Один-Ноль шел впереди. Сразу за ним – Андрей. Замыкал тройку Марковцев. Приставляя ногу, он шел боком, держа тыл. Они уже ступили в вестибюль, и только сейчас справа по коридору показался вооруженный омоновец. Его появление не осталось незамеченным для Горбунова, который, несмотря на тряску в машине, все еще мог получать картинки с двух камер, установленных Подкидышем: «Справа, справа по коридору боевик!.. Десять... Пять шагов...»
Сергей коротко повел стволом и выстрелил. И снова сместил автомат в сторону, дав форсированную предупредительную очередь.
Лестница, ведущая на второй этаж, гудела от топота ног. Удивляя своей организованностью, грозненские омоновцы готовы были к боевым действиям в любую секунду. Поражала скорость, с которой они, не потратив ни одного лишнего мгновения на переход от обороны к атаке, привели в действие всю свою мощь.
Пока что под пули спецназовцев попадали случайные жертвы, не сумевшие правильно сориентироваться; о том, чтобы разобраться в ситуации, речь пока не шла.
Но все скоро станет на свои места. Первый опознанный труп, первая гортанная подсказка кого-то из живых омоновцев Аслана Газимова, и свора перестанет грызться и начнет преследование.
Со второго этажа неосторожно показался боевик. Он успел спуститься лишь на три-четыре ступеньки, и был сражен точными выстрелами из автомата Марковцева.
– Выходим, Сергей!
– Пошли, пошли! – Еще пара форсированных очередей, и Марк, не меняя положения и не видя, что творится за его спиной, ступил на бетонную площадку, прищурившись от яркого света прожекторов.
Подкидыш вскинул автомат для очередного выстрела. Цель – прожектор, который бил в сторону уходящей группы. Как раз вовремя: Один-Ноль, оказавшись на улице, очень удачно отстрелял по автобусу, подорвав бензобак. Огонь мешал боевикам. Красное пламя пульсировало, когда на него накатывали валы черного дыма, и действовало на глаза как стробоскоп.
Пользуясь этим, группа диверсантов успела пройти под окнами школы больше двух третей пути. Возле самого угла здания они попали под автоматный огонь.
– Пригнись! – Скумбатов, приседая, накрыл Андрея. Подкидыш снова распластался на спине и вел огонь по распахнутым окнам. То в одном, то в другом, по ходу продвижения спецназовцев, появлялись чеченские омоновцы.
– Сука, достал! – выругался Один-Ноль, вслепую давая очередь по автоматчику. Но тот надежно укрылся за блоком, на котором крепился простенький механизм шлагбаума.
Скумбатов ползком, все так же прикрывая летчика, медленно, но верно преодолевал последние метры, чтобы оказаться в самом спокойном на данный момент месте – это восточная сторона здания, не имеющая окон. Что будет твориться на северной стороне, одному богу известно. Возможно, уже сейчас там готовятся либо к атаке, либо к единственному и логичному маневру – обходу.
Подкидыш расстрелял фонарь под металлическим колпаком, покачивающийся на столбе возле склада. Но окна школы освещали площадь, как театральные софиты, под лучами которых шло представление не на жизнь, а на смерть.
Однако ситуация для омоновцев так до конца и не прояснилась. Они отрабатывали и по своим, призывы «не стрелять!» которых тонули в трескотне автоматов и грохоте рвущихся гранат, и по чужим. Обе группы для них стали неприятелем, дерзко напавшим на базу ОМОНа в середине ночи.
Рискуя, Подкидыш выдвинулся вперед на десяток метров.
– Пошли, пошли! – торопил он товарищей, наискось стреляя по окнам, выбирая только темные проемы, – в освещенных квадратах не появится ни один кретин. Краем глаза увидел пробежавших чуть в стороне от него Скумбатова, слившегося с заложником, и Марка. Как с листа, прочитал действия командира: Марковцев должен занять место позади Подкидыша на расстоянии пятнадцати-двадцати метров и, прикрывая его автоматным огнем, дать ему возможность уйти с опасного места. Позади оставался еще один участок, еще одна перебежка, стало быть, Найденов последним покинет территорию базы.
– Пошел, Гриша! – услышал Подкидыш голос Марка. Лейтенант, как ежик, перевернулся через себя и, не петляя, побежал в сторону Марка. Марк вел огонь форсированными очередями, быстро смещая ствол автомата: два-три выстрела по одной цели, столько же по другой и третьей; вниз, в сторону, снова вверх. Как будто сейчас Найденова прикрывали минимум три человека: настолько четко, грамотно и хладнокровно работал бывший комбат.
Скумбатов с заложником был уже возле забора. До вырезанного в сетке окна – несколько шагов. Слух никогда не подводил старшего лейтенанта: он успел крикнуть: «Пригни голову!» – и всем телом повалился на пленника. В сторону беглецов полетела осколочная граната, выпущенная из «РПГ», раздался взрыв. Окна, которым хотел воспользоваться Скумбатов, больше не было. В том месте образовалось сплетение металлической сетки и колючей проволоки.
Теперь уже Марк делал перебежку, видя перед собой и Найденова, и Скумбатова. Один-Ноль, в кровь раздирая свое тело, растянулся на колючке и поторапливал заложника: «Быстрее, быстрее, Андрей». Саня застонал, когда, отталкиваясь от него, летчик наступил ему на спину. Лента «егозы» распорола ему руку и бедро; слава богу, он не запутался в острой, как зубы пираньи, ленте. И порезался еще больше, когда вставал с окровавленного железного настила.
Подкидыш, поднимаясь в очередной раз, увидел командира у самого последнего рубежа, забора; то-то он чуть запоздал с выстрелами, открыл огонь, когда обойма в автомате Найденова подошла к концу. Марк решил уйти последним, в этот раз уже никому не позволяя остаться на месте боя. Снова присвоил себе чье-то право?
– Пошел, Гриша! – выкрикнул он, видя замешательство товарища и стреляя с двух рук почти не таясь. Шальные пули рыскали по всему периметру, огня добавилось. В одной руке Марковцева автомат, в другой «стечкин».
Найденов перемахнул через колючку. Ему вслед неслись пули: кто-то вел по спецназовцам уже прицельный огонь. По звуку Найденов без труда определил ручной пулемет. Имея сотню выстрелов в коробке, с «РПК» можно в течение часа удерживать высотку.
Фактически Марку отрезали путь к отступлению. Брешь в заборе стонала от плотного огня; и мало помогали короткие очереди из «АС» Подкидыша.
