себе представлялось ненаучной фантастикой.
Может быть, здесь имел место спортивный интерес, о котором Сергей не так давно вспоминал? Похоже это на Кознова или нет? Черт возьми, он мало его знал. Но если их когда-то называли близнецами, то похоже ли это на самого Марка? Все, с этого момента необходимо перестать спрашивать себя, как поступил бы Кознов (это все равно что допытываться, как повел бы себя незнакомый человек), а спрашивать, как бы ты поступил.
Сергей не стал бы кромсать семью Султана, убил бы его одного. Он буквально слышал: «Ты должен убить этого человека». Ведь весь сыр-бор из-за денег, из-за сорвавшейся сделки, из-за двух человек (подчиненных генерала Баскакова, а не его родственников), которых, образно говоря, Султан отослал Баскакову по почте.
Вечером Султан сказал Марковцеву всего несколько слов:
– Завтра возвращаемся в Москву. Я чувствую – убийца ждет меня там. Но это я убью его. Я вырежу его сердце!
Глава 18
Василий Исаков отпраздновал накануне свой 54-й день рождения. С каждым годом праздничные даты теряли радужность, равно как блекла радужная оболочка глаз. Он растратил все, что удалось накопить за годы работы на клан Узбека. Ему предложили уйти в отставку, и он ушел, не найдя поддержки у Султана; он обращался к нему через его свата и зятя – слушателя академии МВД. И даже догадывался, какой ответ получил из материнского дома. Если бы он был нужен, а точнее, мог бы, как раньше, приносить пользу клану, остался бы практиковать в области судебной медицины.
Под лежачий камень вода не течет. Он еще помнил, как стал членом преступной группировки, и тоже не без присказки: «Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе». И он приперся к Мухаммеду Узбеку с предложением поработать на мафию и получить ответ в стиле: «Оставайся, мальчик, с нами – будешь нашим королем». «Где и кем ты работаешь, сынок?» – спросил Узбек, принимавший гостя в своей «муамаровской» палатке. «Судебно-медицинский эксперт. Центр судебно-медицинской экспертизы», – последовал важный ответ. А дальше Василий огорошил Мухаммеда: «Мать русская».
«Ну и слава Аллаху».
И в Москве Исаков продолжил работу в Центре судебно-медицинской экспертизы, что на Пятницкой.
Не сказать, что он потерял все, но по меркам, которыми он привык мерить, он оказался за порогом нищеты. Много лет он проработал бок о бок с милицией и прокуратурой, как бы ширмуясь за вывеской «СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА». Он мыслил и как следователь, и как медэксперт. И если взять в расчет тот факт, что он четыре года проработал в отделе идентификации неопознанных трупов, что на Баррикадной, то его можно было считать профессионалом с большой буквы, но вернее – универсалом.
Его универсальное мышление перерисовало однажды перед ним картину: Каракалпакия, заброшенная и разграбленная электростанция, труп парня с изуродованным лицом... Он приступит к осмотру днем, а вечером уже будет знать его имя: Кознов Валерий Петрович. Но главные события придутся на утро. Мороз по коже: Батыр, который в начале пятого утра кривился от вина в его доме, убил главу мафиозного клана. Даже сам факт встречи с убийцей Мухаммеда Узбека грозил Исакову крупными неприятностями. Но, слава Богу – Батыр был не один, а в компании с успешным Султаном. Последний стал во главе клана, и в нем еще свежи воспоминания об утреннем
Сходная ситуация могла произойти по согласованию двух ведомств – МВД и Минобороны, причем стороны могли обойтись телефонным звонком. Все это и другое (увольнение Кознова из рядов Вооруженных сил две недели тому назад, читай: за две недели до смерти) не могло не натолкнуть Исакова на версию о фальсификации. Собственно, этот факт имел подтверждение: смерть Батыра – второго и последнего участника ночной акции.
Исаков в Москве обзавелся обширными связями, в первую очередь, в правоохранительных органах. В своем распоряжении он имел только фамилию пропавшего без вести – Данченкова. Первый же запрос мог поставить крест на частном розыске. Данченков Виктор был объявлен судом умершим, поскольку по месту его жительства не было сведений его пребывания в течение пяти лет. Если бы он пропал без вести «при обстоятельствах, угрожавших смертью или дающих основание предполагать его гибель от определенного несчастного случая, – в течение шести месяцев». О чем и говорила статья Гражданского кодекса «Объявление гражданина умершим». Днем смерти Виктора Данченкова считался день вступления в силу решения суда об объявлении его умершим, – то есть спустя пять лет после его фактической гибели.
Несмотря на это, внутреннее чутье подсказывало Исакову: в деле исчезновения Данченкова последняя точка еще не поставлена. Кознов мог воспользоваться документами Данченкова, поскольку они в уголовном деле не фигурировали. Данченко пропал вместе с паспортом, как если бы сбежал, тщательно подготовив побег. Но от кого? От родителей? Ведь ни жены, ни детей у него не было. У него была рядовая биография рядового человека: родился, учился, служил, поменял несколько профессий и едва не заработал репутацию «летуна». Даже от себя ему бежать было некуда. Потерял одну работу – легко устроился на другую; поссорился с одной подругой, завел знакомство с другой. И от родителей он старался держаться подальше, об этом говорил характер его работ, связанных с частыми и нередко длительными командировками. Так что он, по большому счету, уже был в бегах.
Документы на имя Виктора Данченкова не давали Исакову покоя. Он не считал Кознова непроходимым тупицей, но первое время тот мог пользоваться документами Данченкова, значит, он должен был оставить след. Каково же было удивление Исакова, когда он наткнулся на редкое сочетание фамилии, имя, отчества: Данченков Виктор Рубенович. В представлении Исакова оно было таким же уникальным, как Серафим Серафимович Серафимов. Данченков Виктор Рубенович засветился, оформляя подписку на услуги сотового оператора. Этот факт стал известен Исакову благодаря базе данных сотовых операторов. Уточняющая информация подвигла Исакова через знакомого из МВД сделать запрос. Ответ пришел в виде ксерокопии паспорта, которые в обязательном порядке снимаются при регистрации номера. С чуть смазанной фотографии на Исакова смотрел человек его возраста, а значит, к редкому сочетанию ФИО прибавлялся и возраст. Чуть подрагивающей рукой Исаков выписал на листок бумаги адрес Данченкова – он же Валерий Кознов.
К нему вернулось порядком подзабытое чувство – когда подрагивают колени, а во рту образуется неповторимый вкус адреналина. Но это был еще и вкус денег – хотя бы небольших; и Исаков назвал это пособием.
И вот сегодня он набрал федеральный номер...
Валерий Кознов смотрел на экран трубки таким взглядом, как будто на нем могло появиться изображение абонента – как раз под одиннадцатизначным номером. Первое, что пришло ему в голову, – было слово «шантажист». Но оно не вязалось со статусом Кознова. По его глубокому убеждению, ставить условия наемному убийце мог только самоубийца.
На что мог рассчитывать звонивший? Он настаивал на встрече. И Кознов согласился, даже не дослушав.
Провокация? Этим вопросом он задался, уже будучи на пути к месту встречи. Нет, конечно. Помимо самого номера телефона звонивший знал сопутствующие детали: номер и серия паспорта, адрес.
Заодно Кознов проверил, нет ли за ним слежки. Он проверился три раза; он умел определять слежку и уходить от преследования.
Место встречи пока не определено. Равно как и время. Характер разговора с абонентом указывал на то, что последний примет любые условия Кознова.
