Родители! Вызвать в школу родителей – и разобраться как следует, пристыдить их, заставить оправдываться – и тем самым раскрутить на откровенность, получить информацию. Вот что!
Новый план несколько примирил Марину Сергеевну с действительностью. Вечером, перед тем как залечь в кровать с интересной книжкой, она села за компьютер и обновила свои странички на сайтах знакомств и более нейтральных социальных ресурсах. Поставила новые весёлые фотографии, придумала к ним прикольные подписи и добавила в информации о себе много хорошего, позитивного и завлекательного.
Глава 7
Льются слёзы Lacrimosы
Самодостаточная Гликерия могла бы бесконечно оставаться неприступной, таинственной и закрытой – для тех, кого она так интересовала. Но опять-таки случай, друг и враг случай, помог Оле и Сашке.
Как?
Они её спасли – новенькую, чёрненькую, всю из себя загадочную. Быть такого не могло, но оно случилось: сложенные в спортивном зале высокой стопкой гимнастические маты вдруг накренились и заскользили вниз – один за другим. Игнорирующая «Весёлые старты» Гликерия стояла к ним спиной и этого не видела, а потому первый ударил её по кроссовкам, второй под коленки – и, сбив на пол, накрыл. Третий уже наползал на неё, с шуршанием скользя по своим предшественникам, но Оля и Сашка подскочили и выдернули новенькую, погребённую под тяжёлыми матами. И только все трое отбежали от этого места, как на валящийся спортинвентарь с потолка упала бетонная балка.
Учительница физкультуры криками и пинками эвакуировала весь класс. Других пострадавших не оказалось. Загнав сначала в раздевалку и заставив надеть верхнюю одежду, не растерявшаяся физкультурница вывела девятый «А» на улицу и скомандовала бродить возле входа в школу. А сама бросилась к директору. С которым и продолжила принимать меры.
Самые рьяные обежали школу вокруг и увидели, что почву перекосило: возле угла спортивного зала вспух бугор, а под углом образовалась яма – и она продолжает оседать. В позапрошлом году точно так же ухнулось в землю левое крыло школы. Не всё, краешек, но его закрыли, ремонтировали и открыли только в этом сентябре. Почва под школой оказалась на каких-то плавунах, вот такая неприятность и случилась. Школу долго обследовали – ученики надеялись, что закроют. Но нет – только починили и подлатали. А шутки природы учесть невозможно. Так что она снова пошутила – на радость любителям погулять.
Девятый «А» активно обсуждал случившееся, косился на попавшую под раздачу стихии новенькую. Она улыбалась, разводила руками: «Жива!» И, наконец, подошла к Оле и Сашке.
– Вы меня спасли, – сказала она, чуть смутившись. – Спасибо. Убило бы насмерть. Это точно… Вы случайно увидели?
– Да, – кивнул Сашка. – Чудом. Мы обернулись одновременно. А на тебя всё это падает…
– Спасли мне жизнь. Жизнь, – проговаривая каждое слово, как будто пробуя его на вкус, сказала Гликерия. – Я ваш должник. Мне бы хотелось как-то…
Оля застеснялась и прервала её:
– Да ничего-ничего. Мы и сами знаешь как испугались!
– А давайте на последние уроки не пойдём! – оглядываясь на двери школы, предложила Гликерия. – Ничего тут дельного уже не будет.
– Забиваем! – согласились Сашка и Оля.
Они пробрались в спортивную раздевалку за вещами и, прячась от наполнивших коридоры учителей и дядек в форме разных деятельных служб, выскочили на улицу.
Гликерия не знала, что Марина Сергеевна видела в окно, как она со скутером пересекала двор.
Не знали этого и Сашка с Олей, которые, как договорились, поджидали её у ворот. Они были сегодня без транспорта, так что все трое взгромоздились на чёрный скутер, тесно прижавшись друг к другу.
Как можно быстрее покинув школу, Гликерия остановилась на ближайшей заправке. И, подлив топлива своему боевому коню, спросила:
– Куда поедем? Надо развеяться. Мне много чего у вас тут хочется посмотреть, но вы же лучше знаете, что у вас в городе есть хорошего. Давайте поедем в какое-нибудь романтическое место.
Оля глянула на своего парня. Сашка улыбнулся и кивнул. Они явно поняли друг друга. Оле стало от этого тепло и приятно.
– Тогда – в центр! – скомандовала Оля. – А дальше я буду дорогу показывать.
…На стоянке возле сверкающего стёклами и современной отделкой торгового центра Гликерия с недоумением озиралась. И не торопилась парковать свой скутер.
– Давайте посидим в нашем любимом кафе, – улыбнулась Оля. Ей очень хотелось показать новой однокласснице своё самое любимое, самое уютное и спокойное местечко в городе. – Там так романтично. Можно расслабиться, помечтать…
Сашка кивал, поддерживая Олю, они наперебой принялись рассказывать об этом кафе, о том, сколько раз они там были, что хорошего в меню, в баре и прочее-прочее. Гликерия слушала, направляясь следом за ними, потом чинно сидела за столом, быстро выдув молочный коктейль и догоняясь горячим чаем с кексом. Правда, она рьяно замотала головой, когда официантка попыталась зажечь у них на столике придающую уюта и романтики свечу. Девушка с зажигалкой шарахнулась и долго, как видела Оля, с недоумением косилась на молчаливую нахмуренную Гликерию.
Похвалив интерьер и здешнюю кухню, Гликерия поёрзала, явно собираясь с духом, чтобы что-то сказать. И, наконец, сказала:
– Ну вот и хорошо, что мы сюда зашли – погрелись, подкрепились. Но кафе – это, конечно, никакое не романтическое место. Давайте поедем лучше куда-нибудь ещё…
– А романтическое – это тогда какое? – удивилась Оля, которая под столом держалась за Сашкину руку и была очень счастлива всем, что происходит. Да, Оля была совершенно счастлива и сегодня днём даже предположить не могла, что так получится. Чрезвычайное происшествие, побег! Вот она, вот её славный и верный Сашка, а напротив них – самое странное и загадочное существо в школе. И именно с ними с первыми Гликерия забраталась – с ними, а не с кем-нибудь!
Гликерия улыбнулась.
– Романтическое – это где романтично, – сказала она. – Романтично оказаться в заброшенном доме тёмной ночью – когда светит луна через проломы и трещины. Воет ветер, скрипят старые доски и вот-вот могут обрушиться, как сегодня в спортзале. А ты идёшь, идёшь… Особенно здорово, если ты там оказываешься с какой-нибудь важной целью. Спасаться или искать там что-нибудь. Или, наоборот, прятать. Конечно, такие дела редко случаются. Но хоть побродить просто в таком месте, чтобы всё остальное как- нибудь себе представить, домыслить, – тоже прекрасно!
Оля видела, как радостно загорелись глаза Сашки.
– Да, да! – повторял он, активно кивая. – Согласен!
– Романтично пробираться с риском для жизни через всякую там пургу-метель и нести, например, спасительные лекарства, карты местности – для какой-нибудь погибающей экспедиции, – тоже воодушевляясь, но всё равно вполголоса продолжала Гликерия.
– Так это называется – экстрим, – недоверчиво проговорила Оля.
– Наверно, – кивнула Гликерия. – Только мне кажется, что экстрим – это просто действия, а в романтизме в первую очередь важны чувства и поступки. В этих самых обстоятельствах. Когда экстремальных, а когда таинственных или просто необычных. Мне нравится противостоять чему-нибудь – стихии, обстоятельствам. Себя проверять. Вроде как страшно – а я крепчаю.
Гликерия улыбнулась. Оля всё ещё смотрела на неё с непониманием, и Гликерия добавила:
– Ну а ещё, мне кажется, романтично целоваться на вершине горного утёса. Когда вы только что, допустим, оторвались от погони или избежали какой-нибудь ещё опасности, когда вам грозила смерть, но вы спаслись, выбрались! Ну представьте: вокруг жутко, темно и страшно, а вам нет до этого никакого дела. Ведь то, что происходит лично с вами, важнее самых опасных опасностей.
– Точно, точно! – согласилась Оля. Это действительно показалось ей романтичным.
Сашка смотрел на Гликерию удивлёнными глазами. Ничего не говорил. Размышлял, наверное.
– У вас, кстати, роскошный парк! Как вам повезло! – сказала Гликерия, и её глаза блеснули в свете собранных гроздьями лампочек, свисающих с потолка.
