фаулер разговаривал совсем редко, и к кому относился с чуждой его общительному ха- рактеру сдержанностью. Но почему? Эта кажущаяся дистанция между ними, наверное, была вызвана весьма серьезными соображениями.
Итак, вечером двадцать пятого числа прошлого месяца Рендел и Штейн едут на джипе до места, где в тот день юсы оставили очередную посылку с Земли. Берут оттуда только необходимый для их экспериментов экстрейнер, отвозят его в биосектор и после этого дают роботам указания, как и где его монтировать, а сами возвращаются в «Хижину». А на следующее утро, когда оба. снова оказываются в биосекторе, Штейн связывается с фаулером, чтобы передать ему какое-то совсем короткое сообщение. Потом он заходит в кабинет Рендела и через его компьютер дает ему полномочия рассекретить, «не откладывая», его банк в Сервере. И отправляет свою заявку о вдвойне засекреченной записи его содержания. Пешком возвращается на базу, берет микрочип и направляется к действующей юсианской базе. Таковы были до настоящего времени наиболее важные факты, а некоторые из них давали мне основания для двух следующих заключений. Во-первых, сам Фаулер не собирался посещать юсов, иначе Штейн не дал бы ему свое изображение на память — явно прощальный подарок, как не доверился бы Ренделу до такой степени, чтобы оставить свои исследования всецело в его власти, без надежного, хотя и конспиративного контроля со стороны своего единственного здесь друга. И во-вторых, направляясь на юсианскую базу, Штейн знал или, по крайней мере, допускал, что может не вернуться, его последние действия недвусмысленно говорят об этом. Но вновь и вновь возникает вопрос: почему? Что он собирался делать у юсов?
Ларсен — «Его цель едва ли была безобидной, если он шел пешком и под прикрытием леса».
Реализация пентабиопланетарной системы сопровождалась небывалым подъемом во всех областях юсианской науки. В этот период юсы осваивают ряд новых состояний вещества. Они начинают извлекать колоссальную энергию из вакуума. Экспериментально доказывают способность любого материального объекта не только фиксировать, но и воспроизводить целые классы сведений в иерархической последовательности — то есть закладывают основы теории памяти материи. Открывают глубинные свойства неорганической материи и находят возможность избирательно усилить их путем биокатализа, разрушая таким образом существующий на молекулярном уровне барьер между живыми и неживыми структурами. Они делают и следующий шаг: «вносят» свойства живых организмов в неорганические объекты и таким образом преобразуют их в качественно новый вид. Создают и первые комбинированные автономно функционирующие системы.
«Живые иногда и почти», — сказал мне Чикс о чудных, не выносящих «разумного соприкосновения» стенах, и только сейчас я вроде бы понял смысл его слов, а в известной степени и сущность того «обыкновенного предмета», о котором твердил, что он — звездолет, «окруженный подчиненными ему материями и энергиями». Меня охватило глуповатое чувство облегчения: вот, по крайней мере, в этом отношении все эти вещи оказываются достаточно легко объяснимыми — юсы просто используют какие-то там биологические неорганические конструкции и все тут. Но как только я задумался о полностью непонятных для нас способах, благодаря которым они были созданы, и о тысячелетней пропасти, которая отделяла нас от них, и об их фантастическом «хрональ-ном управлении», описаном далее Штейном, голова у меня снова пошла кругом.
Рендел — «Если посмотреть на вещи с этой стороны, то не только Штейн, но и все человечество находится еще в самом начале. А может быть, еще и перед началом».
Я встал, вздохнув, и устало потер глаза. За окном быстро смеркалось. Над базой, как серые ладьи, носились облака, совсем обыкновенные, совсем как земные — они собирались в целые флотилии, кусочки неба между ними становились все меньше. На подоконнике затрепетали первые капельки воды. Начался дождь. И мне стало жаль, что здесь сейчас нет Элии, чтобы мы вместе послушали шепот этого кроткого, прозрачного дождя. Он придал всему какую-то тихую умиротворенность, даже конусы как будто смягчили свой зловещий облик. Растения, я пожал плечами с почти искренним пренебрежением. Растения…
Ноя уже знал, что они отнюдь не только растения.
Упомянутые выше новые открытия поставили перед юсами и новую грандиозную цель: объединить пять почти уже унифицированных в биологическом отношении планет на небиологическом, а позднее и на неорганическом уровне. И на многовековом пути, пройденном к осуществлению этой цели, они достигли того, о чем мы даже не мечтали.
Они овладели временем.
Начало этому было положено теорией о памяти материи. А точнее, когда они занялись выяснением, где и как материальные объекты сохраняют информацию, полученную ими в период их существования. Во- первых, было установлено, что при любом энергетическом процессе, будь то — химический, ядерный, биологический, — между объектами, которые в нем участвуют, возникает специфическая потенциальная связь. Во-вторых, эта связь сохраняется, даже если впоследствии объекты будут удалены друг от друга на огромные расстояния. И, в-третьих, что возникшая таким образом потенциальная связь при определенных условиях может активизироваться и вызывать мгновенное взаимодействие между этими объектами. И так как протекание мгновенных взаимодействий через пространство в принципе невозможно, напрашивается шокирующий вывод, что они реализуются вне его по неизвестным до сих пор «трассам» между компонентами, формирующими саму неоднородную пространственную структуру. Но если там нет пространства, значит, нет и никакой материи, хотя бы из-за» отсутствия места, где бы она располагалась. И тогда, что же служит проводником мгновенного взаимодействия?
Ответ может быть только один — время. А отсюда уже легко вытекает следующий вывод: по таким «трассам» из беспространственного, нематериального времени может проходить только само время. Или другими словами, мгновенные взаимодействия носят хрональный характер, и следовательно связи, которые их провоцируют, тоже хрональ-ны, порождены неким тотальным, сопутствующим всем энергетическим процессам обменом времени. «И так как время данного объекта означает продолжительность его
