в грудь низкорослому курсанту.
– Разденься. Я хочу посмотреть, всю ли одежду выдали вам и правильно ли вы оделись. Плохо со слухом, курсант?
– Нет, господин капитан.
Шеель резко обернулся на звонкий голос, который мог принадлежать только женщине. Он не успел остановить ее, да и не хотел. Он жег глазами своего заместителя, который не поставил его в известность о курсантах женского пола. Он подозвал его и тихо сказал:
– Тебе многое зачтется, если ты решил преподнести мне сюрприз.
– Это сюрприз, Ларс.
– Хорошо. Сколько прибыло женщин?
– Шесть. Эту, – он острым подбородком указал на девушку, которая к этому времени успела сбросить непромокаемые рукавицы и варежки и освободиться от защитной маски, – эту зовут Алина Райдер. Двадцать лет.
Шеель сосредоточил свой взгляд на Алине. Она сняла чехлы с ботинок, расстегнула гетры на «молнии» и стала ногами, одетыми в теплые носки, на чехлы. Ее пальцы, моментально покрасневшие на тридцатиградусном морозе, забегали по пуговицам камуфляжной пары белого цвета. Сняв куртку, она сняла брюки. В таком же темпе и с невозмутимостью на лице Алина освободилась от непромокаемой пары. Бросив мимолетный взгляд на капитана (не передумал ли он), сняла стеганые куртку и брюки. Дело за хлопчатобумажной гимнастеркой. Шеель остановил ее, когда Алина приподняла теплую нижнюю рубашку, обнажая грудь с набухшим соском.
– Достаточно, я все увидел, – сказал он. – Не хочу, чтобы ваши розовые соски посинели. Одевайтесь. Я заметил, рубашка вам велика. Я распоряжусь, чтобы вам выдали на размер меньше.
– Если позволите – на два, – услышал он.
– Почему на два?
– Мечтаю похудеть, господин капитан. Буду есть два раза в сутки.
– Ты будешь есть, сколько положено. Здесь тебе не центр для похудания. Но и растолстеть я никому не дам. Сколько ты уже служишь?
– Четыре месяца, господин капитан.
– Специальность?
– Стрелок мотострелкового батальона.
– Хорошо стреляешь?
– Так точно!
– У тебя будет возможность продемонстрировать свое мастерство. А теперь познакомься со своим штатным оружием.
Шеель подал знак капралу, и тот выкатил из низкого строения противотанковое ружье на коротких лыжах.
– Это твое личное оружие. С ним ты будешь ложиться и вставать, завтракать, обедать и ужинать.
В строю курсантов кто-то хохотнул. Шеель, не оборачиваясь, приказал капралу:
– Обеспечь весельчака минометом.
Население Шпицбергена – немногим больше четырех тысяч. Учебный центр бундесвера насчитывал пятьдесят шесть человек, включая курсантов. Вечером в столовой собрался весь личный состав. Капитан Шеель сидел за офицерским столом и бросал короткий взгляд на крайний справа столик, где сидела Алина. Над мисками с едой клубился пар. Но не потому, что пища была горячей, а потому, что температура в столовой-«сэндвиче» была близка к нулевой. И в помещениях, включая классные комнаты, не лучше. Четыре с половиной месяца здесь равнялись четырем годам в обычных подразделениях.
– Райдер, – позвал он, когда Алина, покончив с ужином, встала с места.
– Да, господин капитан.
– Я ознакомился с вашим личным делом. В нем сказано, что вы – скалолаз.
– Так точно.
– Здесь немало мест, где вы сможете продемонстрировать свое мастерство. – Он помолчал, припоминая, что повторился.
Назавтра Алина, привязав к ботинкам жесткие насадки, легко преодолела сначала пятнадцатиметровую ледовую вертикаль, а потом оставила позади восьмидесятиметровый пик высшей степени сложности. Она буквально поняла приказ капитана не расставаться с оружием и на ледовую вершину поднялась с пятнадцатикилограммовой винтовкой. И на пике осталась женщиной, но не бойцом, послав Ларсу Шеелю воздушный поцелуй.
Шеель оставил Хорста Кепке одного и присоединился к Алине. Указал рукой на высшую точку карниза, где круто вверх уходила ледовая стена. Со стороны казалось, он срисовывает очертания гор на прозрачное стекло.
– Места знакомые? – спросила Алина, улыбаясь командиру.
Он ответил ей тем же.
– Когда-то я выходил на этот перевал, а оттуда – на ребро Кангбахена, ключевой пункт 7535. До нас этим путем шли югославы и поляки.
Алина кивнула:
– Я знаю.
Капитан вытер пот со лба и громко высморкался.
– Подниматься будем здесь. Дальше – через террасу, до подножья скальной башни, и на перевал. А там и до ребра рукой подать.
На западе ребро Кангбахена прерывалось ледовой башней, которая сливалась с продолжением грани Белой Волны.
Алина молча согласилась, завязывая платок, оставляя открытыми только глаза.
– По кулуарам лезть рискованно.
– Говоришь об опасности схода лавин?
– Да. – Немка вытянула руку в сторону снежной башни, откуда уходила трещинами цепь сераков, переходившая ниже седловины на ребре в широкий снежный кулуар; там отчетливо виднелись желоба, образованные лавинами.
– Да, серединой кулуара подниматься небезопасно, – согласился с ней командир. – Будем подниматься по его борту.
Солнце уже наполовину скрылось за Белой Волной, дно долины стало заполняться синеватой дымкой. Время для тумана слишком раннее.
– Только бы завтра тумана не было, – вслух понадеялся Шеель. И приказал разбить лагерь.
Алина расстелила перед собой салфетку и быстро разобрала автоматический пистолет «М1911». В маленьких руках Алины пистолет казался огромным, больше похожим на автомат. Громоздкость ему придавал и оптический прицел.
Хорст Кепке проверял на коленях боеспособность своего «Гепарда». «Гепарды» были еще у троих боевиков Ларса Шееля.
Шеель, отказавшийся от чистки своего «эф-эн-ка», все же мысленно вернулся к теме оружия и еще раз порадовался расторопности Фитца и Вестервалле: они не только обеспечили команду оружием, они определили и проделали путь, значившийся в плане командира «Красного спасения» «горной тропой для вице-премьера». Оставалась главная часть операции, где террористам будут противостоять горы и личная охрана Мирослава Кроужека.
2
Лес постепенно редел, открывая впереди голубоватый простор ледопада. Вечерело. Однако было довольно тепло. Сергей переобулся в гибкие, но прочные стандартные альпинистские ботинки. Каучуковая подошва мягко пружинила на сплошном ковре из хвойных иголок.
Багажную сумку скалолаз приспособил наподобие рюкзака, использовав широкие и длинные ручки. Не совсем удобно, и Сергей поминутно встряхивал непослушный багаж, сползавший к пояснице.
Внутри сумки позвякивали несколько пар стальных карабинов и ледовых костылей, и невесомо ощущались два двадцатипятиметровых мотка нейлонового шнура с витой сердцевиной из термостата –
