диверсионной группы. Будто на ответственное задание послали третьесортную команду. И ведь тому есть подтверждение: часть боевиков угодила в полицейский участок. Николь давно не работает на АНБ и в этом плане проходит как третьесортный агент и заказчик такой же категории. И она получила обслуживание соответствующего класса. Но все это не вязалось с тонкой игрой российской разведки, в кратчайшие сроки разработавшей запасной эвакуационный коридор. «Миражи» были первого класса, точнее – 4-го ранга.
Шон думал о чем угодно, только не о близости диверсионной группы. Истине прорваться мешал далекий взрыв. Он привязал к себе тех, кто подорвался и кто спешил от острова прочь.
Шон снял со стены одати – большой самурайский меч. Он никогда не брал его с собой, его место было на стене. Он скоро займет не менее достойное место.
Он никогда не воспитывался в среде буси, но прошел хорошую школу владения алебардой, мечом и кинжалом у одного из лучших мастеров дзю-дзюцу. В его доме он проникался духом воинских искусств, долгие месяцы носил меч при себе, не расставаясь с ним даже ночью. Он сумел сохранить этот дух.
Накамура держал меч двумя руками и поднял его над головой, когда увидел перед собой человека в черном комбинезоне.
Блинков был в двух шагах от японца и видел в нем мастера дзю-дзюцу. Шон занял исходную позицию и выжидал, «когда у противника сдадут нервы и он откроется». Он был готов к решающему удару, что для противника означало одно – смерть. Он не был озабочен силой или слабостью противника. Противник не видит его внутреннего состояния, значит, он слеп.
Джеб держал палец на спусковом крючке пистолета, но точно знал: японец нанесет удар быстрее, чем он спустит курок. Он загипнотизировал его матовым светом клинка, и всего пары мгновений ему хватило для того, чтобы поднять меч в позицию для атаки.
Их глаза встретились. «Для меня любой террорист не террорист, пока я не загляну ему в глаза». Все чувства в глазах Накамуры были скрыты, словно под ледяной коркой. Крашеная бородка старила его, делала похожим на будду.
Оторопь слетала с Джеба по мере того, как шло время. Он и Накамура не в парном поединке столкнулись. Блинков мог потянуть время, Шон – нет. Его глаза за ледяной коркой как будто видели сквозь стену: там Ёсимото – но уже без телохранителя.
Накамура словно прочел мысли Джеба или действительно обладал способностью видеть все насквозь. С шагом вперед он нанес молниеносный удар мечом сверху вниз. И только реакция спасла Джеба. Он отклонился от сверкнувшего перед его глазами одати и нырнул вниз и в сторону. Выпуская пистолет и опираясь на руку, он провел обратную подсечку. Японец убрал ногу, как на тренировке, и обрушил на противника очередной удар мечом. Блинков снова ушел от рассекающего удара одати и, защищаясь, поднял бамбуковый столик. Меч рассек его надвое, как бумагу.
Самурай передвигался и наносил удары мечом с такой скоростью, что Джеб не мог воспользоваться оружием. И только сейчас, отступая к низкой тахте, он выхватил из ножен водолазный нож. То, что он смешон с ним, Шон доказал противнику в следующий миг. Походя угадывая линию защиты и дугу, по которой в блоке устремится нож, японец резко выбросил руку с мечом. Под ноги диверсанта упал кусок голубоватой стали. Он впервые видел, как сталь перерубает сталь. Как современные технологии рассекаются надвое мечом оружейника из четырнадцатого века.
Шон оказался спиной к двери. В проеме показалась конструкция из железобетона: рост сто восемьдесят пять, вес – сто. Шон чувствовал второго противника за спиной, но попал в сети «парадокса дохлой собаки в ящике»: собаки там нет, пока не откроешь ящик. Но вот ящик за его спиной открылся. В затылок Шону ткнулся ствол пистолета, а в ушах прозвучал характерный щелчок взведенного курка.
– Шевельнешься, – предупредил его Кок, – упадешь мордой в собственные мозги.
Японец по-прежнему держал меч в прямых руках и стоял прямо, как изваяние. Глядя в глаза Джеба, он спросил:
– Это твой товарищ приставил пистолет к моей голове?
– Нет, – опередил Блинкова Кок. – Его товарищ приставил пистолет к голове твоего сына.
– Если это правда, я вас на куски порежу.
– Бросай шашку, самурай. Сегодня у диверсантов удачный день.
Удар с разворота – коронный прием Накамуры. Он не видел противника за своей спиной, но ориентировался на пистолет, приставленный к своей голове. Однако не мог представить размеры пистолета, ствол которого был в четыре раза больше «нормального». И Накамура ошибся с прицелом ровно на такое расстояние. С шагом вперед он крутанулся на месте и вынес руку с одати. Клинок японского мастера просвистел в десяти сантиметрах от головы Кока. Диверсант воспользовался мимолетной паузой и на возвратном движении меча атаковал Накамуру мощным ударом в голову. Глядя на поверженного противника, Кок поправил длинную челку, упавшую на глаза, и произнес девиз морской пехоты:
– «Единственный легкий день был вчера».
– Я оброс? – неожиданно спросил Джеб.
– Ну да, – ответил Николай, трогая свой небритый подбородок.
– В плане долгов, – подкорректировал он товарища.
– Да-да, – быстро отозвался Кок. – Теперь ты просто обязан вытащить меня из тюрьмы и спасти от самурая. Мне в такое дерьмо влипнуть что сморкнуться.
Не все инструкции заканчивались в этом доме, в этой комнате со старинной мебелью, настенными и напольными часами, с картинами в тяжелых рамках. В голове командира группы звучали слова Николь: «Хорикава предан Шону, но больше привязан к мальчику. Фактически это он воспитывал Ёси с трех лет. И если станет выбор между Шоном и Ёсимото, то Хорикава выберет мальчика. Я не исключаю ситуации, при которой на Хорикаву можно положиться».
Джеб не торопил события – он позже увидит Ёсимото. Он размышлял о человеке, лежащем без сознания на полу. Он обречен. Ему не дадут уйти за границу. Диверсионная группа выполнила задание, задействовав на конкретном этапе лейтенанта Гордона, а через него – Службу уголовных расследований. Как профессионала, сделавшего свою работу, Блинкова мало интересовал эффект – в его представлении, праздничный салют. Хотя он надеялся, что точку в этом деле поставит российская сторона.
